Александр Соболь - Все цвета радуги Страница 11

Рангар обратил надзрение на ряд, в котором сидел сам. Аура Ольгерна Орнета поражала богатством тонов, полутонов и оттенков; однако преобладали золотисто-пурпурные цвета, свидетельствующие об интенсивной, порожденной тревогой работе мысли.

У двух других Верховных магов темные колпаки ментальной защиты скрывали их душевное состояние.

И очень странной выглядела аура Президента Академии: она была многослойной, как капуста, и если снаружи преобладали цвета лугов и морской волны, то внутри она менялась, тяжело наливаясь все более темными красками багровых тонов. Сердцевина вообще казалась черной, и в самом ее центре, в средостении черного пятна почудилась Рангару нить абсолютного мрака, ведущая куда-то вглубь… куда?

Император начал что-то говорить, и Рангар поспешил вернуться в обычное состояние. Усилие, однако, не прошло даром, и он попытался незаметно смахнуть капли пота с висков… и вдруг встретил насмешливый, понимающий взгляд Верховного Мага Змеи Пенелиана Дируита.

– … с тяжелым сердцем, – говорил Император, – и у меня есть для этого более чем веские основания. Вчера вечером я обнаружил в своей опочивальне два послания… совершенно не представляю, как они туда попали, минуя обычную и магическую охрану. Сам по себе факт вопиющий, почтенные члены Коллегиума, ибо если в опочивальню неведомо как попали письма, то, рассуждая логически, как учит нас Первый Советник Рангар Ол, таким.же путем туда может попасть демон знает кто!.. Но не это вызвало во мне настоящую тревогу, а то, что я прочитал. И с одним письмом я вас сейчас познакомлю.

Император достал из-под мантии свиток тонкой кожи, к которому тотчас прикипели взгляды десяти человек, развернул и начал читать:

– Ваше величество, светлый и великий… ну, славословия я опускаю… вот. Настоящим нижайше доношу Вам, что Ваш Первый Советник Рангар Ол не есть истинно Рангар Ол, спаситель Коарма от гнета Сверкающих и их презренных жрецов, а подменыш, сотворенный темными силами Запредельности около двух зим тому назад. Настоящий же Рангар Ол был заточен в Место, которое Не Имеет Названия, но смог вырваться оттуда и сейчас в обличье Черного Гладиатора движется к Венде, проводя поединки и радуя народ. Он избрал черный цвет, ибо это цвет мести, и идет он, чтобы убить подменыша и восстановить попранную справедливость. И чтобы, конечно, по-прежнему быть верным и мудрым помощником и советником Вашего Императорского Величества. Сим остаюсь преданным слугой Короны до последнего вздоха… ну и такое прочее. Вот такое письмецо. Что скажешь, Рангар?

– Надеюсь, ваше величество не верит этой чуши? – спокойно осведомился Рангар.

– Нет, конечно, – ответил Скейвар. – Но само по себе письмо вызывает вполне понятную тревогу.

– О существовании Черного Гладиатора я узнал вчера из доклада Герливадиса Флеата, – сказал Рангар. – Причем по его реакции я понял, что наш начальник тайной полиции не считает эту новость особо заслуживающей внимания. Но коль все оборачивается таким образом… Я готов лично заняться этим… якобы настоящим Рангаром Олом.

– Я только могу приветствовать такое решение, – кивнул Император. – Второй документ, полученный мной, это – подчеркиваю – полный секретный доклад о положении в Империи. Как всем вам известно, я получаю такой доклад, но не в полном объеме, а его квинтэссенцию. За это несет ответственность моя канцелярия во главе с начальником Сенешаром Куаром. Так вот, когда я сравнил полный текст с урезанным, то у меня возникло острое желание примерно наказать Сенешара. И я, естественно, вызвал его на заседание. Он ожидает у дверей.

Император взял со стола маленький серебряный колокольчик и позвонил. Дверь распахнулась и влетел, сразу бухнувшись на колени, рыхлый толстяк с круглым лицом и круглыми от ужаса глазами.

– Ваше величество!.. Клянусь небом!.. Это не я! Меня заста…

И тут толстяк словно взорвался изнутри; кровавые ошметки разлетелись во все стороны, обрызгав стены, пол, стеклянный потолок, да и всех членов Коллегиума. То, во что превратилось тело Сенешара, выглядело настолько ужасным, что даже всякого повидавшие Рангар, военный и морской министры едва удерживали рвотные спазмы. Верховные Маги воздели руки, словно защищаясь от страшного зрелища, Балеар Коннефлет рывком отвернулся, а остальных, в том числе и Императора, вырвало.

Мысль о том, что только что на глазах всего Коллегиума совершено убийство, с ходу вогнала Рангара в состояние сверхчувствительности, и он крикнул, отпрыгивая к стене:

– Никому не двигаться! Скейвар, немедленно вызови свою охрану!

Рангар даже не заметил – да и вряд ли на это кто-либо обратил внимание, – что назвал Императора по имени и на “ты”; Скейвар тоже пропустил это мимо ушей и отчаянно зазвонил.

