Генри Пайпер - Звездный меч (сборник) Страница 15

— Звучит обнадеживающе. А третья планета?

— Беовулф. Большого урона на Аматерасу мы не понесли бы; но, сохранив Аматерасу ради третьей планеты, мы столкнемся с необходимостью производить много ремонтных работ.

— Вот так?

— Да. Они пользуются ядерной энергией. Вряд ли стоит доводить это до сведения капитанов Спассо и Валкенхейна. Потерпим до ударов по Хепире и Аматерасу. Пусть почувствуют себя героями.

IV

Хепира оставила в душе Траска скверный осадок. Он все еще ощущал его, когда, очистившись от бурного многоцветия, экран стал отражать серое небытие гиперкосмоса. Гарвен Спассо — им не стоило труда подбить его на участие в деле — алчно уставился на экран, словно все еще видел изнасилованную планету, с которой они удалились.

— Хороша! Хороша! — радостно выкрикивал он одно и то же, пока они набирали высоту. — За пять дней три города и все, что вокруг них. Мы добыли больше двух миллионов стелларов!

И причинили ущерб, в десять раз превышающий эту сумму, овладевая всем этим, но какой шкалой ценностей измерять смерть и страдание?

— Спассо, вырубайтесь-ка. Вы уже это говорили.

Было время, когда Траск не позволил бы себе говорить таким образом ни с этим человеком, ни с кем другим. Если развить закон Грешмана, то: плохие манеры порождают хорошие.

Спассо негодующе повернулся к нему:

— Да кто вы такой?..

— Лорд Траск Танитский, — ответил Харкеман. — И он прав. — Харкеман бросил изучающий взгляд на Траска и повернулся к Спассо. — Я тоже устал слышать вашу трескотню о двух миллионах вшивых стелларов. Около полутора миллиона, а о двух нечего тявкать. Возможно, для “Ведьмы” это куш, но у нас флот трехкорабельного состава и планетарная база, требующие соответствующих расходов. После этого рейда каждый сухопутник или стоящий астронавт получат по сто пятьдесят стелларов. А мы сами получим около тысячи. Как по-вашему, долго ли мы сможем заниматься своим ремеслом, ограничиваясь курокрадством?

— И это вы называете курокрадством!

— Я называю это курокрадством, как будете называть и вы до возвращения на Танит. Если доживете.

Какое-то мгновение Спассо выглядел оскорбленным. Но постепенно на его лисьем лице заиграла слабая надежда, сменившаяся выражением понимания. Репутация Отто Харкемана была ему известна, а некоторые его поступки не позволяли надеяться на легкий путь добычи денег.

На Хепире деньги дались легко — местные жители не имели средств борьбы. Только стрелковое оружие и легкое орудие, со скорострельностью, не превышавшей пяти выстрелов в минуту. Туда, где они пытались сопротивляться, устремлялись боевые бронемашины, сбрасывались бомбы, там стреляли пулеметы и автоматические пушки. Однако они ожесточенно сражались, ведя обреченный на неудачу бой, — так, как сражался бы он, Траск, защищая Траскон.

Траск брал кофе и сигарету у одного из роботов. Когда же поднял глаза, Спассо уже не было, а Харкеман, сидя на краю письменного стола, набивал короткую трубку.

— Итак, вы увидели слона, Лукас, — сказал он. — Похоже, он вам не понравился.

— Слона?

— Вычитанное мной выражение, бытовавшее на Старой Терре. Мне известно только одно: слон — это животное размерами с ваших грэмских мегатеров. Смысл выражения такой: впервые столкнуться с чем-то, производящим большое впечатление. Видимо, слона стоило увидеть. Это был ваш первый викинговый рейд. Ну, вы сами все видели.

Но в бою Траск побывал раньше, когда возглавлял трасконских воинов при пограничном конфликте с бароном Маннивелом, и всюду были бандиты и угонщики скота. Подумалось, что будет именно так. Вспомнилось, как пять дней или веков тому назад находился в состоянии взволнованного ожидания, пока город, что на экране, рос и расширялся, а “Немезида” стала на него падать. Пинассы — четыре с “Немезиды” и две с “Бича космоса” — по спирали переместились на высоту в сто миль за чертой города; “Бич космоса” стал ходить над центром по меньшему кругу на высоте двадцати миль; “Немезида” продолжала свое неустанное снижение, пока до земли не осталось десяти миль, а затем стала изрыгать из себя десантные суда, бронеавтомобили и небольшие, яйцеобразной формы, одноместные установки воздушной кавалерии. Это было захватывающе. Все прошло великолепно; даже банда Валкенхейна просто подурачилась.

