Александр Костожихин - И станешь ты богом Страница 11

Справившись с подступившим к горлу комком, Кудыма положил ладонь на плечо Караберея.

– Я не знаю, как и чем отблагодарить тебя за всё, что ты для нас сделал. Разве что не откажешь принять этот скромный дар…

Кудыма протянул руку. Стоявший рядом Гондыр вложил в неё тугой свёрток.

– …вот эту шубу.

Кудыма развернул дорогой подарок, встряхнул его, накинул на плечи купцу. И заиграл загадочными блёстками великолепно выделанный соболий мех, и ласково заструилась рыжая лисья река на оторочках, и засверкали золотистые кольца застёжек тонкой работы, сделанных в виде стремительно несущегося северного оленя с запрокинутыми на спину ветвистыми рогами. Затем Кудыма аккуратно положил перед гостем широкий пояс-подвязку из горностая, а также гребень из моржового клыка для ухода за шубой, искусно расписанный сценами охоты и быта юкагиров. Для сохранности гребень был завёрнут в бобровую шкуру добротной выделки.

Было время, когда Кудыма сам подбирал, обрабатывал и сшивал мех. Ожидая рождения сына, втайне от жены он готовился, в честь предстоящего события, ей преподнести сей ценный дар. Однако ни тогда, ни до сих пор соответствующего повода им обоим так и не представилось. А с другой стороны, чем ещё можно отблагодарить Караберея от имени всего племени за всё, сделанное им, если ничего более ценного у него не осталось? А жена – она женщина мудрая, она сможет все понять и, правильно оценив приносимую жертву, не поддаться чувству обиды. Разве даже самая дорогая вещь может заменить искренние чувства? Кудыма в это не верил. А если такое с кем-то и случается, значит, не было между ними настоящей любви. Конечно же, всегда приятно одаривать любимую женщину, наслаждаясь радостным сиянием ее глаз, ярким румянцем и исполненным благодарности поцелуем… Однако бывает и вот так, как сейчас.

Купец ахнул. Ведь эти шуба и гребень вместе по цене равны целому состоянию! Одна только шуба стоит вдвое дороже, чем весь товар, скупленный им на меховой ярмарке, да ещё почти столько же можно купить лишь за один этот гребень. Дрожащими руками погладил он шубу, провёл пальцами по изображениям на гребне и, потрясенный, поднял глаза на вождя.

– Спасибо, друг… Но не могу я принять от тебя этот дар! Нет-нет, не подумай плохого! Просто пожалей меня! Разве не ведомо тебе, что носить такие вещи, равно как и обладать ими, у нас ИМЕЮТ ПРАВО ЛИШЬ ЦАРСТВЕННЫЕ ОСОБЫ! С меня же, простого купца, за них снимут голову! Прежде нее, правда, сняв шубу да отобрав гребень. Шила ведь в мешке не утаишь, а узнает мой владыка про такой дар – тут и Аллах не поможет, хвала Ему! Либо по возвращении я должен буду сразу бежать во дворец и распластаться ниц перед падишахом, преподнеся это чудо ему лично. А во дворце – целая свора, начиная от завистливых дворцовых стражников и евнухов до ещё более завистливых визирей и дворцовой челяди. А жёны и наложницы?! Храни, Аллах, от женской зависти! Попробуй кому-то из них что-нибудь не подарить, или одной подарить что-то хуже, чем другой… Как известно, ночная кукушка дневную перекукует. Да с меня ведь кожу живьём снимут, на кол посадят, сварят в кипящем масле! И если я останусь просто жив, даже вконец разорившись, – то уже буду бесконечно счастлив! Пожалей же меня, Кудыма, забери свой дар обратно!

Купец повалился в ноги Кудыме. Кудыма поднял купца с колен, снова усадил его рядом с собой. Решение пришло неожиданно даже для него самого.

– Караберей, когда ты отправляешься обратно домой?

– Собираюсь послезавтра утром. До Кята[11] путь неблизкий. Сегодня окончательно упакуюсь, потом посмотрим верблюдов, лошадей – дорога-то дальняя! Может, перековать надо, может, ещё что. Затем думаю пройтись по лавкам, докупить кое-какую мелочь. Зайду к другим купцам, что в мою сторону тропу поведут. Охрану ведь еще нужно нанять, и лучше всего это сделать сообща. А что?

– Скажи мне, Караберей, а велика ли твоя семья?

– Да зачем тебе?

– Я всё объясню. Но чуть позже. Знаю, говорил ты мне, что у тебя, слава богам, третья внучка родилась. Да ещё боги тебе, помимо трёх девиц, внука дали – будет тебе утешение в старости. Ну, а нельзя ли про всех рассказать?

Кудыма, словно невзначай, снова накинул на купца сброшенную им шубу. Купец нервно повёл плечами, но во второй раз сбросить подарок не решился.

– У меня две жены. Три сына и две дочери. Дочери, слава Аллаху, выданы замуж за почтенных людей. Не наложницы. Одна, которая старшая, принята второй женой в семью богатого, уважаемого человека, а младшая стала первой женой у воина из шахского войска. Достойный молодой человек достойных родителей, хоть и небогатых. Обе дочери любимы. Что ещё женщине нужно? Два сына, старший и младший, – женаты. У них пока только по одной жене. А средний, балбес, никак не может жениться. Точнее, не хочет. Ну, да я его и не тороплю. Понимаю. Девушку, которую он любил, продали в наложницы к визирю. Страдает, бедняга, места себе не находит. Родители же наши умерли несколько лет назад. Чума свирепствовала. Унесла тогда смерть не только достопочтенных, но и третью, самую младшую мою жену и двоих детей – мальчика и девочку. Вот и всё.

– Скажи мне, Караберей, легко ли тебе живётся у себя на родине?

Купец изумился:

– Живу себе и живу. Никого не трогаю. Но и ко мне не лезь. Налоги плачу исправно, торгую вот. К вам десять лет назад тропу протоптал. Сколько раз у вас был? Сейчас восьмой. А жить везде одинаково трудно. И везде одинаково легко. Да куда ты лабиринт разговора-то ведешь?

– Хочу я тебе, Караберей, предложить стать Отцом Рода. Не вождём, а Отцом. Это значит, что все люди племени Чудь рода Лося будут считаться твоими детьми и внуками. Окружённый почётом и уважением спокойно и благосклонно проведёшь ты свои дни, отмеренные тебе богами. Разве это не счастье – встретить старость в окружении нескольких десятков, а то и сотен вечно чумазых, галдящих, называющих тебя «Дед» внуков и внучат? Разве не счастье вытирать эти вечно сопливые носы, командовать этой оравой, рассказывать им летом у костра, а зимой у очага по вечерам сказки и былины, поведать им о бесконечности этого огромного мира… Ведь ты всю жизнь провёл в дороге, видел столько стран и народов. Научить детей мудрости на опыте своих прожитых лет и пройденных дорог? Но и это ещё не всё. Твоя забота – это не только забота о самых маленьких. Будешь ты представлять род на торгах. Будешь собирать, подготавливать товар, упаковывать его, принимать заказы. Нужно умение и выгодно продать, и выгодно купить. И снаряжать караваны, и верно угадать, что нынче в цене, а что пока следует придержать. И провожать напутственным словом молодёжь в обязательное наборное войско. И по справедливости судить возникающие тяжбы, и соединять вместе сердца возлюбленных… Да мало ли дел у Отца такого огромного семейства?! Но даже если мое предложение и покажется тебе слишком странным, оно не должно слишком удивлять тебя – ведь у нашего племени не осталось никого из старших! Совсем недавно все они ушли на Древо Мироздания. А кто теперь будет учить молодёжь уму-разуму? Ведь всё всегда передаётся от старшего поколения младшему. Не отказывай, прими это достойное тебя звание! Ты столько сделал для нас! Так неужели теперь бросишь на произвол судьбы, без своего мудрого совета и доброго слова?

И Кудыма опустился на одно колено перед вскочившим на ноги Карабереем. Склонил голову. Вокруг раздались одобрительные возгласы чудинцев. Заражённые примером своего шамана и чувствуя правоту его слов, люди, один за другим, точно так же опускались на одно колено и склоняли головы, заранее признавая в Караберее старейшину рода. Спазмы сжали купцу горло. Слёзы потекли у него из глаз. Он мог ожидать чего угодно, но только не такого почёта и уважения со стороны представителей чужого племени. Быть Отцом Рода – разве мыслимо мечтать о чем-нибудь более почетном в этой жизни? От таких вещей не отказываются. Но как быть с семьёй? И Караберей напрямую спросил об этом Кудыму.

– Скажи самое главное, – Кудыма поднял склонённую голову, внимательно посмотрел на купца своими разноцветными глазами, и тому показалось, что взгляд шамана проник в самые потаенные уголки его души, – ты согласен? Об остальном не беспокойся, решим всем миром.

– Да, я почту за великую честь оказанное мне доверие, – и Караберей судорожно вздохнул. – Я согласен на предложение. Но есть ещё один очень важный вопрос – а как быть с верой?

– А разве тебе нужно её менять? Каждый верит. Просто молится по-разному. Никто и никогда не посмеет навязать тебе своё видение мира. Как и ты этого не сможешь. А забота о детях своих – она идёт от сердца, и веры она не касается.

Караберей обвёл взглядом этих высоких, красивых, голубоглазых, черноволосых людей[12], которые теперь, с этой минуты, стали его семьёй, и низко поклонился им, признавая правоту слов Кудымы и принимая на себя звание Отца Рода.

Люди возликовали. О таком Отце можно было только мечтать!