Дэн Абнетт - Титаникус Страница 73

Саген помог ему оттащить Леопальда прочь. Ашлаг принялся баюкать сломанную руку, жмурясь от боли. Дочь его вскочила на ноги.

— Не лезь, — велел ей Варко. — Никто не собирается обижать твоего отца.

— Если вздумают, я их убью, — безапеляционно заявила та.

— Твоё имя Келл, правильно? — спросил Варко.

— Я никому не называю своего имени, — ответила она. Старая предосторожность местных — знаменитое нежелание сотрудничать, которое замкнутые общины Проспекции выказывали служителям улья. У народа Мёртвых земель часто имелись веские причины оставаться вне системы. Они держали свои имена и дела при себе, встречая подозрением каждого, кто приходил из ульевой зоны и задавал вопросы. Варко это понимал, но сейчас у него не было настроения подбирать нужные слова.

— Твой па уже назвал нам своё имя, девочка, — сказал он. — Его фамилия Ашлаг, значит ты — Келл Ашлаг, верно?

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого просто кивнула.

— Мне жаль вашего человека, — сказал Ашлаг. — Правда, жаль, солдат. Вы пришли нам на помощь, хоть и не обязаны были этого делать. То, что он сделал, было храбро. Мне жаль его, но моя бедная жена и мой сын…

Он склонил голову и вытер глаза грязным кулаком здоровой руки.

— Там были махины, — тихо произнесла девушка, — много махин. Там, в диких местах, куда ваши не заходят. Они напали на несколько поселений и сожгли их дотла.

— Продолжай, — ответил Варко.

— Когда поползли слухи, мы начали собираться в безопасном месте. Даже проспекторы и сборщики самородков, которые работают сами по себе, — все пришли. Был большой сход в Меновом Холме две ночи назад. Я никогда не видела столько людей сразу.

«Ты улей никогда не видела», — подумал Варко.

— Сотни людей, — сказала она, качая головой от самой даже мысли. — Были споры, потом мы голосовали по закону Проспекции.

— Голосовали?

— Община голосовала, — сказал Ашлаг. — Приняли решение, что Суэйн, мэр Менового Холма, свяжется с большим ульем от имени вассальных общин и обратится с просьбой о спасении.

Варко поднял брови. Местные, зовущие улей на помощь? Такого ещё не бывало.

— У мэра большого улья — у него ведь есть свои собственные махины? — спросил Ашлаг.

— Он не мэр… — презрительно начал Леопальд.

— Да, есть, — ответил Варко.

— Мы надеялись, что он пришлёт свои махины на помощь, — сказал Ашлаг.

— Он сейчас малость занят, — ответил Варко. — Улей в состоянии войны. На Орест вторгся враг.

— О, — отозвался Ашлаг, — это многое объясняет.

— Орест — это где? — спросила девушка.

— Это… — начал Варко, потом вздохнул и вместо ответа обратился к старику: — Что вы имели в виду: «многое объясняет»?

— Когда голосование закончилось, Суэйн попытался связаться с большим ульем через вокс-мачту Менового Холма, — объяснил Ашлаг. — Но каналы — они были все мертвы. Только… испорченный код. Суэйн пытался не один час, но так и не смог пробиться.

— А потом? — спросил Саген.

— Потом пришли махины, — сказала Келл Ашлаг.

— На рассвете. Как будто услышали наш зов, как будто они слушали Суэйна по воксу, — шмыгнул носом старик. — Они напали на Меновой Холм и стерли его с лица земли.

— И вы побежали? — спросил Варко.

— Да, солдат, мы побежали. Все, кто мог, бежали так, словно за нами гнались пылевые демоны. Они и были демонами, по-моему.

— Махины пошли за вами?

— Ты сам видел.

Сухой ветер шуршал пылью о борт «Кентавра». Варко посмотрел на восток. Весь день, там, на краю горизонта, медленно собиралась огромная чёрная полоса. Это была буря, но не такая пыльная буря, которую они перенесли. Это была масса грозовых облаков, напитанных влагой, которые собирались над зоной ульев. Ветер становился холоднее, и Варко уже чувствовал запах дождя.

— Сколько было махин? — спросил Траск.

Девушка посмотрела на водителя «Огнехода».

— Ты сказала, что было много махин, — сказал Траск. — Много — это сколько?

— Сколько много? — переспросила она. Пожала плечами: — Не знаю. Больше, чем я в жизни видела.

— А ты раньше когда-нибудь махину видела? — спросил Леопальд.

— Нет, — ответила она. — Я не это имела в виду. Там было много махин. Слухи шли отовсюду.

