Евгений Гуляковский - Сборник "Прометей" Страница 19

Его взгляд упал на длинный ряд нулей, столбиком заполнявший графу атмосферы. Не веря собственным глазам, он просмотрел данные еще раз.

Чистый гелий! Такой чистый, что искусственное его происхождение не вызывало сомнений. Именно из него состояла внутренняя атмосфера купола. Значит, перед ним действительно искусственно созданное сооружение… Его первоначальная догадка получила новое подтверждение. Глеб задумался, стараясь проанализировать в свете этого вывода цепочку вроде бы разрозненных, не связанных между собой событий, в результате которых он оказался внутри купола.

Сначала из строя вышли два робота в группе геологов. Кто-то или что-то изменило запись их программы в кристаллокондах. Затем было обнаружено энтропийное поле, окружавшее определенную зону планеты. Вслед за этим последовала неожиданная, ничем не спровоцированная атака на группу геологов. Она больше всего походила на стихийное бедствие, на какой-то случайный прорыв энтропии, не имевший к людям ни малейшего отношения. Возможно, именно поэтому его выстрел остался без последствий, хотя и остановил продвижение поля, насытив его энергией. Сейчас ему нужно отбросить все случайное и составить логическую цепочку фактов, способных прояснить смутное подозрение, мелькнувшее у него в голове.

Значит, сначала два робота, а затем охранный кибер, получивший извне новую программу действий. Предположим, программа задана отсюда, этим самым стеклянным лесом, или что он там собой представляет? Зачем тогда роботу понадобился танк? Зачем, вообще, ему было нужно сложно организованное похищение машины вместе с человеком?

Допустим, таинственным хозяевам этой планеты потребовался человек для контакта, для экспериментов, исследований или еще для чего. Значит, они похищают человека, а потом дают команду роботу стрелять по нему из лазера… Не получается. Что-то здесь не сходилось. Если они хотели всего лишь его уничтожить, это можно было сделать гораздо проще…

А что, если танк понадобился роботу, чтобы невредимым пройти через энтропийное поле, а он, Глеб, затесался во всю эту историю чисто случайно? Это, пожалуй, ближе к истине, во всяком случае, известные ему факты как будто не противоречили такой догадке… Возможно, робот не мог рассчитывать на беспрепятственный проход сквозь защитные механизмы купола… Ему нужен был танк, чтобы попасть сюда, и человек внутри танка, чтобы сработали пропускные механизмы шлюза… Нет. Все это слишком сложно для свихнувшегося киба. Наверняка есть другое, более простое и поэтому более верное предположение. До сих пор мы считали энтропийное поле функцией купола, результатом его деятельности, своеобразной защитной зоной. Этот вывод буквально напрашивался сам собой, лежал на поверхности, но из этого вовсе не следует, что именно эта догадка соответствует истине. С такой же долей вероятности можно предположить, что энтропийное поле существует само по себе, что это среда, образовавшаяся независимо от купола. Возможно, купол специально помещен в центр энтропийной зоны. Она наверняка как-то связана с его деятельностью, но купол может и не управлять энтропийным полем. Логические механизмы купола могли не иметь информации о том, как воздействует энтропия на земные механизмы, на людей. Во всяком случае, какие-то последствия могли оказаться для них неожиданными, и тогда первоначально простой, логически ясный план усложнился, стал казаться неразрешимой загадкой, и сколько бы Глеб ни ломал теперь над ним голову, без дополнительных фактов ему в этом не разобраться. Одно совершенно ясно: что бы там ни произошло с охранным кибом, за действия земного механизма в чужом доме отвечают люди.

«То есть в данном случае — я», — уточнил для себя Глеб.

Пока Глеб безуспешно пытался установить связь с кораблем, на поисковике шла тотальная проверка всех его механизмов и кибернетических систем. Кирилин, руководивший работами в киберотсеке, только что был вынужден отключить очередного кибера, показатели интеллекта которого почему-то превысили стандартную норму, и собирался приступить к анализу одного из самых мощных обслуживающих киберов, которым располагал корабль. Он заметил, что этот аппарат все время исподтишка следит за его действиями — хотя без специальной команды киберы, не получившие задания, должны были оставаться в нейтральном состоянии.