Стали возвращаться увиденные на экране картины. Скоротечный и отчаянный бой в городе. Траск все еще видел ту дурацкую крохотную полевую пушечку, калибра семидесяти — восьмидесяти миллиметров, на лафете с высокими колесами, которую тащила шестерка лохматых кривоногих животных. Орудие пытались снять с передка и навести на цель, когда ракета, выпущенная с аэромобиля, угодила прямо в ствол орудия. Орудие, зарядный ящик, расчет и даже упряжка, оставшаяся в двадцати метрах от огневой позиции, просто исчезли.

Или вооруженная винтовками и пистолетами небольшая рота, в которой были и женщины, пытавшаяся защищать шлиц полуразрушенного здания. Воздушный кавалерист смел ее огнем пулемета.

— Они обречены, — сказал Траск, чувствуя слабый приступ тошноты. — Но продолжают сражаться.

— Глупо с их стороны, не так ли? — спросил находившийся рядом Харкеман.

— Что бы вы делали на их месте?

— Сражался бы. Пытался бы убить побольше космических викингов, пока они не убьют меня. Все терро-человеки такие глупые. Поэтому мы — человеки.

Если взятие города вылилось в бойню, последовавшее за нею разграбление было рукотворным адом. Вместе с Харкеманом Траск спустился вниз, когда бой, если это можно было так назвать, все еще продолжался. Харкеман полагал, что воины должны видеть его в своих рядах, а он, со своей стороны, чувствовал в себе порыв разделить с ними вину.

Траск и сэр Пэйтрик Морленд ходили по одному из больших пустых зданий, оставшемуся с той поры, когда Хепира являлась республикой — членом Федерации Терры. В едком воздухе чувствовались запахи дымов — порохового и дыма пожарищ. Удивляло, сколько всего горело в городе из бетона и превращавшегося в стекло камня. Удивляло и то, в каком хорошем состоянии все поддерживалось, по крайней мере, на земле. Эти люди гордились своим городом. Траск и Пэйтрик оказались одни в огромном переходе зала; шум и ужас разграбления удалились, вернее, от этого удалились они. И войдя в боковой зал, увидали сидевшего на корточках местного жителя — мужчину, который баюкал у себя на коленях женщину. Она была мертва, с наполовину снесенной головой, однако он, душераздирающе рыдая, продолжал крепко сжимать женщину, кровь которой запачкала ему рубашку. Рядом с ними валялся позабытый карабин.

— Бедняга! — посочувствовал, делая шаг вперед, Морленд.

— Нет.

Жестом левой руки Траск остановил его, а правой вытащил пистолет и застрелил мужчину. Морленд был шокирован.

— Черт подери, Лукас, зачем вы это сделали?

— Хотел бы, чтобы Эндрэй Даннен это сделал со мной. — Он поставил предохранитель на место и вложил пистолет в кобуру. — Ничего этого бы не случилось, сделай он так. Как по-вашему, сколько еще счастий разбили мы сегодня здесь? И нет нам оправдания — ведь мы не безумцы вроде Даннена.

На следующее утро, когда все ценное было собрано и перенесено на борт кораблей, они принялись прочесывать местность на расстоянии пятисот миль в направлении другого города. Первые сто миль пролегли по сельской местности, покрытой дымом горящих деревень, где накануне ночью мародерствовали люди Валкенхейна. Системы предупреждения не существовало — на Хепире исчезли электричество, радио и телеграф, новости распространялись со скоростью движения животных, которых местные жители упорно продолжали именовать лошадьми. К полудню с городом было покончено. И все пошло так же скверно, как в первом.

Главное состояло в том, что город являлся центром большого скотоводческого района. Животные были местного происхождения — крупные единороги размерами с грэмского бизоноида или одного из карабао с Терры, — слегка видоизменившегося на Таните — с длинной шерстью, как у яка, водившегося на Терре. Траск выделил десяток пехотинцев, занимавшихся разведением коров на его трасконском ранчо, и приказал им найти десяток коров и четыре подходящих быка, да набрать достаточного корма, чтобы его хватило на весь полет. Чудаки решительно возражали против того, чтобы, обосновавшись на Таните, заняться акклиматизацией этих животных, но, если бы занялись, им, вероятно, удалось бы доказать, что животные — ценная добыча с Хепиры.

Третий город находился на разветвлении реки, как танитский Трейдтаун, но, в отличие от него, он был настоящей столицей. Им вообще следовало бы прийти сначала сюда. На продуманное мародерство потребовалось два дня. У хепирцев был хорошо развит речной транспорт, имелись пароходы с рулевым механизмом в кормовой части, вдоль берегов тянулись склады, набитые любым товаром. Но самое важное — хепирцы пользовались деньгами, и большей частью то были золотые монеты, а подвалы банков ломились от них.