Дверь распахнулась, и в нее влетели с мечами наголо пятеро личных телохранителей Императора, тренировал которых сам Рангар; и тут-то все началось…

Два темных вихревых облака возникли в тех местах, где сидели Пенелиан Дируит и Клеохар Беарлиф. И – практически одновременно – в золотистый смерч превратился Ольгерн Орнет. Но справиться сразу с двумя магами-предателями ему было не под силу. Единственное, что удалось Ольгерну, – это сковать и практически обездвижить темный вихрь Верховного Мага Змеи; но Клеохар Беарлиф воистину смерчем пронесся по Овальному залу, и все, кого он коснулся, рухнули на пол. Беззвучно вздыбился, как раздуваемый мыльный пузырь, стеклянный потолок – и лопнул, обрушившись вниз, мириадами осколков.

По какой-то причине черный смерч не тронул Императора и Президента Академии, но с ужасающей быстротой он рванулся к Рангару, и тот, беззащитный перед магией без кольца Алзора, вынужден был, используя все свои скоростные возможности, покинуть зал, прихватив с собой ничего не соображающего Скейвара.

С треском захлопнулась дверь, вся в сполохах колдовского пламени; три придворных мага гранд-магистра бестолково топтались на месте, не решаясь на какие-либо действия.

Рангар передал впавшего в бессознательное состояние Скейвара на руки старшего по званию гвардейца и приказал:

– Неси в опочивальню! С ним все в порядке, легкий обморок, но лекаря вызови! И охранять! Остальным – быть готовым к штурму! Маги! Ваши Верховные, кроме Ольгерна Орнета, предали Императора! Это заговор! Вы обязаны подчиниться присяге и сразиться со своими бывшими владыками! Бывшими, потому что им уже не бывать Верховными! Они – вне закона!

Маги гранд-магистры вначале несколько неуверенно, но затем все более решительно обратили свой взоры на дверь, творя заклинания, и наконец три молнии – белая, черная и пурпурная, слившись в одну, ударили в дверь, и она с треском рухнула. Рангар, вырвав у какого-то гвардейца меч, первым ворвался в зал…

В живописных позах, живые, но в глубокой прострации, там лежали четверо министров и стоял, оперевшись на стену, с серым лицом и погасшими глазами Верховный Маг Лотоса Ольгерн Орнет, израсходовавший практически все свои резервы энергии – как магической, так и обычной.

Верховный Маг Змеи, Верховный Маг Земли, Воды и Огня и Президент Академии исчезли.

Предчувствие чего-то непоправимого сжало сердце Рангару, и он бросился в свои апартаменты.

И, как на разящий клинок, наткнулся на полубезумный от отчаяния взгляд Лады.

– Олвар… мальчик наш… пропал… – простонала-выдохнула она и без чувств рухнула на руки Рангару.

Они летели прямо в центр тускло-багрового пожарища заходящего солнца. Доримар опускался за горизонт в мрачном багряном облаке, точно задыхаясь в нем; сзади неслышно и неотвратимо наползала ночь, и безжизненно-желтый, как лицо мертвеца, диск Ширит-Юарма уже замелькал в рваных ранах облачного покрова, надвигающегося на Крон-армар вслед за ночью.

Их было двое, всадников на ланд-тархах, сказочных летающих пегасах, полудемонических созданиях, призванных Ольгерном Орнетом с помощью высшей магии из-за Грани. Иномирянин Рангар Ол и сам Ольгерн Орнет стремились в погоню, как две арбалетные стрелы, надчутьем мага улавливая слабый пунктир черного следа, и дымные клочья разорванной мглы трепетали за их спинами.

В ушах Рангара свистел ветер, а в голове царил плотный горячий хаос, болезненный сумбур из обрывков мыслей, чувств и воспоминаний, но все перекрывало острое, мечом пронзающее сердце желание настичь и уничтожить похитителей сына. А где-то в запретном уголке сознания нет-нет да и вспыхивала разрывающая душу сцена его прощания с Ладой, ее лицо белее снега и глаза, захлестнутые отчаянием и болью, и темной мутью поднимающаяся из глубин тень безумия, и слезы, текущие неостановимо, и еще промелькнувшее в них жгучее раскаяние, когда она протянула ему спрятанное ею кольцо Алзора (ну зачем, зачем ты это сделала?! Может, все бы обошлось иначе…), и свою вспышку ярости, когда он оттолкнул ее и сказал в сердцах слова, от которых она отшатнулась и отступила, беззащитно воздев руки, и то, как она посмотрела на него… о, этот ее взгляд, взгляд побитой собаки, то бишь берха, как назывались здесь эти умные и бесконечно преданные хозяину животные, будет терзать его беспрестанно… не заслужила она такого, и надо, надо было сдержаться и взять ее с собой… ведь теперь для нее жизнь во дворце станет похлеще любого ада… превратится в чудовищную пытку, конец которой – безумие… И недаром, недаром земной мудрец утверждал, что тот, кто любит, должен разделить участь того, кого он любит. [Слова из романа Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита”.] Но прошлого не вернешь, что сделано, то сделано, и вот он вместе с Ольгерном Орнетом несется в полумгле над засыпающей землей вдогонку за убегающим за горизонт солнцем и за врагом… такого врага у него еще не было даже двенадцать лет тому назад, он чувствовал это нутром, но это лишь усиливало жажду мести и желание во что бы то ни стало настичь… настичь и убить.