Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ Страница 13

И после прямого попадания из станкового пульсатора люди тоже не выживают.

— Но я же… — Луиза не знала, что хочет сказать. Что-то нужно было сказать, непременно, обязательно, но что?!

— Ты живая, — серьёзно произнёс Лукас, — даже не сомневайся. Ты — живой человек, и я тебе это говорю со всей ответственностью.

— Откуда тебе знать?! — взвыла она, как перепуганная фермерша. Как будто и впрямь могла вдруг оказаться неживой.

— Эй, — Лукас щёлкнул пальцами у неё перед глазами, — ты, дочь моя, за последние полчаса слишком привыкла со мной спорить. До такой степени, что, кажется, позабыла, с кем разговариваешь.

Она аж всхлипнула от облегчения, мигом вспомнив, что он же и правда… святой. Столько раз повторяла эти слова, что их смысл как-то стёрся. Лукас — священник, и он знает, что говорит. Лучше любого врача знает.

— А вдруг я… заразилась? — пробормотала она, подавляя желание спрятаться у него в объятиях. — Вдруг я псионик?

— Псионики не заразны, — Лукас обнял её сам, и притянул к себе, поглаживая по голове, — пси-способности не вирусная болезнь. Луиза, у меня есть кое-какие мысли по этому поводу, но сначала нам нужно освободить Эффинда. Думаю, он уже десять раз дозрел до мысли о сотрудничестве.

— Думаешь? — она только сильнее прижалась к нему. — С чего бы вдруг Эффинду с нами сотрудничать?

— Да не с нами, а с церковью, — кажется, Лукас поцеловал её в макушку, — с церковью в моём лице. Ваш маркграф сошёл с ума и посмел выступить против меня, но Эффинд-то не сумасшедший. Так что давай пойдём сейчас, отпустим его, пусть приготовит что-нибудь поесть, и поговорим, ладно?

— Ты меня хочешь? — пробормотала она.

— Я сейчас взорвусь, — честно ответил Лукас, — но нельзя.

— Почему?

Лукас вздохнул и аккуратно отцепил её от себя.

…С сегодняшнего дня для него начались два года траура, два год воздержания и поста. Казалось бы, что проще объяснить это? Сказать вслух. Луиза поймет, любой бы понял, в конце концов, и миряне соблюдают траур по близким, пусть и всего сорокадневный.

Что проще объяснить?

Но слов почему-то так и не нашлось.

…Соображал он всё хуже и хуже. Сотрясение, чего ж вы хотите? Кибермедик, не спрашивая разрешения, накачал лекарствами, теперь несколько часов голова будет, как чугунная. Зато нога уже не болела. Аппарат хирургической коррекции был штукой неудобной, но действенной. А, главное, с ним можно было ходить. На двух ногах. Большой плюс, надо сказать.

И Эффинд оказался умницей… звали его, оказывается, Робертом…

…можно Боб…

Ну, ладно. Можно, так можно. Главное, что вопросов лишних он задавать не стал. Поинтересовался, расскажут ли ему, что заставило рыцаря-пилота Десницы брать «Хикари» штурмом, понял, что не расскажут, и успокоился.

По поводу штурма — успокоился. А по поводу собственной персоны Лукас разговор не поддержал. Луизы с её расспросами было более чем достаточно.

Он связался со своими, переговорил с отцом Александром, доложил обстановку, и, честно говоря, без восторга воспринял приказ лететь к ближайшему монастырю. Ближайшим был «Симон де Монфор», а на «Хикари» Лукас мог добраться и до родного «Зигфрида». Однако с настоятелем не спорят, субординация, знаете ли. То есть, спорят, но только до тех пор, пока настоятель рекомендует. Когда доходит до приказов, остаётся сказать: «во имя божье!» и выполнять.

Боб отправился на камбуз. Луиза сидела в соседнем кресле и смотрела выжидающе. Да. Надо с ней поговорить. О том, что случилось на Акму, и о том, что, предположительно, могло случиться с ней самой. Лукас с некоторым сожалением взглянул на переливающуюся унтэн-сферу в центре рубки, собрался с мыслями и начал рассказывать с самого начала.

На Акму всё сразу пошло не так. Ни одного свободного причала… ясно, что в Управлении рассчитывали на то, что церцетарии останутся на орбите, дожидаясь, пока им освободят место для швартовки. То есть, конечно, ордену Всевидящих Очей достаточно было приказать, и любой корабль, включая «Хикари», покинул бы порт, уступая своё место. Но, во-первых, о том, что маркграф Радун находится на Акму они не знали. А во-вторых, церковь не злоупотребляла властью. Может быть, церцетарии действительно остались бы на орбите, давая Управлению возможность подчистить следы мелких грешков, не предложи Болдин посадить матван на поверхность астероида. Наместник был настолько любезен, что предоставил в качестве ангара пустующий склад, чтобы избавить преподобных отцов от неудобств, связанных с пребыванием на поверхности.

Разумеется, не в силах человеческих было провести матван через открытый купол склада. И отца Зевако — главу миссии — задело, судя по всему, именно это издевательство, замаскированное под предельную вежливость.

Так и получилось, что Лукас поменялся местами с пилотом матвана. Тот взял на себя управление его гафлой, ну, а Лукас способен был посадить любой корабль на любую площадку.

Ладно… это к вопросу о гордыне.

Тогда они всё равно не насторожились. Честно сказать, церковь давно разучилась настораживаться, имея дело с подданными Империи, неважно, дворяне это или обычные люди. И даже когда случился первый взрыв, тот самый, который поначалу приняли за планетотрясение, они не заподозрили ничего плохого. Со стороны людей — ничего. Церцетарии как раз заканчивали инспекцию какого-то цеха, — Лукас понятия не имел, какого именно, да его это и не касалось, не всё ли равно. Важно, что миссия ордена Всевидящих Очей оказалась в неприятном положении: без скафандров, внутри хрупкого здания, да ещё, как выяснилось, в этом цехе бессовестно нарушались элементарные правила техники безопасности. В общем, добраться до шлюза, выйти на поверхность, связаться с Управлением — всё это могли сделать только рыцари Десницы. До шлюза они добрались, но в результате следующего взрыва наружный люк заклинило, и выбраться в образовавшуюся щель получилось бы только у крысы, да вот ещё, у самого некрупного пилота во всём ордене.

«Всё-таки, есть польза с недомерков»…

…Лукас не сразу понял, что замолчал. Вернулся к действительности, только когда Луиза провела рукой по его лицу.

— Бедный мой, бедный, — сказала она тихо. — А в кино рыцари никогда не плачут. Ты его любил, да?

— Да, — Лукас поморщился. — Нет. Это не то, что рассказывают об ордене миряне…

— Я поняла, — она кивнула, — любовь бывает разная. У меня тоже есть брат, я знаю, как это.

— Спасибо, — он отвернулся и вытёр слезы.

Было стыдно. Очень. И очень больно. И то и другое следовало оставить за скобками, потому что Джереми умирает, кричит, умоляя о смерти, и нужно подарить ему покой. А чтобы это случилось, необходимо решить множество проблем. Прямо сейчас.

Так себе медитация, но за неимением лучшего, сойдёт.

— Тебя я нашёл в соседнем здании, — спокойно продолжил Лукас.

То, что Луиза умудрилась перепутать капсулу, в которой она лежала, с витакамерой, можно было объяснить только последствиями амнезии. Там всего сходства — прозрачный колпак, через который можно наблюдать за пациентом. И уж, конечно, к витакамере незачем подключать такое количество приборов, что для их размещения потребовался целый зал.

Однако окончательно он убедился в том, что с Луизой что-то не так, когда подслушивал переговоры спасателей с Управлением. «Объект номер двенадцать», не майор Беляева, а «объект». И с объектом священник.

Священник… жаль

После этого их и направили к четырнадцатому причалу. Лукас предполагал, что там была организована достойная встреча, что-нибудь вроде неудачной попытки пришвартоваться, с последующей катастрофой. В конце концов, нусуром больше, нусуром меньше — Радун не обеднеет. Трое спасателей тоже невелика потеря. Ну, а майору Беляевой устроили бы, наверное, торжественные похороны. Или нет?

Объект номер двенадцать.

— Я не понимаю, — сказала Луиза. — Я ничего не помню, такого… настораживающего. Правда, как я оказалась в той лаборатории я тоже не помню.

— Полагаю, именно тебя они и не успели спрятать. Если бы я не посадил матван в тот склад, у Управления было бы время на то, чтобы решить проблему. Куда-то же делись остальные одиннадцать человек. Как минимум, одиннадцать.

— Объектов, — зло поправила Луиза.

— Нет. Ты — человек, и те, другие, тоже люди. Даже псионики — люди. Но я представить себе не могу, что же за исследования проводили на Акму, если для того, чтобы сохранить их в тайне, Радун пошёл на убийство священников. Генетика? Но Союз Маркграфов совершенно законно занимается генетическими исследованиями. И зачем нужно было проделывать это с тобой, когда к их услугам все рабские рынки Империи?

— Не все исследования разрешены, — напомнила Луиза, подумав, — насколько я знаю процедуру, сначала следует послать в имперскую канцелярию запрос, сопровождаемый докладной запиской по теме предстоящих работ, а уж потом, получив высочайшее одобрение, можно приступать к делу. Я тебе честно скажу, преподобный, на Акму процедурой пренебрегают в двух случаях из десяти.