Уильям Кинг - Истребитель демонов Страница 11

Наивный молодой гном записывал в свою книгу всё, что считал стоящим. Феликс удивлялся — что же Варек такое видит, чтобы описывать. Из своего длительного общения с Готреком он знал, что в темноте гномы видят лучше людей, но это было поразительное тому подтверждение. В мерцающем свете печей, который освещал лишь очертания объектов, молодой гном трудился, словно писец, переписывающий рукопись в свете свечи. Само по себе это было впечатляющим искусством концентрации.

По правде говоря, Феликса бы более порадовало, если Варек уделял бы больше внимания мулам. По мере того, как приближались скавены, животные выказывали явные признаки беспокойства.

Феликс нервно скользнул по ним взглядом, прикидывая, не скрывается ли поблизости кто–нибудь из этих мерзких скавенов–ассасинов с отравленными клинками. Крысолюдям не свойственно идти в обычную фронтальную атаку без каких–либо мерзких и подлых неожиданностей. По своему горькому опыту он знал, на что они способны. Он слегка подтолкнул Варека концом своего сапога.

— Лучше смотри за мулами, — сказал он. — Они выглядят беспокойными.

Варек дружелюбно кивнул, положил перо в свой вместительный карман, защёлкнул книгу, и поднял свою бомбу.

Почему–то Феликса это не успокоило.

Танкуоль уставился в наблюдательный кристалл с яростной сосредоточенностью. Он обхватил его лапами и яростно выкрикивал заклинания, пытаясь сохранить контроль за изображением. Это и близко не было столь просто, как он рассчитывал. Он поднял свой правый коготь, и изображение сместилось вверх и направо. Он сжал лапу в кулак и ударил прямым, и фокус обзора перемещался до тех пор, пока он не получил панорамного изображения поля боя. Танкуоль видел скавенов, короткими скачками спускающихся по склону холма в сторону спешно выстраивающихся гномов. Он увидел огромный меховой клин штурмовиков, нацеленный точно в центр собирающегося войска гномов. Он увидел, что по краям клина бегут фланговые отряды клановых крыс и скавенских рабов, но почему–то с меньшим энтузиазмом. Танкуоль увидел своего телохранителя Костодёра, бегущего рядом с Ларком Стукачом. С этой высоты обзора замок над долиной выглядел, как игрушка крысёныша, а вся протяжённая и запутанная структура лагеря гномов выглядела подозрительно упорядоченной и слаженной, словно каждое здание, трубопровод и дымовая труба были частями одной громадной машины. Всё это было весьма привлекательно, и ему приходилось усилием удерживать внимание на приближающемся столкновении. Одним из побочных эффектов нюхательного искривляющего камня было то, что его потребитель начинал увлекаться самыми банальными вещами — мог созерцать величие своих ногтей на ногах, в то время, как вокруг бушует пожар. Танкуоль был достаточно опытным волшебником, чтобы осознавать это, но иногда даже он на какое–то время забывался. А тут такой радующий вид, что… Усилием воли он вернул свои мысли обратно к сражению и заставил фокус обзора переместиться, подобно глазам птицы давая крупный план центра построения гномов, повозки, на которой стоит с мечом в руке Феликс Ягер, выглядящий возбуждённым и испуганным, что при данных обстоятельствах закономерно.

Простой, но выдающийся план пришёл на ум серому провидцу. У него имелись сомнения по поводу, сможет ли этот Костодёр справиться с Истребителем лучше, чем его предшественник. Но не было никаких сомнений, что чудовище может расправиться с этим Ягером. У него были некоторые особенные инструкции для крысоогра, касающиеся человека, и он знал, что свирепый, верный и тупой зверь будет следовать им, пока не погибнет. В приливе радости он полагал, что Феликсу Ягеру гарантирована мучительная смерть.

Обнаружив свою намеченную жертву, Танкуоль стал своим магическим зрением разыскивать Костодёра. Когда он отыскал чудовищный гибрид крысы и великана, он пробормотал другое заклинание, которое должно было позволить ему мысленно общаться с этим прислужником.

Танкуоль почувствовал внезапное головокружение и коснулся сознания крысоогра, в котором, как в печи, плавились голод, ярость и звериная тупость. Он быстро передал в мозг чудовища картинку местоположения Ягера и подал ему команду: «Иди, Костодёр, убей! Убей! Убей!»

Феликс вздрогнул. Он понял, что за ним кто–то наблюдает. Он почти мог чувствовать спиной чей–то горящий надоедливый взгляд. Он оглянулся в уверенности, что увидит злорадствующего скавена, готового воткнуть ему нож между лопаток, однако там никого не было.

