Алексей Бобл - Астронавты. Отвергнутые космосом Страница 16

Он все еще был там. В капсуле.

Голова повернута к ней.

Глаза, наполовину вылезшие из глазниц, вытекли ему на лицо — белое, с сиреневым отливом. Синий рот раскрылся в беззвучном вопле, обнажив почерневшие обломки зубов. Выдранная с корнем в агонии прядь немытых волос прилипла к губе.

Медик лежал на спине, наполовину высунувшись из капсулы консервации. Крышка была задвинута не до конца — она врезалась острым краем в его окровавленный живот. Кровь замерзла, и кожа медика была тверже камня: морозильная установка работала на полную мощность. Система консервации жизни издавала тихие ритмичные чмоки.

С белых кружков пластыря на волосатой груди медика свешивались оборванные в панике провода электродов. Он вытянул руки в стороны — видимо пытаясь выбраться из ящика, — да так и застыл, высунувшись до пояса наружу. Нижняя половина тела Рашида осталась под стеклом крышки, запутавшись в сети проводков и трубочек. Пальцы рук покрывала свернувшаяся кровь, сочившаяся из-под ногтей.

Бой-Баба осторожно пошла вокруг ящика. Бока и штанины медика были залиты кровью из разорванного давлением живота. В позвоночник снизу входили иглы, и капельницы мерно вкапывали в него свое содержимое.

Астронавтка стояла и смотрела. Надо бы отключить систему. Но она не знала, как. Включать уже умела, а вот выключать еще не доводилось.

Да и не надо бы ничего тут трогать…

Бой-Баба вытянула из кармана переговорник, нажала кнопку. Жестяным голосом доложила ситуацию. Потом опустилась на пол и так сидела, глядя в пространство, пока не пришли остальные.

— Ну что, очухалась, красивая? — красная физиономия дяди Фимы наклонилась над Бой-Бабой. Она кивнула. Обхватила руками стакан с водой, заботливо подсунутый Живых. Голова кружилась, так что ей пришлось ухватиться за рукав товарища, чтоб не повалиться набок. Выпила воды, и через минуту ей полегчало. Голова прояснилась. Она повернулась посмотреть. Застонала и отвернулась.

Наполовину замороженная туша медика по-прежнему торчала из ящика консервации, и провода так же входили в тело, а лампочки помаргивали. В медблоке битком народу, вся команда тут, кроме вахтенного Йоса. Возле капсулы, опустив голову, стоит капитан. На мгновение Бой-Бабе показалось, что он улыбается — но вот Майер выпрямился и сделал знак дяде Фиме отключать капсулу. Теперь на лицах обоих светилось мрачное удовлетворение.

В кресле сидел бледный бортинженер Кок, отирая бумажным платочком испарину. Вокруг него суетился Питер Маленький. Инспектор Электрий стоял в дверях, словно не решаясь переступить порог. Тадефи листала книгу записей на лабораторном столе.

Капитан отвернулся от капсулы и подошел к Бой-Бабе. А вот дядя Фима нагнулся к телу и что-то там рассматривал, ковырялся в трубочках и проводках.

Бой-Баба напрягала голос как могла, но все равно получалось тихо. Оказывается, она все помнила. Рассказала, как вошла, как обнаружила труп. Все слушали и кивали. Живых качал головой и поглядывал на изогнутое смертной судорогой тело.

Дядя Фима, по всей видимости, тоже слушал, потому что похмыкивал в такт ее рассказу.

Наконец она замолчала. Майер кивнул:

— Ну что ж. Так и запишем — несчастный случай. Во всех инструкциях сказано: не использовать капсулы для кратковременной консервации. Он спал в них, вы говорите? — повернулся капитан к Тадефи.

Студентка посмотрела робко и кивнула. Капитан прищурился на тело Рашида, наморщив лоб. Думал. Наконец тряхнул седым «конским хвостом»:

— Это большая потеря. Но никто не мог такого предусмотреть.

Члены команды вразнобой поддакнули.

— Досадно, что именно медик… — капитан оглядел всех, — так что пока на должность медика назначается мисс Тадефи. Посмотрим, чему вас там в училище учат.

Тадефи наклонила голову, подчиняясь приказу, и снова углубилась в записи.

Дверь блока консервации медленно отъехала в сторону. На пороге стоял Йос.

С каких это пор вахтенные без спросу с поста уходят, сердито подумала Бой-Баба. Но после несостоявшегося «бунта» штурман изменился — это все заметили. Поднимал голос на капитана, дерзил в ответ. Майер как будто не замечал. Верно говорили в Министерстве космонавтики: святой человек наш Майер… или блаженный.

