Андрей Кадник - Новатор Страница 13

— Ты чего? — опешил я.

— Ничего, — огрызнулся он, — мы с тобой во сколько договаривались встретиться?

Я судорожно перебрал в памяти весь вчерашний день, но ничего в остатках памяти не обнаружил.

— Да вроде ни во сколько, — неуверенно сказал я.

— Да вроде ни во сколько, — передразнил Жора. — Я же вчера сказал, что раствору нужно 12 часов настояться, соответственно через 12 часов нужно делать с ним остальные манипуляции — процеживать и добавлять остальные реактивы. Я конечно и один справился, но твоя помощь мне бы совершенно не помешала.

— Слушай, — рассердился я, — ты не мог бы выражать свои мысли более ясно. Ну сказал ты что 12 часов настояться надо, так откуда я знаю, что РОВНО через 12 часов нужно туда ещё что-то доливать? Сказал бы просто, что завтра в 8 утра собираемся здесь, я бы обязательно пришёл.

— Ну ладно, — подобрел Жора, — я уже почти всё сделал.

Я зашел в комнату, и перед моим взором возникло несколько вёдер с грязно-розовым маслянистым веществом.

— Это ещё что? — поинтересовался я.

— Оно и есть, синтетическая пена с высокой степенью адгезии, прочности и термостойкости. Особенно хорошо взаимодействует с металлом и губчатой резиной. Ну… по крайней мере, так должно быть согласно моих расчетов, — поправился он.

— А она не засохнет пока так в вёдрах стоит? — поинтересовался я.

— Вообще-то не должна, — пожал плечами Жора, — но часть реактивов могут испариться с непредсказуемыми последствиями, поэтому я собирался перелить это всё в канистры как раз перед тем как ты пришёл.

Вдвоём мы перелили эту субстанцию в канистры буквально за пять минут, после чего стали испытывать так ли она хороша, как показали расчёты.

Жора заправил один краскопульт спиртом, а второй — получившимся раствором.

— Спирт будет катализатором, — пояснил он и щедро полил им один из капотов, затем отошёл и сказал мне — давай!

Я, в свою очередь, начал брызгать на капот эту розовую жидкость, которая попадая на спирт тут же начинала пениться и подниматься вверх, одновременно растворяя краску на капоте и буквально въедаясь в металл. Весь этот процесс сопровождался громким шипением и быстро наполнил запахом спирта всё помещение. Я порадовался, что мне теперь есть во что переодеться — если бы я вернулся домой пропахший спиртом, то родители мне бы этого ещё долго не простили.

Как только я покрыл пеной всю поверхность капота, Жора прислонил сверху к пене отрезанный кусок толстой резины, которую он предварительно также смочил спиртом. Оказалось, что та вонь, которая стояла тут до этого — это были ещё цветочки. Резина, срастаясь с пеной воняла так, что мы закашлялись.

— Надо будет работать в противогазах, — сказал Жора, — займись этим, а мне нужно сделать расчёт поверхности НЛО.

С этими словами он сунул мне пару сотен долларов, и я отправился всё в тот же магазин стройматериалов, где приобрёл пару самых дорогих противогазов.

Вернувшись, я застал Жору сосредоточенно ползающим с рулеткой возле дыры в потолке.

— Ты решил крышу заделать? — поинтересовался я.

— Скоро зима, будет холодно, а нам придётся работать. Так лучше сейчас обеспечить все условия. Печка тут есть, можно натопить, только надо крышу доделать.

— Если ты крышу доделаешь, то как аппарат вылетать отсюда будет?

— Вот я и хочу просто сделать сдвижную шторку, чтобы всегда открыть можно было.

На то, чтобы сделать направляющие, сшить из всё той же пенорезины шторку, вделать в стены несколько мощных вытяжных вентитяторов и замаскировать их так, чтобы дом не был похож на минифабрику ушла где-то неделя.

Всю эту неделю я снова практически не виделся с Татьяной.

Когда Жора предложил работать ещё и все выходные, я уже возмутился — ну не могу же я вообще всю жизнь проводить в мастерской! Должно же хоть немного времени оставаться на личную жизнь.

Мой бунт подействовал, и я получил целый день отдыха.

В последнее время жизнь моя стала жутко насыщенной. Домой я приходил только чтобы поужинать и поспать. На обед мы обычно питались сухим пайком, который покупали в ближайшем магазине. Родители даже начали переживать за меня, но их видимо успокаивало то, что денег я не просил, а, следовательно, с плохой компанией не связался.

Вот и в этот, мой единственный выходной день, мама попыталась заставить меня помочь ей по дому, но не для того я вырывался из цепких лап Георгия, чтобы потратить весь день на очередную генеральную уборку. Поэтому пообещав сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы убрать свою комнату сразу после того как вернусь, я покинул пределы родного дома.

