Михаил Афинянин - С отрога Геликона Страница 24

– В свою защиту сказать мне нечего, Креонт. Я сделал то, что сделал. И сделал я это движимый ненавистью к людям, поносящим мой родной город. Хотя по здравом рассуждении я понимаю, что поставил под угрозу его благополучие. Ты можешь меня, выдать, Креонт. Но…

Геракл остановил в свою речь. Он еще раз прокручивал в голове созревший у него план ведения войны с Орхоменом, вспоминал виды, увиденные им с отрогов Геликона и из колесницы Афины. Не в последнюю очередь молитвенно призывал он себе и городу на защиту и щит богини.

– Так что же ты хотел сказать, Геракл? – прервал его Креонт.

– Я хочу сказать, о царь, что прошу не выдавать меня, – продолжил Геракл, глядя ему прямо в глаза, – потому что я знаю, как нам справиться с Орхоменом.

Геракл оглядел в этот момент всех присутствующих. Лицо мудрого, хотя временами и своенравного Креонта выказывало лишь небольшое смущение. У Тиресия были лишь слегка насуплены его седые и густые брови. Он сомневался в том, правильно ли расслышал слова Геракла. Амфитрион смотрел на сына с нескрываемой тревогой, ибо считал его все еще ребенком, едва ли способным всерьез носить оружие. Наконец, Лаодамант. У него у единственного были на лице искренние восторг и надежда: снова и снова убеждался он в том, с каким прекрасным другом свела его судьба.

– И как же? – испытующе и грозно прозвучал в тишине вопрос Креонта.

Геракл стал излагать свой план. Это вызвало между ним и царем настоящую склоку. Креонт ругал юношу последними словами, говорил на разный лад одно и то же, что он-де еще молокосос и ничего не смыслит, но Геракл, соглашаясь со всем, просил только дать ему говорить и мало-помалу продвигался в изложении. Впрочем, Креонт был действительно мудр, и, почуяв в рассказе Геракла здравое зерно, он немедленно превратил склоку в испытание на стойкость. Он припомнил Гераклу так же и старое, когда тот старался защитить сына Гемона и Антигоны, но юный герой не поддался.

– Ну хорошо, Геракл, я тебя понял. Амфитрион! – неожиданно обратился царь к главному военначальнику. – Сколько нам для этого нужно людей?

Амфитрион вздрогнул. Он заслушался спором сына с Креонтом.

– Навскидку… тысячи полторы лучников, по триста тяжело– и легковооруженных ну и где-то сотня-две конницы. Этого должно быть достаточно против того, чем располагает Эргин.

– И еще, Креонт, мне нужен твой стражник Промах и отряд человек из пятнадцати ликерийских рыбаков, – добавил Геракл. – Без них все напрасно.

– Я понимаю, – ответил Креонт. – А зачем тебе Промах?

– Так ведь он родом с Ликерии и, насколько я смог его узнать, отличный воин.

– Ладно, Геракл, считай, что Промах и рыбаки у тебя уже есть. Как у нас обстоит дело с людьми, Амфитрион? Мне думается, для тех количеств, что ты назвал, проблем быть не должно.

– Да, Креонт, ты прав, – ответил Амфитрион. – Главная трудность, которую я вижу, – это оружие.

– Будет время, будет и оружие. Так что давай со временем сначала разберемся. Сколько Эргину нужно на сборы?

Глаза Лаодаманта зажглись с новой силой после этого вопроса Креонта. Только теперь он понял, что царь всерьез настроен воевать.

– Никак не меньше трех дней. Но это надо будет разведать более точно, если мы решим вести войну.

– Вот. Можем ли мы в три дня добыть оружие?

– Произвести нет. Разве только легкие щиты. Для луков нужно подходящее дерево, его у нас нет. Доспехи делать долго. Не успеем. Единственная возможность для нас – это ввезти откуда-то готовое.

– Откуда? Тиринф?

– Договориться было бы возможно, но Платейскую дорогу охраняют минии.

– По морю?

– Морем можно, но дорога в Авлиду тоже закрыта.

– Отец, а что ты думаешь насчет Кекропии? – вступил в разговор Геракл. – Феспий мог бы оказать нам услугу? Тогда и доставить было бы легко: Феспий говорил мне, что к западу от Киферона есть небольшая бухта с причалом, а оттуда дорога через Феспия к нам. Она, конечно, не такая широкая, как на Платеи или Орхомен, но для нескольких повозок будет достаточно.

– Хм… А что? Можно попробовать и с Феспием поговорить. – обращаясь к Креонту, ответил Амфитрион. – Он из знатного кекропийского рода. У него должны быть там связи.

– А еще… Не знаю, правда, как понравится тебе это, царь, – поспешил продолжить Геракл, – но тяжелого вооружения и мечей у нас полно – на каждом жертвеннике, а на некоторых по два.

При упоминании жертвенников старик Тиресий, который уже клевал носом, вдруг очнулся, и кстати, потому что Креонт решил обратиться к нему.

