Евгений Гуляковский - Сборник "Прометей" Страница 20

Кирилин тяжело вздохнул.

— Похоже, мы больше ничего не найдем. Заканчивайте. Я и так опоздал с докладом Ренту.

Техники стали сворачивать проводные линии, разбирать и упаковывать приборы и инструменты, а Кирилин все никак не мог отделаться от ощущения только что перенесенного поражения. Чего-то он не уловил, что-то ускользнуло от него на самой грани понимания… Не хватило какой-то ничтожной мелочи. Может быть, точности приборов или упорства. Осталась лишь внутренняя убежденность, что с отключенными роботами что-то было неладно, а что именно — так и не удалось определить, и в этом приходится признаваться ему, главному кибернетику корабля…

С тех пор как в киберлогистике началась новая эра и все структуры электронных анализаторов были переведены с последовательного метода обработки информации на параллельный, они все больше приближались по сложности связей, по характеристике аналитических способностей к человеческому мозгу. Им уже не приходилось тратить драгоценное время вычислителей для опознавания каждой отдельной точки какого-нибудь объекта, они могли сравнивать его весь целиком с образцом, заложенным в блоке памяти. Но вместе с бесспорными преимуществами, вместе с колоссальным увеличением функциональных возможностей таких машин появились и их первые недостатки, может быть, не столь заметные и не столь уж важные на Земле…

Сложные системы всегда более уязвимы, чем простые. И, кроме того, с какого-то момента, когда количество электронных связей в управляющих блоках этих аппаратов перевалило за миллиарды, люди перестали их до конца понимать. Возможно, что автоматы даже начали свое собственное, незаметное в обычных условиях развитие… «Наверно, я слишком устал, в голову лезут бредовые мысли, такие же бредовые, как сам факт исчезновения Танаева из закрытого ангара, начиненного автоматами… Без участия самих автоматов это просто не могло произойти. Значит, надо продолжать поиски причины, а для успешных поисков необходимо разработать мало-мальски правдоподобную рабочую гипотезу.

Фактор, повлиявший на наши автоматы, наверняка находится вне корабля. Тут Рент безусловно прав. Мне важно выяснить, хотя бы предположительно, что именно происходит с электронными связями в управляющих блоках роботов. Количество этих связей даже в простейшем автомате так велико, что не хватит всей жизни проследить их полностью. Значит, надо искать другой метод, параллельный. — Кирилин горько усмехнулся: — «Смогли же мы применить его в конструировании электронных машин — значит, нужно и самим учиться мыслить конструктивней, масштабней, а не перебирать подряд все возможные варианты… Легко сказать… Но все же… Энтропийное поле в первую очередь разрушает самые сложные связи. А это как раз те, что соединяют логический центр электронного мозга с основной программой. Как только они разрушаются — произвольно образуются новые, заменяющие их, более простые… Здесь что-то есть. Это надо проверить на стенде…»

Кирилин вошел в центральную кают-компанию в момент, когда спор о том, как помочь Танаеву, потерял основное направление. Вся дискуссия раздробилась на многочисленные частные стычки по второстепенным вопросам. Люди устали. Один только Лонг твердо гнул свою линию и не собирался уступать координатору. Впервые Рент натолкнулся на такое упорное сопротивление своего помощника по научной части. Возможно, это случилось потому, что в том, как Рент вел дискуссию, в его явном нежелании выслушивать серьезные возражения чувствовалось слишком много личного. И очень может быть, что Лонг знал: окажись на месте Глеба кто-нибудь другой, координатор не стал бы сражаться с таким упорством, поставив на карту буквально все. Слишком много лет совместной службы связывало их с Глебом, слишком старая дружба, к которой теперь еще примешивалось чувство вины координатора перед Глебом.

Все это, видимо, учитывал Лонг, и, послушав его внимательно минут пятнадцать, Кирилин решил, что на этот раз, пожалуй, дальновидней и осмотрительней Рента был его заместитель. Вот только невозможно было определить заранее, к чему приведет выжидательная позиция, на которой он настаивал. Слишком сложно и неожиданно развернулись события. Нужно было действовать, но никто толком не знал, как именно…

— Вспомни историю с гибелью геологов! — продолжил дискуссию Лонг, пуская в ход свой последний козырь. — Ты отстранил Глеба именно за непродуманные, слишком рискованные действия. Именно из-за них. А теперь ты сам настаиваешь на чем-то подобном, на предприятии, последствия которого могут быть намного серьезней, чем выстрел Глеба, являвшийся лишь ответом на нападение!