Похоже, взгляды на хорошее времяпрепровождение у нас с Татьяной всё же разнились. Она постоянно меня пыталась вытянуть на культурные мероприятия, а я стремился найти тихое, уединённое место, где бы нам никто не мешал. Там бы я мог даже просто сесть напротив неё и часами любоваться. Идеальным местом для этого была природа, но не будешь ведь таскать туда свою подругу каждую неделю.

На этот раз мы пришли к соглашению, что одно мероприятие сегодня мы выбираем на её вкус, а второе на мой. Танюшка была неоригинальна, и мы снова отправились в кинотеатр Удокан. Фильм, на мой взгляд, был довольно скушен и я все полтора часа сидел и думал куда бы нам пойти дальше.

— А ведь это лишь наше четвёртое свидание, — подумалось мне, — а уже и некуда девушку повести. Что ж за город у нас такой — сходить некуда. Решено, в следующий раз отправимся с утра пораньше куда-нибудь за город — на озёра. Раз с культурным отдыхом не получается, будем хоть красивые виды смотреть.

— Фиг! — тут же подумалось мне. — В следующий раз уже будет холодно, может даже снег выпадет… может уже пригласить её к себе домой? вдруг не откажется.

Тем временем кино закончилось, а я так и не придумал куда отправляться дальше. Выйдя из кинотеатра и поглядев на Танюшку я понял, что надо на что-то решаться — она смотрела на меня и ждала моего хода.

— А ты была в музее декабристов? — спросил я неожиданно даже для самого себя.

Похоже Татьяну я удивил не меньше, чем себя самого. Она ждала от меня чего угодно, но только не приглашения в музей.

— Нет, не была, — ответила она.

— Ну пойдём, сходим, — выдохнул я, обрадовавшись хоть какой-то определённости, взял её за руку и потащил за собой.

О музее декабристов я знал только одно — он где-то тут есть. Часть прохожих, которых я спрашивал о музее, впадали в ступор и смотрели на меня с удивлением — не разыгрываю ли я их. Другая часть просто отмахивалась как от назойливой мухи. В конце концов, одна старушка показала дорогу — музей оказался совсем близко. Зажатая между трёх современных домов деревянная церковь, в которой располагался музей, выглядела инородным пятном.

— Ей, наверное, лет триста, — удивлённо сказала Таня, — вот уж не знала, что тут такие старые здания сохранились.

В музее возле входа сидели три тётеньки, пили чай и тихо разговаривали. Кроме них никого не наблюдалось.

— Ой, ребятки, вы в музей? — засуетилась одна. — Ну пойдёмте, я вам всё покажу.

— А билеты? — спросил я.

— Какие билеты, вы ведь школьники, а школьники у нас бесплатно. Пойдёмте-пойдёмте, я вам расскажу про наш музей.

— Да не беспокойтесь, мы уж сами, — попробовал отказаться я, смутившись.

Какое там, в зале включили свет и нас буквально подтащили к первому экспонату.

Оказалось, что в 19 веке наш город был ещё большей дырой, чем сейчас и понятие «сырьевой придаток», которое так сейчас любят обсасывать по телевизору, тогда соответствовало действительности на все сто. Ну а какой же человек в своём уме поедет копать руду за гроши, тем более что из техники тут, похоже, были одни тачки. Вот и ссылали сюда из Москвы и Питера всех недовольных, чтобы развивали они восточную Сибирь.

Впрочем, женщина рассказывала не об этом. Она самозабвенно повествовала о том, какими хорошими людьми были Рылеев, Трубецкой, Оболенский, Бестужев, Муравьёв и многие-многие другие участники восстания. Каким толчком для культурного развития Сибири стала их ссылка.

— Ведь многие из них после ссылки остались здесь жить, быть может вы или вы одни из потомков этих дворян, — показала женщина рукой на меня и Таню.

— Я вряд ли, моих предков сюда только в 37-м сослали, — хмыкнул я.

— Всё равно, — не смутилась тётенька, — вы должны почувствовать, что здесь до сих пор присутствует незримый дух культуры декабристов.

Я не стал досаждать боле своими комментариями и спокойно дослушал лекцию до конца, рассмотрел фотографии декабристов, их домов, их жен, их детей.

Для себя я сделал вывод, что им не так уж и плохо здесь жилось — просторные дома, куча прислуги, свежий воздух. Кто знает, может они даже и были рады, что их увезли из столицы насильственным путём, раз уж они остались тут жить, сами-то они никогда бы не додумались, что и в такой глуши можно поселиться.

Выйдя из музея, Татьяна заявила, что она просто потрясена и чмокнула меня в щёку. Я не понял, что её так порадовало, но расспрашивать не стал. Вместо этого, воспользовавшись моментом, я предложил: