Дэн Абнетт - Создатель Призраков Страница 2

Он чувствовал это с тех пор, как погиб Слайдо. Старый военмейстер верил в него… В конце концов, разве не поэтому он преподнес ему этот прощальный дар? Там, на поле брани Бальгаута, он присвоил ему звание полковника-комиссара… сделал его одним из немногих гвардейских политруков, добившихся права командовать собственным полком. И все же Гаунт очень устал. И даже новое звание почти не радовало.

Катер резко пошел на снижение. На вершине одной из самых высоких башен раскрылись медные лепестки посадочного дока, готового принять корабль.

Собравшиеся на Полях Основания солдаты следили за тем, как катер прожужжал над их головами и заложил вираж среди ползущих по небу облаков. Словно жук, он полетел вдоль городской стены к посадочной площадке.

— Какая-то важная птица, — скосив глаза на небо, заметил Ларкин.

Сплюнув на сетчатую щетку, он продолжил начи­щать пряжки своей портупеи.

— Обычная движуха. Еще парочка напыщенных иномирцев. — Роун улегся на спину и повернулся ли­цом к солнцу.

Корбек, стоявший возле ближайшей палатки, при­крыл глаза от света и кивнул:

— А по-моему, Ларкин прав. Важная птица. Там на борту был большой символ Гвардии. Кто-то пожало­вал инспектировать наше Основание. Может, тот са­мый полковник-комиссар собственной персоной.

Он отвел взгляд и посмотрел вокруг. В обе стороны тянулись ровные линии трехместных палаток. У каж­дой расположились гвардейцы в новенькой униформе. Все они начищали экипировку, проверяли оружие, ели, курили, играли в кости или просто спали.

В общей сложности — шесть тысяч человек. В ос­новном пехота с затесавшимися артиллеристами и тан­ковыми экипажами. Три полных полка чистокровных танитцев.

Корбек уселся возле походной печки и потер руки. Его могучее тело едва умещалось в новую черную уни­форму. Разнашивать ее будет чертовски тяжело. Он оглянулся на своих соседей по палатке — Ларкина и Роуна. Первый — худой и жилистый, с узким, как кли­нок, лицом. Белокожий и темноволосый, как и все танитцы. С опасным блеском в голубых глазах. В его ле­вое ухо впились три серебряные серьги, а на правой щеке устроилась, свернувшись в кольцо, татуировка змеи. Они с Корбеком были знакомы не первый год — вместе служили в одном отряде ополчения Танит Маг­ны. Он хорошо знал его сильные стороны — острый глаз и храброе сердце, и слабости — неровный харак­тер и склонность к пустозвонству.

Второго он знал гораздо меньше. Несомненно, Роун был чертовски красив. Его чистое, гладкое лицо украша­ла окаймлявшая глаз татуировка в виде звезды. Он слу­жил младшим офицером где-то в ополчении Танит Ат­тики или другого южного города — он предпочитал не распространяться об этом. У Корбека было нехорошее предчувствие, что нечто убийственно-беспощадное скры­валось под вкрадчивым очарованием этого человека.

Брагг — большой, неуклюжий и добродушный Брагг — выбрался из своей палатки, держа в руках флягу горячей сакры.

— Есть желание согреться? — спросил он, и Кор­бек кивнул в ответ с довольной улыбкой.

Брагг наполнил сакрой четыре стакана. Один он протянул Ларкину, который едва оглянулся, но про­бормотал что-то в благодарность. Другой он отдал Роуну, и тот молча опрокинул его.

— Так ты считаешь, это был наш комиссар, да? — Брагг наконец задал вопрос, который вертелся у него на языке с тех пор, как он услышал слова Корбека.

— Гаунт-то? — кивнул Корбек, потягивая выпив­ку. — Да, наверняка.

— Когда у кораблей был, мне парни из Муниториума такого о нем понарассказывали. Говорят, он креп­кий, что твой гвоздь, таких поискать. Медали… В об­щем, зверюга.

— Меня интересует только одно: почему нам не на­значат собственного командира, — фыркнул Роун.—

Все, что нам нужно, — это дельный командир из опол­чения.

— Например, я, — беззлобно пошутил Корбек.

— Он сказал «дельный», животное! — бросил Лар­кин и вернулся к своему нудному занятию.

Корбек только подмигнул Браггу, и они сделали еще по глотку.

— Странно как-то уезжать, правда? — помолчав, спросил Брагг. — Ну, то есть так надолго. Может стать­ся, и не вернемся никогда.

— Скорее всего, — отозвался Корбек. — Сражаться среди звезд за Императора в его войнах. Вдали от до­ма. Это теперь наше дело. Так что лучше с этим свык­нуться.

— По местам! — от ближайшей палатки раздался голос Форгала. — Идет наш важный Большой Гарт!

