Гэрет Уильямс - Часть 2 : Истории Валена Страница 13

Были и другие — те, кто добровольно отправился на эту войну, и к ним относились с крайним пренебрежением. Часть храмовых стражников из касты Жрецов сформировала отряды и присоединилась к армии, желая участвовать в том, что они считали священной войной. Загадочный маркабский воин, последний учитель из древнего Братства Кар Драфы явился на Минбар — по непонятным причинам. Он провел несколько лет изучая наши пути, нашу историю, собирая вокруг себя добровольцев—учеников, равно как минбарцев — воинов без клана, Жрецов и даже Мастеров, так и маркабов. Наконец, за несколько месяцев до падения Гисейнотоши он отправился на станцию со своими учениками, сказав лишь, что он учился достаточно и пришло время, когда он будет должен учить.

Еще была Кин Стольвинг, служившая в икарранском правительстве и бывшая прежде солдатом в одной из их элитных частей. Она пришла в одиночестве и предложила свою службу, заявив что ищет кого—то. Большинство кланов отвергло ее, но Парлонн приветил ее в Огненных Крыльях, и даже принял ее как личного советника.

Война продвигалась тяжело, множество малых стычек было выиграно отдельными кланами, но все большие битвы были проиграны из—за скверного взаимодействия и недоверия.

Затем Тени, наконец, решили что с них довольно. И они пришли к Гисейнотоши.

Из Тьмы, Огня и Чести: Военные кампании Войны Теней.

Написано Сэч Акодогеном из Звездных Всадников, опубликовано в 1848 г. по земному летоисчислению.

— Хм… любопытно.

Комната была темна и холодна. Тени танцевали в свете единственной свечи. Высокий силуэт казался созданным из одной лишь тьмы, его лицо было неразличимо, его изломанная тень на дальней стене казалась принадлежащей не смертному, но жуткому созданию, сбежавшему из кошмара.

На самом деле он был человеком — по рождению, но смертным он больше не был, впрочем, если он и сознавал парадокс ситуации — то ни удивленным, ни раздраженным этим он не выглядел.

Говорившим был именно он, хотя с кем он говорил — было неясно. В комнате находился еще один — но он был прикован к стене и обвис, быть может — мертвый, быть может нет. В любом случае он не походил на слушателя. Больше никого тут не было и не было похоже, что он говорит с собой, или же размышляет вслух. Он говорил и действовал так как будто кто—то наблюдает за ним.

Возможно так оно и было.

В руке он держал какой—то окровавленный предмет. Он светился изнутри слабым оранжевым сиянием. Кто—то другой мог бы усмехнуться, но он хорошо знал что сейчас означает этот свет. Это было просто подтверждение — и не то, что ему требовалось. То, другое создание не могло умереть. Во всяком случае — пока.

Кровь или же то, что могло служить кровью, сочилась из большой раны на лбу прикованного существа, таких очертаний, словно оттуда недавно было что—то вырвано.

Когда—то—бывший—человеком поднял камень и всмотрелся в него. Он сосредоточился, вновь пытаясь добраться до спрятанной в нем силы. Он пытался уже не в первый раз — но терпение есть добродетель, и чему еще могут научить несколько сотен лет жизни, как не терпению?

Он потушил свечу и продолжал вглядываться в камень все также сосредоточенно. Он, похоже, без труда мог видеть в полной темноте.

Наконец, тонкий лучик света сверкнул из его правого глаза, на секунду засиявшего золотом. Луч ударил в середину камня, и отразился вовне, не светом, но памятью.

Столько воспоминаний, и среди них единственное, что он хотел знать.

— Так. — произнес Себастьян, Особый Следователь ворлонской Высшей Инквизиции.

— Вот оно.

Он повернулся и вышел. Он должен был кое—что сделать прежде чем снова займется охотником за душами. Пока что он не может позволить ему умереть.

Порой, по ночам, когда Маррэйн сидел в одиночестве, глядя на звезды, он понимал, что был удачлив более других воинов. Он достиг предела мечтаний его касты: совершенства. Он был свободен от всего что могло умалить его мастерство в бою. Не было эмоций ни желаний ни страха ни сожалений — ничего.

Если бы кто—нибудь спросил его, что он сделал чтобы достигнуть этого — он не знал, поверили бы они его ответу. Легенды говорили о годах медитаций и аскезы, опасных и тяжелых странствиях без надежды на награду, о самозабвенной службе лорду в течении многих перерождений.

Маррэйн ничего подобного не делал. Всем, что он сделал ради совершенства, было убийство женщины, которую он никогда не любил.

Но он не мог это никому объяснить. Никто не поверил бы ему. Или, еще хуже, они поверили бы, но не смогли понять.