Варко поразмыслил над её словами. Главные силы махин Архиврага высадились в зоне ульев в начале войны. Он предположил, что они могли оставить позади резервный эшелон, чтобы зачистить Проспекцию и ждать наготове. Сколько же там махин? Дюжина, от силы? Для девушки, которая не видела раньше ни одной, это было бы явно много. Для девушки, которая жила столь замкнутой жизнью, что собрание из сотен людей для неё — чрезвычайное множество, это было бы явно много.

— Здесь где-нибудь можно найти укрытие? — спросил он.

Они похоронили жену и сына Ашлага и всё, что осталось от Гектона, в неглубоких могилах недалеко от дороги, а потом отправились на северо-запад, к гряде холмов, которые Ашлаг назвал Падунами. Он говорил, что знает старую стоянку проспекторов на полпути к перевалу.

Падуны оказались угловатыми утёсами известняка, утыканными жёстким пустынным кустарником. Когда солнце начало заходить, скалы окрасились в кадмиево-красный цвет под суровым, кремнево-синим небом. Запах дождя стал сильнее, и хотя ветра не было, стало ощутимо прохладнее.

Небо предвещало грозу. Словно кровоподтёк, оно наливалось над красным утёсом, пока скалы вокруг не стали похожи на застывшие языки пламени, а само небо не стало напоминать пелену дыма от них. Хотя Варко знал, что до сезона дождей ещё несколько месяцев.

Стоянка представляла собой длинный дом, построенный из обрезков жести и прижавшийся к скале под нависающим сверху выступом. Дом был старый и ржавый, частично укрытый маскировочными сетями и рабицей. Левее, в стороне, стоял небольшой деревянный нужник.

Дверь дома была не заперта. Ашлаг объяснил, что длинный дом, как и другие такие стоянки, был общей собственностью, и его не запирали, чтобы любой из местной общины, кто будет идти мимо, мог найти здесь укрытие.

Место было пустым и выглядело не очень гостеприимно. Варко и Траск вошли первыми. Варко достал свой служебный пистолет, а Траск вооружился лазмушкетом девушки. Из другого оружия у них остался только стаббер на «Кентавре». Их единственный карабин и свой собственный пистолет Гектон унёс с собой в могилу.

Пол, сделанный из кусков листового металла, скрипел под ногами. Потолок был низким и, похоже, был собран из армированных кусков грузового контейнера. На одном конце длинного дома стояло девять железных коек, составленных в три этажа. Койки были узкие и голые. Грязный занавес, отделяющий спальное место от остального помещения, был отдёрнут. В основной части дома располагались печка, рециркулятор для воды, железный стол, скамья и четыре деревянных табуретки. На одной стене от пола до потолка были навешаны полки, заваленные ненужными предметами, оставленными предыдущими постояльцами. Там были части механизмов, банки консервированного риса и менее легко узнаваемых продуктов, ржавые инструменты, дыхательная маска, образцы руды, проспекторский молоток, три дохлые лампы, осколки полированного стекла, кости животных, бечёвка, тесак, проволока и куски кабеля, пара перчаток, две склянки со смесью приправ, полотно циркулярной пилы, помятые котелки и сковородки, три отбитых стакана и сигнальная ракета.

— Пожертвования, — сказал Ашлаг, входя следом. — Пользуешься этим местом — должен оставить что-нибудь следующему гостю.

— Что это за пожертвование — звериная кость? — спросил Траск.

— Это оставил тот, кому больше нечего было оставить, — ответил Ашлаг. Он открыл дверь в дальней стене. Дом был построен из таких разных кусков, что ни Варко, ни Траск даже не поняли, что там была дверь. Она вела в небольшую кладовку со шкафами по обе стороны и небольшим генератором у задней стены. Ашлаг повозился с генератором, орудуя одной рукой, и сумел его запустить. Тот с кашлем ожил, и небольшие светосферы, встроенные в потолок большой комнаты, заморгали жёлтым светом.

— Жидкое топливо? — спросил Варко у Ашлага, кивая на генератор.

Ашлаг помотал головой:

— Солнце. Наверху, на горе, приёмные панели, они питают аккумулятор.

Он открыл шкафы, являя на свет покрытые пятнами, но сухие рулоны постелей, несколько простых инструментов и кухонных принадлежностей, разномастные жестяные миски и кружки, старый хромированный кофейник и жестяные бачки с сушёными продуктами. Ашлаг откупорил несколько бачков и перетряхнул содержимое.

— Немного осталось, — сказал он, — но нам хватит. Типично для старого Вессмана: вычистить всё до дна. Всегда берёт больше, чем оставляет.

— Кто такой Вессман? — спросил Варко.

— Последний, кто тут останавливался, — ответил старик.