Абрам Кнопов - Проданная Луна Страница 12

При этих словах кто-то иронически кашлянул, но Рамирес, вытянув грудь, с апломбом продолжал:

— Теперь это обычное оружие, и нет оснований считать его незаконным, как об этом кричат русские. Используя его, мы можем захватывать, не разрушая, стратегически важные пункты. Лично я считаю атомную артиллерию более надежным средством, чем тактическая авиация, действие которой ограничено метеорологическими условиями. Разумеется, я имею в виду новые, легкие пушки, а не эти неуклюжие чудовища, — генерал указал рукой на батарею огромных, двухсотвосьмидесятимиллиметровых атомных орудий старого образца, длинные стволы которых слепо смотрели в пустыню. Рядом с ними — около двух десятков новых атомных пушек, мало отличающихся по своим размерам от обычной полевой артиллерии. Эти пушки предназначены для снарядов Диаса. Их расположили вблизи от орудий-гигантов, чтобы показать разницу в размере, весе и маневренности.

— Главная цель нашего сегодняшнего испытания — проверить действие нового снаряда, — продолжал Рамирес. — Это снаряд, сочетающий достаточную взрывную силу со свойством устойчиво и интенсивно заражать местность. Учтите, что снаряды, начиненные только боевыми радиоактивными веществами, не являются тактическим оружием; они не сразу воздействуют на живую силу, и в зараженном районе можно будет некоторое время продолжать операции.

— Не скажет ли Диас, сколько времени зараженная местность будет недоступна войскам? — спросил кто-то из присутствующих.

— Ну, это покажет испытание! — ответил за Диаса генерал. — Автор указывает сроки, измеряемые неделями и даже месяцами.

Среди присутствующих раздались возгласы удивления.

— Позвольте узнать, генерал, — начал один из физиков, — каким образом можно будет вести наступательные операции, если местность становится недоступной и для наших войск?

Этот вопрос вызвал повышенный интерес, и все с любопытством ожидали ответа Рамиреса.

Рамирес загадочно улыбался.

— Не спешите, господа, — ответил он. — Я предупреждал, что кое о чем говорить еще не время.

Стоявший рядом сенатор Баррос одобрительно кивнул и многозначительно добавил:

— Есть основания, господа, считать этот вопрос разрешимым. На сегодняшний день ваше любопытство должно быть удовлетворено этим заявлением.

Диас больше не слушал, о чем говорили военные. На душе у него было скверно. Каким он все же был наивным, каким ослом! Он был уверен, что его снаряд предназначен только для обороны. Он представлял себе противников, разделенных невидимой, но смертельной радиоактивной преградой, которую ни один из них не решится преодолеть. Оказывается, что его наивное представление о войне ничего общего не имеет с действительностью. Несомненно, его оружие наступательное; ничто не остановит такого, как Рамирес, использовать его бомбы и в авиации, чтобы сбросить их на мирные города. Он представил себе громадные, вымершие города, мало поврежденные, но безжизненные, как эта пустыня. Города, к которым долго не рискнет приблизиться ни одно живое существо.

В этот момент в репродукторе раздался голос, объявивший, что до начала испытания осталось пять минут. Все приглашенные поднялись на площадку наблюдательной башни.

Суетившаяся у орудий прислуга застыла. Раздалась команда. Земля дрогнула под ногами, и оглушительные взрывы, чередуясь через равные интервалы, прокатились в пустыне. Стреляло одновременно только два орудия, чтобы не вызвать слишком сильной ударной волны и световой вспышки. Тучи песка и пыли на несколько минут застлали горизонт. Когда пыль осела, все присутствующие поднесли к глазам полевые бинокли.

На расстоянии свыше 20 километров были сооружены строения различных типов: многоэтажные жилые дома, бетонированные здания с железным каркасом, имитирующие заводские корпуса, всевозможные виды укрытий и бетонных укреплений. На другом участке громадного опытного поля были расставлены многочисленные образцы различной военной техники: танки, бронетранспортеры, артиллерийские орудия, автомобили, самолеты.

— Господа! — воскликнул генерал в восторге. — Обратите внимание, как снижена ударная сила атомных снарядов. Несомненно, эти снаряды имеют тротиловый эквивалент не больше пятисот тонн!

Несколько лет тому назад, присутствуя на испытании стратегической атомной бомбы, Рамирес восхищался ее колоссальной разрушительной силой. Тогда, захлебываясь от восторга, он кричал, что создано «абсолютное оружие, являющееся средством победы в будущей войне и завоевании мирового господства».

