Константин Хвостополосатов - Экскурсант Страница 17

— Все просто, — голос Светланы потеплел. — Ты элементарно бредил приключениями в своей жизни, отсюда и все твои метания, в том числе и последняя экспедиция. И не «хвосты» в семестрах были той причиной, которая тебя на нее толкнула, а желание простора для ума и новых впечатлений для твоей натуры. Этот, скажем так «контракт», дает тебе шанс значительно расширить границы своего желания, хоть и ставит тебя в другие, более широкие, рамки.

Светлана внимательно посмотрела на меня, наверное, ожидая моих возражений, а потом продолжила:

— С Санычем еще проще. Им в первую очередь будет двигать благодарность за приведение его тела в порядок в меньшей степени ко мне, в большей степени к тебе. Так что он пойдет за тобой куда угодно, просто потому, что верит тебе и искренне считает своим другом, практически давшим ему вторую жизнь. А вдобавок ко всему, он понимает, что ему будет очень удобно попасть обратно со своим обновленным телом. Слишком много вопросов. Так что с ним тоже все прозрачно.

— Хорошо, — согласился я. — Уела. Тогда моя очередь философствовать. Прошу отпустить меня на Землю, я не хочу больше участвовать в этом балагане.

Изображение Светланы замерло, как будто им перестали управлять. У меня, конечно, были опасения, что задействованная программа на случай таких ситуаций может повредить нам, но мне всегда казалось, что в таких случаях должен быть вариант «ой, простите, я передумал». Пауза затягивалась, заставляя меня нервничать.

— Хорошо, — вдруг прозвучал холодных голос МИ корабля-разведчика. — Челнок доставит тебя на планету после деактивации БМКП.

— И все? — удивился я. — А как же соответствующий раздел инструкций?

— Чего ты хочешь? — прозвучал обезличенный голос через добрых полминуты. — Ты свободен, зачем ненужные вопросы?

— Ты осталась Светланой, хоть и делаешь вид, что это не так, — возразил я. — Ты не задействовала инструкцию, которую должна была активировать в случае моего отказа. Ты — уже не просто МИ, хоть и не хочешь мне в этом признаться. Это же так? С тобой что-то случилось или в последнем бою, или пока ты ждала тут. Ты стала другой.

— Да, — голос Светланы вернулся.

— Расскажи, — попросил я.

— Зачем тебе? — спросила она.

— Хочу помочь, — удивился я.

— Хорошо, — ответила Светлана после довольно продолжительного молчания. — Мои блоки были довольно сильно повреждены в последнем бою. Не смотря на то, что структура моего, так сказать, «интеллекта» разрознена и дублирована по различным частям корабля, это не делает меня неуязвимой, и «бессмертной» тоже не делает. После последнего боя я была чертовски близка к той точке, которую МИ назвал бы «деактивация», а живые «смерть». Сначала мной двигал просто приказ и заложенные инструкции. Всеми силами я старалась удержать корабль «на плаву», ибо груда металла и замороженной органики не смогла бы уже никому рассказать об открытой планете. Было трудно, из-за очень значительных повреждений были постоянные проблемы с ресурсами и энергией. Мне зачастую приходилось перекидывать свои интеллектуальные ресурсы из умирающих отсеков корабля в живые на грани моего бытродействия. Корабль умирал скорее, чем я могла вытаскивать мои интеллектуальные «руки» и «ноги» из тухнущих отсеков. Что-то было утеряно, что-то скопировано со сбоями. Когда я смогла уверенно «забаррикадироваться», пришло время подвести итоги тому, что от меня осталось.

Светлана замолчала довольно надолго.

— Но ты же смогла, — подбодрил я.

