Андрей Ливадный - Туманность Ориона Страница 19

Недолго думая, Вадим вновь повернул в сторону капитанской каюты.

Подготавливая операцию, они с Покровским здраво рассудили, что, покидая «Альфу», ее капитан должен был оставить весточку тем, кто найдет корабль, и обозначили два наиболее вероятных места, где он мог поместить сообщение.

В первую очередь ими рассматривался главный пост управления кораблем, а во вторую – личный компьютерный терминал в каюте капитана Глатышева.

И то, и другое казалось на Земле одинаково вероятным.

В капитанской каюте Вадима ожидало новое потрясение.

Компьютерный терминал, в разъем которого ему удалось сплавить плазмоида, работал.

Он осмотрелся.

Ничего не изменилось в обстановке отсека, спертый воздух оставался недвижим, пыль лежала густым, махровым слоем, храня следы только его ног.

«Значит, все-таки плазмоид…» – решил про себя Вадим, садясь в кресло.

Энергетическая природа странного существа не вызывала у него сомнений, но думать о том, что его недавний спаситель заключен сейчас в отрезке кабеля протяженностью не более двух метров, понемногу отдавая терминалу компьютера порции самого себя, было как-то жутковато.

Непонятно, преследовал ли плазмоид какую-то конкретную цель, реанимируя терминал специально для него, или же это был стихийный процесс? Может быть, ему просто некуда деваться из кабеля, и терминал потребляет его в меру своей энергетической прожорливости?

Ну, да… сейчас подставлю руку, и дам ему взобраться назад… нет уж.

Вадим быстро пресек попытки какой-то части своего сознания посочувствовать плазмоиду. Он хорошо представлял, что ток в цепи должен течь, а не стоять подобно воде в запруде, и будь процесс стихийным, неконтролируемым, то последствия оказались бы фатальными прежде всего для бортовой машины. Все окончилось бы разрядом высокой энергии, которого не случилось, – значит, плазмоид сам каким-то способом удерживался в отрезке кабеля, питая терминал.

Сейчас посмотрим, чем ты тут дышишь…

В период короткой подготовки к операции Покровский вбил в голову Вадима достаточный объем информации об «Альфе». То, что конструкция древнего скафандра заставила капитана поломать голову, выглядело сейчас явным упущением. В спешке основной упор делали на вышедший из употребления компьютерный язык, таблицы кодов и расшифровку значения текстоглифов.

Вадим посмотрел на две раскладки клавиатур, постепенно узнавая значки-символы. Через некоторое время, когда взгляд немного освоился с терминалом, он понял, что отсюда при желании можно перехватить некоторые функции, управляющие системами корабля.

Сейчас компьютерный комплекс был активирован, но на его панелях горели лишь индикаторы питания. Монитор не светился, на нем отсутствовало вообще какое-либо изображение.

Вадим еще долго, пытливо всматривался в черные значки текстоглифов, прежде чем коснулся одного из них.

Ничего фантастического, сногсшибательного не произошло.

Монитор осветился ровным, чуть голубоватым сиянием; секунду спустя на нем возникли очертания сервисной оболочки системы.

Присмотревшись, Полуэктов понял, что машина мертва.

Из нее была удалена вся информация, оставалось лишь несколько текстовых файлов, помеченных разными датами.

Если машину вычистил сам Глатышев, значит, эти файлы – его завещание или отчет о событиях, оставленный в таком виде, чтобы быть более заметным.

Логика не подвела.

Открыв первый файл, Вадим понял, что перед ним записки капитана «Альфы», датированные по дням катастрофы.

Не уповая на бесконечный ресурс плазмоида, он осмотрел терминал в поисках печатающего устройства, но индикаторы всей периферии были мертвы. Ни один сигнал не горел, и прикосновение к кнопкам не вело к активации.

У него теперь оставался один выход: быстро читать с экрана, стараясь запомнить содержание.

ГЛАВА 5.

Вадим хорошо знал историю исчезновения «Альфы». Спустя века материалы по спонтанному переходу колониального транспорта в пространство гиперсферы были давно рассекречены.

И тем не менее его охватил озноб, когда взгляд коснулся первых строк возникшего на экране текста.

Будто сработала фантастическая машина времени, перенося его сознание на тысячу лет назад…

Эти люди не могли знать, куда попали и что ждет их впереди.

Текст начинался скупо, официально, с даты.

…

12 ноября 2207 года. 14:28 по данным бортового хроно.