— Господа, я вполне удовлетворен, — продолжал восторгаться Рамирес. — Мой основной тезис: полное уничтожение живой силы при сравнительно небольшом ущербе материальным ценностям. реально воплощен в этом оружии.

Слова «полное уничтожение живой силы» он произнес с особым удовольствием.

— Когда будут обработаны результаты испытаний, я смогу сделать более подробное заключение.

Обнадежив присутствующих этим обещанием, возбужденный генерал отвел в сторону сенатора Барроса и, понизив голос, сказал:

— Нам необходимо провести второй этап испытаний.

— Непременно, — ответил Баррос, — но, разумеется, только в узком кругу.

Рамирес понимающе кивнул головой и тихо добавил:

— Для того чтобы установить кривую спадания интенсивности излучения, необходимо хотя бы раз в пять дней прогонять через зараженный участок животных.

Увидев стоявшего неподалеку и нервно курившего Диаса, Баррос подошел к нему.

— Поздравляю, молодой человек, — сказал он. — Я расцениваю сегодняшний опыт как начало вашего крупного успеха.

Диас промолчал.

— Какого черта вы повесили нос? — удивился Баррос. — На вашем месте я был бы вполне доволен результатами. Правда, пока не будет решен вопрос о защите от радиоактивного излучения, эти снаряды вряд ли сыграют значительную роль. Ваши работы связаны между собой, и каждая в отдельности не имеет никакой ценности.

— Я не совсем понимаю, кого вы имеете в виду, о чьих работах вы говорите.

— Я говорю о работе профессора Ренара и вашей.

Лицо Диаса вспыхнуло от гнева.

— Простите. Не стану спорить в отношении оценки моей работы. Но как можно сомневаться в ценности работы Ренара и высказывать это мне, обязанному ему жизнью.

— Ну, ну, успокойтесь! — Баррос покровительственно похлопал Диаса по плечу и примирительно добавил: — Я не имел намерения умалять ни вашей работы, ни работы Ренара. Кстати, почему вы так уверены, что своим выздоровлением обязаны Ренару? Я слышал, что неизвестно точно, какой дозой вы были облучены. Возможно, и без его вмешательства был бы тот же результат. Да и сам Ренар сомневается, действительно ли он помог вам.

— Я обязан Ренару жизнью, — упрямо повторил Диас.

— В чем, собственно, заключалось лечение? Говорят, он вводил вам какой-то препарат?

Хищное лицо Барроса насторожилось и его колючие темные глаза сузились, зорко всматриваясь в Диаса. Диас почувствовал, что у него что-то выведывают. Он знал, что Педро ввел ему новый, еще неизвестный препарат, и ему показалось, что Ренар не хотел, чтобы об этом знали.

— Не знаю, что мне вводили. Вероятно, как всегда в таких случаях, какой-нибудь антибиотик, — ответил он.

Диас возвращался с полигона в мрачном настроении: он не мог избавиться от преследовавших его мыслей.

А что если и в самом деле русские не думают нападать? Зачем понадобились тогда эти дьявольские бомбы? Кому нужно превращать цветущую, политую потом многих поколений людей землю в мертвую радиоактивную пустыню?

Чтобы отвлечься, Диас попросил шофера прибавить скорость, открыл ветровое стекло. Горячий воздух с силой врывался в кабину, обдувая жарким дыханием, не принося свежести.

Глава 9

Едва только стало известно о необыкновенном исцелении Диаса, как десятки репортеров помчались в Сан-Луи и провинцию Кордоба, чтобы проинтервьюировать Диаса и Ренара.

Как ни старался Диас избежать встречи с ними, репортеры преследовали его повсюду. Они появлялись в самое неожиданное время и неожиданных местах, лезли, словно тараканы из щелей, беспрерывно звонили по телефону. В конце концов Диас отказался отвечать или же давал такие скупые сведения, что из них трудно было состряпать заметку. Однако это не обескуражило репортеров: их фантазия с успехом восполняла то, чего не было сказано.

Наиболее ожесточенной атаке со стороны работников пера был подвергнут Ренар. Чтобы покончить с поднявшейся шумихой, он заявил, что не может сообщить о своих опытах ничего определенного. Но унять разбушевавшуюся газетную лавину мог только грозный окрик сверху, который впоследствии, с некоторым запозданием и был сделан. А пока газеты захлебывались сенсационными сообщениями.