На мгновение воцарилась тишина, прорезанная жалобным голосом Кока:

— Конечно, я боюсь! И надо же, чтобы это был именно медик! Что же мне теперь… — его голос задрожал, лицо искривилось, — что делать? Без медика с моим диабетом… — Он поднялся, придерживаясь за руку Питера. — Капитан!

Майер терпеливо повернулся.

— Мы обеспечим вам уход как полагается, дружище. Вам и вашему диабету. Не волнуйтесь. При диабете это вредно.

— Но, — настаивал бортинженер, — через два дня мне нужно делать очередную инъекцию! Вводить нанотестер! Кто будет этим заниматься?

Охранник резко повернулся к шкафу, распахнул дверцу. Выхватил с полки коробку и, не глядя, кинул ее Тадефи.

— Нанотестер, — сказал он и, оглядев полки, добавил: — Причем — последний. Послезавтра введешь ему, — и он кивнул на Кока. — Как вводить, знаешь? Учили вас?

Тадефи посмотрела на коробку, затем на охранника и нерешительно наклонила голову.

— Тогда с этим все, — отрезал дядя Фима.

Питер стоял с понурым видом, пряча лицо от капитана. Бой-Баба повернулась — и поймала дяди-Фимин взгляд. Тот тоже разглядывал Питера Маленького.

— Несчастный случай, — в голосе охранника была ирония. — Ну что ж, так и запишем…

Инспектор покинул медблок с чувством удовлетворения. Он не любил медика. Смерть свою, как та ни была ужасна, Рашид безусловно заслужил.

Суточкин не спеша шел по коридору. По пути в свой отсек он намеревался заглянуть в кают-компанию. Побеседовать с командой в непринужденной обстановке.

И главное, — Электрий оглянулся по сторонам, — выяснить, не успел ли Рашид перед смертью привести свою вчерашнюю угрозу в исполнение.

Инспектор пожал плечами. Конечно, интересно было бы узнать, как именно погиб медик. Электрий совершенно не разбирался в технике, но понимал, что просто взять и сломаться такое сложное устройство не могло.

Быть может, кто-то помог ему сломаться, усмехнулся про себя инспектор. Он вспомнил свою вчерашнюю беседу с медиком — шепотом, в углу медкабинета: Рашид прижал свои жирные губы к его уху, шептал и хихикал, когда Электрий отстранялся, потрясенный его словами. В который раз Суточкин вздохнул с облегчением. Рашид вчера торговался, как турок на базаре, — а ведь он, Электрий, вовсе не так богат, как шантажист, судя по тону их разговора, предположил.

И потом, с какой стати он должен был платить Рашиду за молчание, возмутился Электрий. Он всего лишь инспектор, выполняющий задание — ответственное и безусловно опасное — дирекции Общества Соцразвития. Если медику так хочется кого-нибудь шантажировать, так пусть шантажирует дирекцию. У них и денег побольше будет.

Электрий замедлил шаг. Если бы Рашид вздумал шантажировать дирекцию, он и до вечера того же дня не дожил бы. И все же — покачал он головой — как вовремя произошел этот несчастный случай.

После инцидента на базе инспектор старался не раздражать капитана. С него, Электрия Суточкина, вполне достаточно сознания того, что победа в тот день осталась за ним. Но смерть Рашида затрагивала интересы Общества Соцразвития.

Только одна мысль продолжала беспокоить инспектора. Уже выходя из медблока — у него тогда горело лицо от пережитого возбуждения, от необходимости доказывать Рашиду, что он ставит невыполнимые условия, что у Электрия такой суммы нет ни на борту, ни в банке, — он столкнулся в коридоре с этим старым извращенцем, бортинженером. Он шел в медблок по какой-то своей старческой надобности. Электрий тогда брезгливо посторонился — он старался избегать контактов с лицами нетрадиционной ориентации, — а Кок прошел мимо, старательно глядя мимо него, в сторону. Тогда Электрий еще подумал, что бортинженер почувствовал его неприязнь, и даже укорил себя за это: никогда не следует плевать в колодец и портить отношения с нужными людьми. Но теперь… после смерти ливанца… уклончивый взгляд Кока мог означать что-то совсем другое.

Уж не подслушал ли он их с Рашидом разговор?

Инспектор покачал головой. Только Майер и мог набрать такую пеструю команду с сомнительным прошлым. Впрочем, как умный человек, Электрий понимал, что самое дальновидное — затаиться и ничего не предпринимать. Только наблюдать.

Инспектор прикрыл веки и начал вспоминать, слово за слово, недавние столкновения команды. Когда наконец он открыл глаза, на тонких губах его играла улыбка.

Электрий возвращался в свой отсек, когда до него донеслись голоса из жилого блока. Люк в него был открыт, и два мужских голоса спорили, перебивая друг друга. Инспектор бы даже сказал — не спорили, а ссорились.