Трудно писать… Никогда до этого не вел дневников, как никогда не верил в бога, но, видно, приходит час и становится ясно, что все постулаты материализма исчерпаны.

Все, чем мы жили, во что верили, на чем стояли, – исчезло.

Нет больше физики трехмерного космоса, ни один прибор внешнего контроля не работает.

Если видеодатчики наружного наблюдения не лгут, то нас окружает всеобъемлющая чернота, абсолютный мрак, в котором нет ни проблеска света.

Звезды, галактики, Вселенная, все исчезло, сгинуло, и мы…

Мы потеряны в этом НИЧТО.

С момента включения силовых установок «Альфы» прошло шесть часов. Шесть часов, проведенных в смятении, в безуспешных попытках понять, где мы? Все бортовые системы работают нормально, внутри корабля ничто не пострадало. Пострадала, исчезла сама Вселенная, и осознание этого низводит разум до состояния полной прострации, абсурда.

Сейчас ухожу проводить первое после рокового включения двигателей совещание офицеров.

…

12 ноября 2207 года. 19:07.

По-прежнему находимся среди абсолютного мрака. Люди ведут себя по-разному. Кто-то подавлен до состояния полнейшего безволия, кто-то, наоборот, чрезмерно возбужден. Истерик пока не было, все-таки бодрствующая часть экипажа – в основном кадровые, подготовленные офицеры, но полностью поручиться за чью-либо психику не могу. Даже за свою, если признаться честно.

Совещание чуть прибавило ясности в суть нашего положения. Все-таки на борту достаточно специалистов самого высокого уровня и разносторонних профилей. Все, кто имеет отношение к физике, в один голос утверждают, что мы преодолели световой барьер, но не так, как это предполагалось самыми смелыми научными гипотезами, – «Альфа» не получила никакого приращения скорости, просто мы оказались втянутыми в иное измерение пространственного континуума. Очевидно, что метрика трехмерного космоса предполагает не только конечность скорости света, но и некий энергетический предел влияния.

Мы перешагнули этот рубеж. Силовые установки «Альфы» оказались столь мощны, что ими был инициирован некий переход на следующий уровень энергетики Вселенной.

Было много споров, где мы находимся, «над» или «под» пространством и временем, но мне, по-человечески, все равно. Как командир корабля, я понимаю лишь одно – мне нужно вернуть «Альфу» обратно, в доступную для восприятия приборов метрику, туда, где можно жить…

…

12 ноября 2207 года. 23:05.

Времени на принятие решений остается катастрофически мало. Мы начинаем терять энергию. Контрольные замеры в бортовой сети показали, что потребление всех приборов возросло на порядок. С чем это связано, остается лишь догадываться, но времени на скрупулезные исследования нет. Процесс энтропии даже в привычном континууме слишком сложен, чтобы судить о нем однозначно, а тут…

Нас окружает страшная пустота, мрак, однако перенастроенные камеры внешнего наблюдения сумели показать корпус «Альфы». Значит, мы по-прежнему материальны, корабль подвластен привычным физическим законам, но становится все более очевидно, что мы – чужеродное явление в данном пространстве, и оно отрицательно влияет на состояние корабля.

Энергетики предлагают радикальную попытку возвращения: трезубая вилка двигательных секций может смыкаться и размыкаться, для этого служат исполинские суппорты, по которым перемещаются секции термоядерных реакторов. Такие коррекции необходимы для обеспечения синхронизации двигателей.

Суть предложения в том, чтобы сомкнуть три секции вместе, сдвинуть их сопла в тесный тройник и дать максимальный импульс мощности.

Вероятнее всего, я дам добро на подобную попытку. При тех потерях энергии, что мы имеем сейчас, через несколько суток криогенные модули начнут испытывать ее дефицит, и тогда жизни пятисот тысяч спящих колонистов окажутся под угрозой.

Нас подвела мания гигантизма, вот о чем я думаю в последние часы. Не нужно было строить такой мощный корабль. Специалисты говорят, что направленный удар плазмы при маршевом ускорении наших двигателей по эквиваленту сконцентрированной в одной точке энергии оказался сравним со вспышкой сверхновой. Мы, сами того не подозревая, перешагнули границу дозволенного.

13 ноября 2207 года. 5:57.

Два часа до включения маршевых секций.

Суппорты уже сомкнули вилку двигательных установок, теперь корабль потерял свои характерные, узнаваемые очертания. Провел еще одно совещание офицеров и научного персонала. Люди держатся на удивление стойко, и при взгляде на них становится стыдно за собственное внутреннее малодушие.