– Хорошо, Геракл, будем это иметь в виду. Как тебе кажется, о Тиресий, не идем ли мы столь дерзким поползновением против богов?

Главный фиванский прорицатель был действительно очень и очень стар и жил уже скорее не на земле, а в одном из миров, что показала Гераклу Афина. Счет лет он потерял давно, и о возрасте ему при случае напоминали только окружающие. Впрочем, никто не был уверен, действительно ли он не помнил, когда родился, или намерено говорил так, чтобы показаться еще более «старцем». Тиресий обмочил пересохшие губы и заговорил:

– Креонт, друзья, говоря откровенно, мое присутствие на этом совете излишне. Единственное, что я вам скажу по делу – Геракла нельзя выдавать миниям ни в коем случае. Он – будущее и надежда Фив. А в остальном… я чувствую, что в последние годы мое знание теряет силу, хотя ум ясен как и тридцать, и сорок лет назад. Вот и сейчас… прорицание говорит, что Фивы спасутся если никто не покинет город. Но с другой стороны, Геракл, на которого тоже указывают боги, предлагает столь далекие вылазки. И где правда, я не знаю…

Старик говорил хоть и ясно, но медленно и прерывисто и… по сути против его плана, как и ожидал Геракл. С юношеской горячностью он перебил прорицателя:

– Постой, Тиресий, но ведь мы именно что делаем вылазки. Никто ведь не собирается бежать из города. Я считаю…

– Геракл! – решил образумить сына Амфитрион. – Имей уважение к старости! Разве ты не видишь, что Тиресию трудно говорить?

Тиресий засмеялся. Все посмотрели на него.

– Креонт, скажи, – ты всегда это помнишь – сколько мне лет?

– Сто восемь, Тиресий.

– Вот, видишь, Амфитрион. Так что ты можешь себе представить, скольких юношей я перевидел, а скольких из тех, кто были когда-то юношами, пережил. Я знаю, что юность быстро проходит, а с нею и пылкость души, которую ничем не остановить. – Тиресий снова засмеялся, вспомнив наверное что-то из собственной юности, а потом глубоко и тяжело вздохнул. – Так что, не надо одергивать Геракла. Тем более, что спрашивает он совершенно правильные вещи. Так вот, еще что я хотел сказать… О жертвенниках. Обычай не велит брать с них оружие. Но…

– Если мы победим, мы принесем богам новые еще более богатые дары! – от нетерпения вставил Геракл.

– Именно! – подхватил Тиресий и снова с улыбкой. – Так что, если вас будут останавливать только крики тех, кто имеет от жертв, что вы приносите на этих жертвенниках, мой вам совет, – не слушайте их. Но если кто-то из вас имеет против этого что-то внутри, тогда всерьез усомнитесь. Вот такое будет вам мое слово.

Креонт поблагодарил прорицателя и обратился теперь к кадмову потомку:

– Лаодамант, в течение всего разговора ты не проронил ни слова. Что ты думаешь о войне с Орхоменом и о том, как предлагает вести ее Геракл?

Вопрос Креонта был настолько неожиданным для наследника фиванского трона, что привел его в замешательство.

– Я…? Ну как, что я думаю…? Я счастлив, что нашелся наконец кто-то, кто на это решился и сам готов во всем помогать!

– Прекрасно. Итак, друзья, раз мы с вами во всем согласны, давайте решим, что кому делать. Амфмитрион, я считаю, мы с тобой должны поговорить с другими военачальниками. Поэтому прошу тебя как можно скорее собрать их здесь у меня. Для вас, Геракл и Лаодамант, считаю необходимым узнать мнение молодежи. Соберите наиболее видных юношей на крыше дворца, чтобы не привлекать всеобщего внимания. Я беру на себя минийских послов. Если в двух этих собраниях мы достигнем согласия, я отпущу послов с сообщением о том, что мы предпочитаем воевать. После этого мы с Амфитрионом отправляемся к Феспию.

– Послушайте, а что будет, если Феспий откажет? – с опаской спросил Лаодамант.

– Лаодамант, скажи, ты хотел бы иметь юную наложницу?

– Да, не отказался бы, Креонт.

– Так вот, у Феспия пятьдесят цветущего возраста дочерей и нет ни городских стен, ни армии. Армии у меня тоже нет, но есть хотя бы вооруженная стража. Так что, если Феспий откажет в услуге, у тебя будет большой выбор. Ну и у Геракла тоже. Так что мы с Феспием договоримся. Надеюсь, по-хорошему.

У амфитрионова сына прыгнуло в груди сердце при упоминании дочерей Феспия.

– Ладно, друзья, если возражений нет, предлагаю всем приняться за дело.

Все, кроме уснувшего окончательно Тиресия потянулись к дверям.

– Геракл! – окликнул юношу Креонт. – Прости меня, ради богов, но выпустить тебя я пока не могу. Промах откроет тебе дверь наверх. Промах!