Постепенно жуткое ощущение покинуло его, сменившись более явным беспокойством. Скавены уже почти перед ним! Он мог слышать их чириканье, и пугающий лязг их грубого оружия о щиты. С нарастающим шипением над головой пронеслись арбалетные болты со стен замка. Гномы–арбалетчики принялись за дело, стреляя по ближним крупным скавенам. Несколько упало, но этого было недостаточно, чтобы замедлить их продвижение. Воины–скавены, в своей неистовой спешке ввязаться в бой, попросту пробежали по собратьям, втаптывая упавших в грязь.

В ушах Феликса отозвался чудовищный рёв, глубокий грохочущий бас существа гораздо более крупного, чем человек. Мулы заржали и в ужасе попятились назад, от страха на их губах выступила пена. Когда повозка сдвинулась, Феликс поменял позу, чтобы сохранить равновесие. Он повернул голову, покрепче сжал свой меч и развернулся посмотреть на чудище, которое, как он догадывался, находилось позади него.

На сей раз предчувствие его не подвело.

Ларк боролся со страхом, который наполнял его, угрожая подавить его крысиную натуру. У него было чувство, что с ним такое уже происходило. Оно прицепилось к его сознанию и твердило ему бежать от потасовки, вереща от страха. Окружённый толпой своих собратьев, он понимал, что не может так поступить без того, чтобы не оказаться раздавленным. И как только он об этом подумал, страх обратился вспять и, словно загороженная плотиной река, сменил направление.

Внезапно ему отчаянно захотелось вступить в бой, встретить лицом к лицу источник своего ужаса, зарубить его своим оружием, растоптать его поверженное тело, погрузить свою морду в его мёртвую плоть и вырвать ещё тёплые внутренности. Только это действие могло замедлить ускоренное биение его сердца, справиться с необходимостью опорожнения его мускусных желёз и положить конец этой ужасной тревоге, которая была почти непереносимой.

— Быстро–быстро! За мной! — прочирикал он, и на бегу врезался в крепкого гнома в кожаном фартуке, вооруженного топором.

Феликс сомневался, что когда–либо встречал лицом к лицу столь огромное человекоподобное существо. В сравнении с ним даже те чудища, с которыми он сражался на улицах Нульна, казались небольшими. Это создание было громадным, необъятным. Его чудовищная голова — искажённая пародия на крысиную, находилась на уровне головы Феликса, несмотря на обстоятельство, что тот стоял во весь рост на повозке. Плечи существа были почти с повозку шириной, а длинные мускулистые руки почти доставали до земли. Эти длинные руки заканчивались страшными загнутыми когтями, выглядящими так, словно способны располосовать кольчужный доспех. Громадные гнойники прорывались сквозь его тонкую шелудивую шкуру. Длинный безволосый хвост яростно щёлкал по воздуху. Красные глаза, наполненные безумной животной ненавистью, уставились в глаза Феликса.

У Феликса сердце ушло в пятки. Он сразу понял, что зверь пришёл за ним. Мрачный взгляд узнавания был в его диких глазах, и было что–то смутно знакомое в том, как тот склонял голову на одну сторону. Розовый язык облизал губы, наводя на мысль о всепожирающем голоде, жадном до человеческой плоти. В пасти чудища показались острые клыки, каждый размером с кинжал. Существо издало ещё один торжествующий рёв и потянулось к Феликсу.

Для мулов этого оказалось достаточно. Взбесившись от страха, они встали на дыбы и бросились бежать. Повозку рвануло вперёд, чуть не опрокинув, когда обуянные ужасом животные своевременно повернули, чтобы отклониться от рва вокруг замка. Повозка налетела на камень и подскочила, заставив Феликса растянуться позади. Ему хватило присутствия духа удержать свой меч.

Оставшийся позади крысоогр уставился на Феликса с тупым удивлением, а затем бросился в погоню.

«Нет!» — вскричал Танкуоль, видя, как Ягер ускользнул от захвата Костодёра. Энергия наблюдательного кристалла позволила ему рассмотреть эту сцену в подробностях. Он злорадствовал от удовольствия, видя взгляд ужаса и понимания на лице мужчины, ощущая дрожь от предвкушения, как изготовившийся Костодёр дотянется, оторвёт тому руку и сожрёт её перед обуянными ужасом глазами Ягера, — и испытал потрясение, когда запряжённые в повозку мулы понесли.

Всё это было так несправедливо.

И что характерно для удачи этого человека — лишь только тот должен был принять абсолютно заслуженную смерть — его спасают эти безмозглые и тупые создания. Какого чёрта мужчина остался жив и невредим, вместо того, чтобы корчиться в муках? Некоторое время Танкуоль с горечью недоумевал: «Неужели Ягер существует лишь для того, чтобы расстраивать его планы?» — затем отбросил это предположение. Он отправил другой мысленный приказ Костодёру: «Чего ждёшь, тупая идиотская зверюга? Достань его! Быстро–быстро за ним! Убей! Убей! Убей!»