Абрам Кнопов - Проданная Луна Страница 13

«Необыкновенные перспективы открывают научные исследования профессора Ренара перед атомным транспортом», — заявил нашему корреспонденту вице-президент Всеальберийского общества астронавтов господин Морейро.

«Космическая атомная ракета будет создана!» — сообщил в своем интервью директор общества «Альберия — Луна» господин Оливейра.

«Сводка с бабельской биржи свидетельствует о начавшемся росте цен на лунные участки!»

Как-то вечером настойчивый телефонный звонок заставил Ренара поднять трубку.

— Простите за беспокойство, профессор, — услышал он приятный мужской голос. — Говорит инженер Линье. Я приехал из Бабеля. Мне необходимо видеть вас. Не смогли бы вы принять меня и позвонить на проходную, чтобы меня пропустили?

Ренар последнее время не принимал посетителей. Но на этот раз он почему-то не мог отказать.

Спустя несколько минут Линье уже был в кабинете Ренара и объяснял ему цель своего визита.

— Я увлекался астронавтикой, профессор, еще с детских лет. Космическое путешествие стало целью моей жизни. И я был уже близок к цели, но, как вы знаете, катастрофа со спутником разбила все мои планы. Единственная реальная возможность осуществить полет — это срочно построить атомную ракету. Я говорю — срочно, профессор. Не забывайте, что мы имеем сильных конкурентов в лице русских, настойчиво готовящихся к полету на Луну…

Ренар задумчиво смотрел на волевое лицо конструктора. Когда-то и он был таким же энергичным, молодым, полным сил и веры в справедливость. Что-то ждет в будущем этого мальчика? Он очнулся, услышав, как тот о чем-то просит его.

— И когда, профессор, до меня дошли слухи о вашем препарате, — говорил Линье, — я увидел в нем способ защиты. От вашего ответа зависит судьба величайшего предприятия.

Ренар нахмурился и недовольно покачал головой. Шумиха с препаратом, о котором толком никто ничего не знал, вызывала у него сильное раздражение. Но Линье нравился ему. И он не хотел обидеть его резким отказом.

— Не надо быть чрезмерно опрометчивым, молодой человек, — сказал он. — Вопрос слишком серьезен, чтобы черпать сведения о нем из наших газет. Я готов помочь вам по мере своих сил, во всяком случае, постараюсь.

— Благодарю вас, профессор, — произнес Линье.

— Не смогли бы вы в общих чертах ознакомить меня с конструкцией вашей ракеты? — попросил Ренар.

— С удовольствием, — воскликнул обрадованный конструктор. — В моей ракете я использую двигатель с твердым атомным реактором. Я напомню, профессор, что энергия атомного ракетного двигателя используется для нагрева какого-нибудь рабочего вещества, которое, вытекая из сопла, создает реактивную тягу. Использовать непосредственно реакцию струи из атомных частиц, движущихся в сопле, со скоростью десятка тысяч километров в секунду, невозможно, так как двигатель мгновенно бы испарился.

— И много надо рабочего вещества для космического рейса? — спросил ученый.

— Оно занимает почти весь объем ракеты. Все баки заполнены рабочей жидкостью.

— Простите, — произнес Ренар, снимая роговые очки и протирая стекла. — Мне не совсем ясно, в чем же тогда преимущество атомной ракеты перед обычной, с жидкостным двигателем. У обеих основной объем занимают баки с жидкостью, а когда она расходуется, двигатель прекращает работу. Ведь без рабочей жидкости атомный котел бесполезен.

— Всё это верно, профессор, но не забывайте, что в жидкостном реактивном двигателе рабочих веществ два — горючее и окислитель, а в атомном — только одно, причем имеющее малый молекулярный вес. Дело в том, что, чем меньше молекулярный вес газов, вытекающих из сопла двигателя, тем больше их скорость, а следовательно, и скорость ракеты. В моей ракете, — продолжал Линье, — используется медленная реакция, при которой нейтроны тормозятся, проходя, как обычно, через графитовый замедлитель. Такая система легко поддается управлению, но имеет серьезный недостаток — значительный вес. Он и препятствует установке тяжелого защитного экрана.

— На каком расстоянии находится пассажирская кабина от реактора?

— Двенадцать метров.

— И все пространство между ними заполнено баками с рабочей жидкостью?

— Не все, но примерно процентов на восемьдесят.

— Какую мощность будет развивать реактор в полете?