Он все еще вспоминал Беревайн, но не с сожалением о ее смерти, не с тоской по ее красоте, и не с горем от ее потери. Он знал что ему лучше совсем не вспоминать о ней, чем так холодно и бесплодно ворошить прошлое, но это было единственной связью с прошлым которую он не мог разорвать.

Он взглянул на того, кто стоял перед ним, и понял что он не будет его спрашивать. Это был первый шаг к совершенству, он знал.

Теперь он знал это.

Не искать его.

Не говоря ничего, Парлонн перешагнул через труп твари Теней и остановился перед ним. В дуэльной стойке. Он молча глядел в глаза Маррэйна. Маррэйн ответил на его взгляд, чувствуя силу и сталь в этой темной синеве.

Казалось — больше нет ничего. Только они. Маррэйн понял, что Парлонн не собирается спрашивать о пути к совершенству.

Наконец, время вокруг них замедлило свой бег, Парлонн кивнул и отступил, вновь перешагнув через труп создания. Оно пришло за Маррэйном, взломав стены его камеры, чтобы добраться до него. Маррэйн убил его. Отбрось страх, отбрось страсть, отбрось сожаление — и ты не сможешь проиграть в любой схватке.

— Ты свободен. — сказал Парлонн. — Так же свободен как любой на этой станции. Она умирает.

Маррэйн кивнул. Он знал это.

— Можешь идти, куда пожелаешь. Ты можешь сражаться, можешь умереть, можешь попробовать бежать, если захочешь.

Маррэйн ждал. Вопрос не заставил себя ждать.

— Почему ты пришел сюда?

— Почему ты пришел сюда? — повторил он.

Глаза Парлонна сузились.

— Ты воин, и я знаю достаточно, чтобы не считать тебя участником Хантибановских сделок. Я не мог оставить тебя здесь умирать.

— Достаточно? — Парлонн натянуто усмехнулся.

— Правду.

— Дераннимер настояла. Она говорила что… у твоего появления есть какая—то цель. Она хотела чтобы я использовал все свое политическое влияние, чтобы освободить тебя. Атака сделала это ненужным. Я должен вытащить ее отсюда, и знаю что ты можешь помочь.

— Я не питаю к тебе теплых чувств. Я никогда не забуду, что ты привел армию забрать ее и захватить мой дом, но я знаю что ты воин и что она в тебя верит. Этого достаточно… пока что.

— Итак, отвечай и будь краток. Почему ты пришел сюда?

— Найти ту единственную, кто считает меня человеком чести.

Парлонн согласно кивнул.

— Тогда пошли. Я знаю, где она. Она в безопасности… пока что.

— Нет. — проговорил Маррэйн. — Безопасных мест нет.

— Нигде.

"Тот, кто возьмет в жены это дитя, получит власть и признание всеми минбарцами."

Дераннимер не довелось услышать эти слова от того кто произнес их. Она никогда не видела существа, пророчество которого, возможно, убьет ее. Если бы она могла встретить его — она не знала бы что сказать. Она знала лишь что эти слова всегда преследовали ее.

Ребенком.

Дочерью лорда.

Дочерью воина.

Магатсен остался здесь, спокойно выжидая. Двое Лунных Щитов из его личной охраны оставались рядом, готовые к любой опасности. Унари стоял, рассматривая ее с выражением, которое могло быть презрением или же надменностью. Двое Клинков Ветра тоже были здесь и держались рядом с их Вторым Воином.

Никто из них не казался особенно настороженным. С чего бы? Дераннимер была всего лишь женщиной из касты Жрецов. Без воинов которыми она командовала — она ничто. Она ниже ростом, чем они, она легче их, она слабее их. Ее стража далеко.

Она косо взглянула на Унари. Она хотела бы знать — беспокоилось ли существо, сделавшее предсказание, о тех кто умрет, пытаясь его исполнить. Хотела бы она знать, стоили ли хоть что—то жизни минбарцев для ворлонцев.

Двое Клинков Ветра шагнули вперед. Она знала все о Клинках Ветра. Они были бесстрашны и безжалостны, закалены в холодных, суровых горах у Широхиды. Они хвалились что подобны камням. Но их безжалостность должна быть подавлена. Они должны доставить ее живой. Хантибан не хочет ее смерти. Это даст ей преимущество. Также, они считают себя лучше кого бы то ни было. Она дочь Огненных Крыльев которые нанесли Клинкам Ветра тяжелейшее поражение. Это вызывает гнев. Получив достаточный повод — они могут убить ее. Это тоже преимущество. Смерть лучше рабства у того, кого ей не полюбить.