Все трое оглянулись. Командир их подразделения майор Гарт шагал вдоль ряда палаток, бросая короткие приказы налево и направо. Гарт был здоровенный, как бык. На его грузное тело, казалось, гравитация давит сильнее, чем на других людей. Он заставил солдат по­строиться.

— Собирайтесь, парни. Время отчаливать, — произ­нес он.

— Я думал, мы летим только завтра… — изумленно вскинув бровь, начал Корбек.

— И я так думал, и полковник Торф, и Департа­мент Муниториум. Но похоже, наш полковник-комис­сар — человек нетерпеливый. Он желает, чтобы нас переправили на борт сразу после смотра.

Гарт направился дальше, оглашая поле приказами.

— Ну что ж, — сказал Колм Корбек в пустоту, — похоже, так оно и начинается…

Гаунт мучился головной болью. Он никак не мог понять, что ее породило. То ли беспрестанные кивки и рукопожатия с сановниками и политиками Танит, то ли бесконечная пустая болтовня, то ли неимоверно долгий смотр войск на плацу возле здания Ассамблеи Танит. Впрочем, может быть, дело было в проклятых волынках. Казалось, их визгом были наполнены все комнаты, улицы и дворы, куда бы ни зашел Гаунт.

К тому же новобранцы его не особо впечатли­ли. Бледные, темноволосые, они выглядели мрачными и отощавшими в своей черной форме. На левое пле­чо каждого накинут пятнистый камуфляжный плащ, за правым — лазган И это всё — если забыть про чер­товы серьги и кольца, татуировки на лицах, немытые волосы и этот мягкий, певучий выговор.

«Славные Первый, Второй и Третий Танитские полки, свежие войска, как же. Сборище костлявых, не­чесаных, зато сладкоголосых лесовиков. Вот уж дейст­вительно нечем похвастаться».

Местный правитель, курфюрст Танит, сам щеголяв­ший татуировкой змеи на щеке, заверил Гаунта, что ополчение его планеты славится высоким боевым ду­хом.

— Эти солдаты находчивы и решительны, — гово­рил ему курфюрст на балконе, с которого они обозре­вали выстроенных гвардейцев, — Танитская земля рож­дает крепких людей. Наша сильная сторона — в мас­кировке и диверсии. На планете, где ползучие леса в мгновение ока стирают все ориентиры, жители отлича­ются безукоризненным чувством направления. Они ни­когда и нигде не потеряются. И они замечают то, на что иные и внимания не обратят.

— Откровенно говоря, мне нужны бойцы, а не про­водники, — сказал тогда Гаунт, стараясь не выдать фальши в голосе.

Курфюрст едва заметно улыбнулся:

— О, драться мы тоже умеем. И вот теперь мы впер­вые удостоены чести внести свой боевой дух в легионы Империума. Поверьте, полковник-комиссар, танитские полки сослужат вам добрую службу.

В ответ Гаунт учтиво кивнул.

И вот теперь он в одиночестве сидел в своей рези­денции в здании Ассамблеи. Фуражку и плащ он по­весил на ближайший деревянный комод. Зим пригото­вил его парадный китель, в котором комиссару пред­стояло через полчаса появиться на торжественном банкете. Вот если бы избавиться от настырной голов­ной боли и этого мерзкого ощущения, что его назна­чили командовать слабаками…

И эта музыка! Это распроклятое нытье волынок, вгрызавшееся в его голову даже здесь, в частных апар­таментах!

Поднявшись, он подошел к скошенным окнам сво­ей комнаты. Там, за крышами города, над Полями Ос­нования возносились и вновь обрушивались в глубину сумерек рыжие огни. Грузовые челноки частями пе­ревозили полки на внешнюю орбиту, где их ждали огромные транспортные суда.

И снова эта музыка!

Гаунт решительно шагнул к завесе темно-зеленого бархата и отдернул шторы. Музыка оборвалась.

Юноша с небольшой волынкой в руках удивленно взглянул в яростное лицо комиссара.

— Ты что тут делаешь? — Вопрос Гаунта прозву­чал грозно, как взмах ножа.

— Играю, сэр, — просто ответил юноша.

На вид ему было лет семнадцать. Еще не мужчина, но уже высокий и складный. Красивое, сильное лицо. Синяя рыба, вытатуированная над левым глазом. Уни­занные кольцами пальцы сжимают танитскую волын­ку — мерно дышащий под рукой матерчатый мешок с паучьими лапками трубок.

— Это ты сам надумал? — прорычал Гаунт.

Юноша отрицательно мотнул головой:

— Это традиция. Волынка будет сопровождать каж­дого гостя Танит, чтобы тот не заблудился в лесу.

— Мы здесь не в лесу, так что заткни эту штуко­вину! — Гаунт выдержал паузу и вновь обернулся к музыканту. — Я, конечно, уважаю танитские обычаи и традиции, но… видишь ли, у меня голова болит.