Даг из клана Топоров - Сертаков Виталий Владимирович Страница 5

Удовольствие действительно того стоило. Внутри жарко натопленного дома их окружили такие красавицы, что у изголодавшихся викингов захватило дух. Свейн опрокинул в себя полный рог пива, и девушки мигом стали еще красивее. Особенно херсиру понравилась длинноволосая черноглазая девица. Она непрерывно хихикала, ни слова не понимала по-шведски, но болтать с ней оказалось очень весело. Свейн только понял, что девушка откуда-то с далекого юга, и что у нее найдется кувшин молока для малыша. Малыш с когтем на шее понравился девушкам даже больше, чем его случайный папаша. Свейн снял с гривны три серебряных дирхема, приказал вымыть ребенка, накормить и завернуть его в чистые тряпки.

А сам завалился на скамью со своей черноглазой хохотушкой. Напротив него, на другой скамье, уже развлекался со своей девушкой Ульме Лишний Зуб. Не прошло и часа, как Свейн опорожнил пять или семь кубков пива, поменялся девушками с Ульме и еще двумя друзьями, затем повздорил с фризским купцом, который тоже хотел купить себе красавицу. За херсира вступились полупьяные дренги, но хозяину веселого дома удалось погасить потасовку с помощью городских стражников.

Спустя еще пару часов Свейн обнаружил себя лежащим под лавкой, в обнимку с голой храпящей девицей, но это была совсем не та юная волоокая красотка, которую он выбрал в подружки. Выяснилось, что, пока он спал, девушку успели продать, зато вместо нее пригнали штук пять новеньких. Свейн немножко погоревал, но, увидев, как дружно лютые принялись за визжащих девиц, сам махнул рукой и принялся за дело…

Он смутно помнил, как швырял на стол пригоршнями серебро, требовал пива и меда и жареной свинины, как голые девки хохотали в объятиях моряков. Еще хуже он помнил, как его окружили молчаливые шустрые незнакомцы с ножами. Свейн наверняка бы лишился изрядной части денег, а то и жизни… если бы не малыш.

Мальчик заорал где-то поблизости, за стенкой. Заорал удивительно сильным глубоким голосом то ли от холода, то ли требуя пищи.

– Он меня разбудил, клянусь тебе, – объяснял позже Свейн сестре. – Он спас меня, как я спас его накануне! Еще немного, и проклятые воры сняли бы с меня все золото!

Волчья Пасть вскочил, покачнулся, но устоял на ногах. Двинув плечами, скинул с себя двух воришек, настойчиво подбиравшихся к его серебру, нащупал под лавкой свою секиру, пинком поднял сонного кормчего. Воры отпрыгнули в стороны, изображая праведную обиду. Наверняка они были в сговоре с хозяином заведения, поскольку тот сделал вид, будто ничего не происходит. Ребенок орал все громче, но никому не было до него дела.

– Эй, Ульме, Аки, Эббе, ко мне! – прокричал полуголый Свейн, озираясь по сторонам. Его противники мигом пустились наутек, едва завидев, кто спешит одинокому торговцу на подмогу.

В «веселый дом» вваливались все новые компании: корабельщики, заморские торговцы, охотники и откровенные убийцы. Слуги едва успевали наполнять кубки. Полтора десятка гостей и девушек совокуплялись одновременно, лавки под ними скрипели и стонали. Вдвое больше гостей ожидали своей очереди.

– Где он? – зарычал Свейн и рванулся на поиски.

Голодного и озябшего мальчика он разыскал в темной кладовке. Кто-то опрокинул кувшин с молоком, удобную корзинку украли, а приставленная к малышу старуха дрыхла мертвецким сном. Стоило херсиру взять ребенка на руки, как тот моментально замолчал.

– Такого со мной никогда не было, – спустя неделю клялся Свейн сестре. – Я думаю, это был посланник самого О дина. Он спас меня и других…

Херсиру удалось в целости собрать свой отряд и вывести в верхний город. По пути выяснилось, что троих все же обчистили, а одного дружинника с «Цапли» сильно порезали и отняли оружие. Лишний Зуб предлагал вернуться и в отместку сжечь весь квартал. В любом другом случае херсир не стерпел бы обиды. Он уже открыл рот, готовясь издать боевой клич, но тут ребенок заворочался и снова захныкал. В глубине нижнего города раздался цокот цопыт, появилась до зубов вооруженная городская стража. Они замерли неподалеку, недвусмысленно поглядывая на пьяных полураздетых моряков.