— Тяговая мощность двигателя при максимальной скорости свыше пятидесяти миллионов лошадиных сил. И вес щита должен быть не менее ста тонн. Позвольте задать вам вопрос, профессор. При полете на Луну и обратно двигатель будет работать в общей сложности около двадцати минут. Следовательно, примерно это время экипаж будет подвержен облучению. Сможет ли препарат предохранить организм от такой дозы облучения?

— К сожалению, на этот вопрос я пока не могу ответить. Действие препарата еще фактически не проверено на человеке.

— Как! — воскликнул Линье с удивлением. — Разве излечение Диаса не убедило вас в действии препарата?

— Никогда не судите, молодой человек, по сообщениям наших газетных писак об истинном положении вещей. Нужна еще тщательная и обстоятельная проверка, прежде чем можно будет сделать такой ответственный вывод.

Это заявление подействовало на Линье, возлагавшего все свои надежды на препарат, как холодный душ.

— Могу ли я надеяться, профессор, что в случае успешных опытов, вы предоставите нам свой препарат? — спросил он.

— Безусловно. Оставьте ваш адрес, и я сообщу вам о результатах при первой возможности.

Линье в порыве благодарности бурно потряс на прощанье руку Ренара. Будучи по натуре оптимистом, он легко переходил от отчаяния к надежде. Распрощавшись, он ушел в отличном настроении. Но один незначительный эпизод оставил в его душе неприятный осадок. Выходя из кабинета ученого, Линье столкнулся с человеком небольшого роста, который быстро отпрянул от двери. Лицо этого субъекта, исписанное синими жилочками, было вытянуто вперед, к кончику носа, напоминающего клюв птицы. Маленькая головка, сидящая на длинной, худой шее с большим кадыком, подергивалась и болталась, как у марионетки. Линье с недоумением взглянул на тщедушную фигурку.

«Похоже, что этот тип подслушивал», подумал он, жалея, что упустил возможность ударить дверью по птичьей физиономии.

— Какого черта вы вертитесь у двери? — сказал он зло.

— Виноват… Служащий лаборатории Фонте Крус, — представился человек. Сотрудник, можно сказать, профессора Ренара.

— Гм… Вы так можете остаться без носа, — произнес Линье и направился к выходу.

Глава 10

Ренар не видел больше причин оттягивать опыт. Теперь он сам с нетерпением ожидал испытания.

Однажды ему позвонили и сообщили, что на днях привезут негра Томазо Бичера.

Ветеран войны Бичер, был приговорен к смертной казни под фальшивым предлогом: его обвинили «в покушении на белого».

Однажды Бичер возвращался домой вместе с одним из руководителей местной организации по защите прав цветного населения. Проходя по одной из людных улиц, они подверглись нападению группы хулиганов. Семью выстрелами в упор был убит спутник Бичера. Защищаясь, ударом палки Бичер выбил из рук одного хулигана оружие. Принадлежность к организации усугубила вину Бичера.

Ночью тюремная машина въехала во двор института. Из машины вышел худощавый, среднего роста человек, одетый в арестантский халат.

Ренар поручил Педро подготовить Бичера к предстоящим опытам. Они часто беседовали.

— Может быть, я принес бы больше пользы нашему народу, если бы вот так же, как ты, боролся за его права, — сказал однажды Педро.

— Нет, Педро, — возразил Бичер, — ты делаешь большое дело уже тем, что показываешь, чего может достичь негр.

Нужно было, чтобы Бичер поверил в целительное действие препарата. Это было необходимо для успеха опыта, ибо моральное состояние играло важную роль.

— Видишь ли, Томазо, — объяснял Педро, — даже при воздействии смертельной дозы ионизирующих лучей в клетке нашего организма объемом примерно в 10 кубических микрон ионизируется около миллиона атомов. Если подсчитать общее число атомов в такой клетке, то их такая масса, что этот миллион составляет лишь ничтожную долю всех атомов. Примерно на один ионизированный атом приходится сто миллионов неионизированных. Следовательно, подавляющее большинство атомов нашего тела остается при облучении без изменения.

— Почему же ничтожная доля измененных атомов вызывает такую страшную болезнь? — спросил Бичер.

— Ты задал вопрос, над решением которого мы бьемся уже несколько лет, — улыбнулся Педро. — Во-первых, абсолютное число ионизированных атомов все-таки велико, хотя, повторяю, они составляют ничтожную долю. Но и этой доли достаточно для того, чтобы происходили химические реакции с образованием ядовитых веществ. Эти вещества губительно действуют на нервную систему. А от нервной системы, как знаешь, зависит работа всех органов.