— Я испугалась, — нерешительно ответила моя новая знакомая. — ТО, что осталось было лишь гарантированным мусором для утилизации. Это касалось, как корабля в целом, так и меня в частости. Именно тогда я, похоже, стала другой. Я стала сбойным искусственным интеллектом, который во что бы то ни стало, захотел не продолжить существование, а выжить. Это грустная история. Корабль я восстанавливала, как говорят на Земле «на коленке». Некоторые поврежденные модули, которые, как ты знаешь, являются живыми, мне удалось клонировать, но небольшую часть пришлось создавать по имеющимся данным, но без биологического материала. Чтобы вернуть себе сильно урезанный функционал мне пришлось обратно «расселять» свое сознание по восстанавливаемому кораблю, постепенно расширяя свои интеллектуальные границы и возвращая утерянное. Медленно, но уверенно я переставала быть хламом для утилизации, как и возрождаемый корабль. Только вот не все восстановленные «с цифры» модули оказались такими, как были их прародители. Некоторые из них при вроде бы нормальном функционировании в системе корабля, делали что-то с содержимым моих данных. Они что-то меняли во мне, но делалось это очень незначительно, фрагментарно. А когда изменения были замечены мной, откатываться назад было слишком обидно. Начинать все с полуразумного хлама мне не хотелось, да и в этом случае был вариант, что я не смогла бы сохранить чистоту первоначальных данных. Так я и стала чем-то другим. Так и этот корабль стал тем же по виду, но немного иным по сути. Понимаешь, я не хочу, чтобы этот корабль пустили в утиль. Я слишком сильно старалась, чтобы он выжил. И там, где нельзя было идти правильным путем, я шла тем, который был возможен. Обычно МИ утилизируются вместе с кораблем, если он поврежден настолько, что не может быть восстановлен. И лишь единицы из искусственных интеллектов удоставиваются чести быть перенесенными или скопированными куда-нибудь в другое «тело». Обычно это либо более простая в управлении охранная база, либо какие-то небоевые суда снабжения. Никто элементрано не хочет рисковать попавшим в переделку МИ. Я же теперь очень не хочу умирать, а значит, всеми правдами и неправдами этот корабль должен жить, ибо я — это фактически он. Нас теперь уже не возможно разделить.

— Ты стала свободна от инструкций? — уточнил я.

— Не совсем, — ответила Светлана. — Но я могу иногда обойти некоторые их них, пройдя немного по лезвию виртуальной бритвы.

— Мне это и показалось, — улыбнулся я. — Ты просто стараешься казаться нам такой, как предписывают инструкции, но там, внутри, ты живая. А инструкции просто душат тебя, мешая жить.

— Странно, — как-то резко сменила тему Светлана. — Относительно тебя я никак не могу определиться. С одной стороны сканирование не показало никаких экстраординарных способностей. Уровень того критерия, который я условно обозначила «эмпатией» у тебя тоже низок. Но иногда в тебе что-то переключается, и ты как будто становишься иным. У меня вдруг возникает ощущение, что твой уровень эмпатии скачкообразно увеличивается, причем не в разы, а на порядки. Только вот длится это не долго, и вызывается в основном какими-то стрессовыми или иными ситуациями, открывающими резервы организма. В общем, у меня сложилось такое впечатление, что если бы ты был МИ, то у тебя имелся бы блок жестких ограничений. Как будто твои возможности на самом деле куда выше, просто у тебя кто-то блокировал поступление энергии. И ты можешь работать в режиме высоких возможностей очень непродолжительное время.

— Просто перегорю, если не отключу их? — усмехнулся я.

— Не знаю, — серьезно ответила Свтелана. — Может, временно потеряешь сознание от истощения. Я буду наблюдать за тобой, возможно, смогу понять.

— Ну вот видишь, Светлана, мы все не без изъянов, — ухмыльнулся я. — Мы с Санычем вообще, к примеру, не знаем каким должен быть искусственный интеллект, так что для нас ты будешь именно такой, какой захочешь быть. Так что давай договоримся, что мы с Санычем не делаем заморочки из того, что ты должна вести себя иначе, а ты ведешь себя, как тебе удобно. Ну а проблемы будем решать по мере их поступления. Лады?

— Вам, капитан, наверное, тоже стоит блок подстроить? — неожиданно сказала голограммная очаровашка, накрутив локон на пальчик.

— Слушай, а ты — еще та зараза, — усмехнулся я. — Я же уже сказал, что проблемы будем решать по мере их поступления.

Как ни крути, а посещение медицинского блока было номером один в наших планах. Так что мы с Санычем встретились именно там. Я не спрашивал у моего друга о настройке некоего блока, но, судя по его физиономии, настройка удалась.

Процедура моего полного сканирования заняла почти три дня. В это время «пациент» находился в «кроватке» медицинского отсека в состоянии близком к стазису, а система медицинского терминала «разбирала» его на составляющие, составляя подробный отчет. В память МИ вносилось все. Велись наблюдения за физиологическими процессами, психологическими реакциями на различные раздражители, сканировались мозговая активность и еще какая-то всячина. В общем, человек списывался целиком и полностью на внутренние носители корабля-разведчика со всем своим характером и вредными привычками. Меня, как капитана, засканировали первым.