– Некогда нам с ними возиться, – сплюнул херсир. – Есть дела поважнее! Эй, Аки, пошли кого-нибудь в мясной ряд. Мы идем к святилищу. Пусть выберут барана пожирнее!

Под утро протрезвевшая команда «Белого быка» вернулась на главную пристань. Здесь постоянно горели костры, у которых мореходы могли согреться и выпить чашку горячего бульона. Постепенно подтянулись и экипажи с других кораблей. Многие вернулись избитые и помятые, точно побывали еще в одном сражении. Многие недосчитались вещей и денег, но никто не грустил. Викинги с хохотом обменивались впечатлениями, особенно всех смешил херсир Свейн с живым свертком на руках.

Под навесом святилища чадили массивные лампы, заправленные тюленьим жиром. Навстречу Свейну проковыляли два скрюченных тула, за ними степенно вышагивал главный жрец.

– Мы принесли барана, – Волчья Пасть опустился на колени перед жертвенной скамьей. – Еще мы принесли вам хлеб, масло, молоко и лук.

– Это хорошо, – степенно кивнул жрец и махнул помощникам.

Барана моментально распяли на скамье, грамотно вскрыли вену и удерживали до тех пор, пока кровь не покрыла все желобки в камне.

– Говори, херсир, – шепнул старый предсказатель. – Асы благоволят к тебе этой ночью. Твоя жертва принята, смотри, какой славный рисунок…

Свейн ничего не понимал в багровых разводах, покрывших скамью, но понимать и не требовалось. Это дело жрецов и тулов – толковать волю асов-покровителей. Свейн повернулся к резным деревянным столбам. Могучий Тор и прекрасный Бальдр сурово хмурили деревянные брови.

– Великий господин мой, краса земли, повелитель радости, – обратился херсир к Бальдру, – ты не оставил нас в бою, ты послал мне знак победы и позволил дважды выжить… Прибыл я из далекого южного моря, обменял девушек и кость. Обменял изрядно кож: и мехов на заморские пряности, на шелк и прочие редкие ткани… Все, что я привез, всем желаю поделиться с тобой…

Свейн обернулся, поманил старого Бьерна. Бьерн и Хаук приблизились, встали рядом на колени, высыпали перед богами все, что заранее приказал принести херсир. Здесь была малая часть добычи, но достаточная для того, чтобы жрецы могли безбедно прожить полгода.

– Продали мы удачно и купили удачно, на три тысячи динариев, и встретили богатых торговцев на южном море. За то благодарен тебе и впредь исполню волю твою…

Барана разрубили на части. Свейн пожелал, чтобы лопатка досталась гневному Тору и лучшие потроха достались тоже ему. Зато сердце и печень и большую часть прочих съедобных даров подарили Бальдру, покровителю радостей и добрых новостей…

Тулам Свейн пожаловал по смарагду и по локтевой серебряной гривне. Мальчишки убрали остатки барана со скамьи. Главный жрец поднял с пола жертвенную чашу, заполненную дымящейся кровью, принялся бить по маслянистой поверхности прутиком. При этом он затянул древний гимн восхвалений Тору, подпевать ему разрешалось только тулам. Команда «Белого быка» в молчании внимала хриплому голосу. Несколько капель крови угодили Свейну в лицо. Он не стал стирать, только благодарно зажмурился, слушая песню тулов. Тулы раскачивались, то возвышали дребезжащие голоса, то басили, благодаря мудрых повелителей.

– Спасибо тебе, мой добрый господин, – прошептал херсир. – Я имел шесть крепких кнорров, и все в целости привел в Хедебю. Я продал восемнадцать треллей, я удачно продал шкуры и бивень и прочее, чем уже поделился с тобой… Спасибо тебе, мой добрый господин. Я привез сорок два сосуда по шесть марок веса каждый с редкими травами и приправами. Я привез сукна и шелка по сотне локтей… Я привез…

Свейн еще долго перечислял, отчитываясь перед могучими асами в своих торговых победах. При этом он был скромен, но горд. Потому что он снова выжил в бою. Он сумел угодить суровым богам. Он довел торговый караван до родных берегов.

Здесь же зарезали, наконец, хромую олениху, потому что Свейн отыскал на берегу кормилицу. Женщина согласилась плыть на север и сопровождать ребенка до озера Ветерн, до самой фермы бонда Северянина.