— Да, ты прав… — Рент тяжело поднялся. Было заметно, как нелегко ему говорить. — Не ожидал, что напомнишь мне об этом. Но ты прав. Тогда я считал иначе. А сейчас полагаю, мы не можем уйти с планеты, ничего не предприняв. Слишком это будет похоже на бегство слабого противника, с которым можно не считаться и в дальнейшем. Раз уж мы столкнулись с неизвестной силой, действующей в космосе, я уверен, это не ограничится единственным случаем. Столкновения с нашими исследовательскими группами на других планетах могут продолжиться.

— Почему ты называешь это «силой»? Что значит «сила»? Это инопланетный разум! Давай, наконец, называть вещи своими именами! Ты превышаешь не только разумную меру риска, но и все полномочия, данные нам на случай встречи с инопланетным разумом.

— У нас нет доказательств существования разума на этой планете. Перед нами всего лишь возможный объект деятельности такого разума, а это не одно и то же. Все его действия не отличаются особой разумностью. Скорее всего, это какой-то механизм с определенными функциональными задачами, способный Действовать лишь в рамках, отведенных ему программами.

— Не забывай, что танк вторгся в их запретную зону! Они нас туда не приглашали, больше того, предупреждение в случае с геологами было достаточно ясным: нас просили не вторгаться в эту зону! Предупредили о возможных последствиях, и вот мы, не пожелав с этим считаться, лишились машины. Тебе этого недостаточно? Ты хочешь углубить конфликт. Совет тебя не поддержит, Рент. Я против твоего авантюрного предприятия. Оставь купол в покое. Глебу ты все равно ничем не сможешь помочь. Силовой нажим ускорит развязку, и только.

Желчное, суховатое лицо Рента, казалось, вытянулось еще больше.

— Прошу вносить конкретные предложения для решения поставленной задачи.

— Сначала, будь любезен, поставь на голосование мое предложение о снятии самой задачи!

Лонг пошел напролом, и, похоже, на этот раз Рент мог оказаться в меньшинстве. Настроение совета было явно не в его пользу…

Кирилина не покидало ощущение, что сейчас произойдет какая-то непоправимая ошибка, что, пока не поздно, необходимо вмешаться.

Он попросил слова и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. Люди, уставшие от затянувшейся стычки координатора с Лонгом, смотрели на него с надеждой.

— Сразу хочу вас предупредить. У меня нет новых конкретных данных, которые могли бы прояснить создавшуюся ситуацию. Все, что я сейчас скажу, мое личное мнение. Я убежден в том, что координатор правильно употребил термин «сила». Это не разум… в нашем понимании, во всяком случае. Это именно «сила». Целенаправленная, может быть, даже разумно направленная, иногда враждебная нам, но все же не сам разум.

Послышались шум, возгласы, требовавшие разъяснения.

— Я сейчас поясню. Представьте себе наш танк без водителя, управляемый автоматами с заданной программой. Что это такое, с точки зрения постороннего и не слишком осведомленного наблюдателя? В действиях нашей машины можно заметить логику и определенную целенаправленность. Возможно, эта направленность покажется враждебной, вполне возможно, и все же машина не обладает разумом и тем более не является им. Она лишь результат его деятельности. Сама же по себе она лишь сила — целенаправленная сила, и только.

Так вот, я считаю, что здесь действует нечто подобное. Конечно, аналогия с танком весьма условна, но мне кажется, что у нас есть моральное право этой силе противостоять, бороться с ней хотя бы в тех случаях, когда она угрожает нам непосредственно.

— То есть, вы хотите сказать, что в данном случае мы должны выбирать между спасением человеческой жизни и возможным разрушением каких-то технических устройств? — уточнил координатор.

— Совершенно верно.

— Мне неясно вот что, — снова вмешался Лонг. — Какими данными располагает кибернетическая служба для подобных заключений? У вас есть факты, доказывающие, что внутри купола отсутствует жизнь?

Секунду казалось, что под напором Лонга Кирилин собьется, перейдет к своей обычной манере выдавливать из себя малозначащие слова, но этого не случилось.