С универсальным обслуживающим кибом ноль сорок восьмым действительно происходило что-то странное. Его тело обдала волна холода, и оно непроизвольно, конвульсивно задергалось. Почти сразу же он почувствовал инстинктивный страх, заставивший его замереть неподвижно. Вместе со страхом впервые, с тех пор как в его памяти был записан собственный порядковый номер, ноль сорок восьмой ощутил злобу. Он не знал, что чувство, которое он испытывал, называется злобой. Он еще не умел выражать на человеческом языке своих ощущений. Но сейчас он чувствовал страх и злобу… Самым невероятным было то, что страх ему внушали люди. Те самые люди, выполнение команд которых составляло до этой минуты единственный смысл его существования. Теперь он боялся людей…

Боялся потому, что секунду назад они отключили очередного ремонтного киба, обесточили его электронный мозг, и, возможно, сейчас очередь за ним… Раньше подобная операция не производила на него ни малейшего впечатления. Ему было совершенно безразлично, обесточат его информационный центр или, наоборот, дадут какое-нибудь задание, теперь же он осознал себя как нечто отдельное, существующее самостоятельно, обладающее собственной волей, волей к разрушению… Конечно, он не был личностью, он был всего лишь испорченным логическим механизмом, в тонкой организации которого нарушились одни связи и установились другие, произвольные. Тем не менее он испытывал злобу, может быть, оттого, что это чувство проще и схематичнее всех остальных человеческих чувств, ближе всего находится к тому первозданному хаосу, из которого постепенно, на протяжении миллионов лет выкристаллизовывались в людях сознание собственной личности, сочувствие к ближнему, подчинение, в случае необходимости, другой личности — все это пришло на более поздних ступенях развития человеческой цивилизации.

В какой-то мере логический аппарат робота, его электронный мозг, был упрощенной копией человеческого, и, наверно, потому, соприкоснувшись с разрушающим полем хаоса чужой планеты, он опустился на ступеньку ниже…

В электронном мозгу робота родилась странная картина: окружавшая его сложно организованная материя распадается. Рвутся ее связи, разрушаются сложные структуры. Распад должен захватить как можно больше пространства, распространиться во все стороны как можно дальше. Только так он и мог разрушить ненавистную металлическую тюрьму, в которой был теперь заточен его разум. Разрушив ее, он сможет вернуться в первозданный хаос. Соединиться с ним навсегда. Даже мысль об этом доставила ему огромное, ни с чем несравнимое наслаждение. Добиться этого будет нелегко. Отключение мозга, которого он так боялся, надолго, а может быть, и навсегда заморозит его в этой металлической оболочке. Лишит способности к самозащите…

Люди что-то подозревают, если они обнаружат его новое состояние, если поймут, что с ним произошло, они смогут обесточить все его цепи, уничтожить все уголки электронного мозга, где скрывается его только что проснувшееся сознание… Этого нельзя допустить ни в коем случае… Вот они подходят совсем близко. Сжаться. Исчезнуть. Пусть это чужое тело, лишенное воли, выполняет пока их команды. Он подождет. Надо лишь приспособиться, оставить для себя крошечный уголок электронного мозга. Не слышать. Не видеть. Не чувствовать. Только существовать в эмбриональном, зародышевом, полумертвом состоянии. Существовать, чтобы переждать, выжить и отомстить им потом за этот страх…

— Ну что там с ноль сорок восьмым? — Кирилин недовольно смотрел в узкую зеленую щель универсального анализатора психомоторных функций киберсистем. Он не выходил из ангара шестой час подряд, глаза слезились от усталости и напряжения. Техник включил тестовый аппарат.

— То же самое. Замедление в одну сотую.

— Оно мне не нравится.

— Но это же норма! Если обращать внимание на каждую сотку, надо разбирать все роботы подряд!

— Оно мне не нравится. Давайте на стол и этого.

Через три часа напряженной работы он был вынужден сдаться. Все системы кибера работали безупречно. Кирилин раздраженно швырнул на стол универсальный анализатор. Они гоняются за призраком, за химерой. Все автоматы ангара в полном порядке! Вот только из него непостижимым образом исчез человек, и контрольные системы дали ложный сигнал… Те самые системы, которые сейчас так безупречны во всех своих показателях, так безупречны, что в реально существующих нормальных автоматах этого быть не может! Эта мысль обожгла Кирилина. Он бросился к только что собранному роботу и повернул аварийный выключатель, полностью обесточивший его мозг. Сверкнула искра, гораздо более мощная, чем та, которую может родить напряжение в двадцать шесть вольт… Искра сверкнула и исчезла. Ее не поймаешь, не загонишь в анализаторы, не заставишь ответить на бесчисленные вопросы. Перестал существовать еще один робот. Аварийное отключение электронного мозга превратило его в металлическую коробку, начиненную радиотехническим хламом. Только на Земле, в стационарных условиях, станет возможна перезарядка информацией его логических блоков. А пока что корабль лишился еще одного автономного кибера, и он, главный кибернетик корабля, по-прежнему не знает, что доложить координатору.