Брат для волчонка 3 (СИ) - Бэд Кристиан Страница 2

— Есть, но Гендеп там жёстко пресекает структурные изменения мозга.

Рэм вздохнул: ну вот, опять началось. Дерен знал очень много, и когда он углублялся в термины, оставалось только записывать его объяснения на браслет и сидеть потом в корабельной библиотеке, пытаясь расшифровать.

Ещё и не каждый раз удавалось.

— А что значит — структурные? — спросил он без особой надежды на понятный ответ.

— Изменения в структуре коры мозга. — Лейтенант вздохнул, словно это что-нибудь объясняло.

— Но разве у нас есть такое?.. — Рэм пошевелил пальцами, не в силах подобрать слова. — Это же… Ну…

Он задумался. Если структурно меняется мозг — это, что ли, как у алайцев? Чешуя может вырасти или хвост?

Дерен рассмеялся:

— Да ну тебя, Рэмка! Придумал же — как у алайцев. Мозг — зараза гибкая. Внешних изменений при этом, как правило, не бывает. Это именно изменения в работе разных участков коры. Вот, вроде твоих.

— Моих? — удивился Рэм.

— А что, кто-то из северян может показать 18 минут в тени? — Дерен посмотрел на парня со снисходительным неодобрением.

Рэм здорово вырос и физически, и ментально, а мыслил всё равно как мальчишка. И это при том, что баллы по стратегии были у него всё выше…

— У меня же не 18, — насупился Рэм. — Мы даже не посчитали с тобой, сколько там точно?

— Ну да, — кивнул Дерен. — Не посчитали. Зачем тебя гонять до бессознательного состояния?

— Ну, интересно же…

— Вот будет тебе 21, разрешу ещё раз тесты пройти. И так ясно, что у тебя не 12, как полагается. И ведь тебя даже в медцентре не запороли.

— А могли?

— На Юге это не повод. Пометку сделали в личном деле и гуляй. А на Севере ты бы прямо из медцентра поехал в Гендеп. И обратно мог уже не вернуться.

— И что бы они со мной сделали?

— А есть такое закрытое распоряжение. Об утилизации генетически дефектных. Никто его не афиширует последние пятьдесят лет, но ведь и не отменили.

Рэм поёжился: утилизировать человека — ну как так можно? Но противное ощущение вопросов не убавило, даже наоборот.

— А почему на Юге не так?

— На Юге Империя всегда была немного «зажата» уже сложившимися здесь традициями. И генетический департамент долго относился к Югу попустительски. Только в дэпах писали всякие ужасы про южных мутантов. И постепенно южане стали в глазах северян недолюдьми.

— То есть северяне нас вообще ненавидят?

— При всплеске пропаганды — да. Периодически. Ты не забывай, что дэпы — это ещё и психическое кодирование через инфопакеты.

Рэм едва не застонал: ну что за инфопакеты?

— Вальтер, а ты попроще объяснять можешь, — попросил он жалобно. — Я устал. Я так не понимаю. Может, я в колледже плохо учился, но…

— В школах этому и не учат.

— А почему?

— Меньше знаешь, лучше служишь. Как в армии.

— Ну, пожалуйста? Давай как-то попроще, а?

— Ну а как тут попроще? Это азы. Эмоциональная информация кодирует сознание. С самого раннего возраста. В детстве тебе показывают мультики с южными мутантами, в юности — сериалы и игры. И эта информация формирует потом твои социальные инстинкты.

— А что такое социальные инстинкты?

— Нормы твоей морали. То, что ты будешь считать хорошим, правильным, а что — плохим. Вот был бы ты с Севера, тебе бы ещё до школы внушили, что все южане, например, людоеды. И ты бы меня не спрашивал, почему. Был бы уверен, что жрут людей и всё тут. Как данность. Небо голубое, птицы летают, южане жрут людей. — Дерен рассмеялся и добавил. — Делов-то, на самом деле… Просто залить это в мозг с детства.

— И это работает?

— Ещё как. Если тебя воспитали в каких-то рамках, переубедить без психотехника будет почти невозможно.

— А наш капитан тогда как? — не согласился Рэм. Если он что-то понимал, то сразу начинал цепляться. — Он же с Севера?

Дерен пожал плечами.

— У капитана есть свой внутренний стержень. — Он покосился на Рэма, изготовившегося спорить. — И тут пытать будешь? Учти, это уже философия, а не социальная медицина.

— Буду, — насупился Рэм. — Когда я ещё тебя так подловлю? Ты то медитируешь, то занят.

Дерен фыркнул и сел.

— Я могу тебе объяснить, как нас учили в детстве в Союзе Борге. Хочешь?

— А что это — союз Борге? — Рэм щёлкнул по браслету, но корабельная библиотека не выдала ему даже расшифровки.

— Мужской воинский союз. Меня там воспитывали.

— Ого! — Рэм и так уже понял, что раз в библиотеке инфы нету, то союз, скорее всего, военный. — А ты туда попал совсем маленьким? А во сколько лет?

— Давай что-нибудь одно? — перебил Дерен. — Или про меня, или про стержень?

— Хорошо. Давай про стержень, — согласился Рэм.

— Смотри, — Дерен сложил ладони лодочкой. — Вот тело. Это сосуд. Когда телу хорошо или больно, или мы гневаемся, завидуем, злимся — возникают эмоции. Они как бы излучаются нашим телом. Это его тонкая оболочка, душа. Но смотри — внутри тела… — Он разомкнул ладони. — Всё ещё пусто. Только воля — наши убеждения, вера — формируют внутренний стержень. Если этого стержня нет — нас могут наполнять любыми смыслами.

— А пример?

— Ну, например, бойца без стержня можно сначала научить защищать Империю. Он будет сражаться и убивать экзотов. А потом его можно взять в плен и переучить на защиту Экзотики и убийство имперцев. И он будет сражаться со своими прежними товарищами. И будет уверен, что так теперь правильно. Прямо-таки мочить будет, с песнями и улыбкой на лице.

— Без машинного психопрограммирования? — уточнил Рэм.

— Без, — согласился Дерен. — Без своей воли — мы — сосуд для чужой. Достаточно опытного психотехника, чтобы переучить. Но наш капитан не был пустым сосудом уже на Севере. Так понял?

Рэм неуверенно кивнул и спросил:

— А стержень образуется сам? Это генетика должна быть такая? Или нужно что-то с ним делать?

— Здесь всего понемногу. Но работать над собой нужно в любом случае. Воспитывать волю.

Рэм замялся. Дерен часто ругал его за отсутствие воли, когда парень просыпал дежурство или игнорировал умывание и чистку зубов.

— А я? — спросил он. — У меня есть такой стержень?

— А это ты сам подумай.

— Хорошо, — осторожно кивнул Рэм, не понимая, на зубы Дерен намекает или на что-то ещё. — Я подумаю. Но я всё равно не понял. Тебя воспитывали специально, формировали эту самую волю. А капитана кто воспитывал? Он же из самой обычной семьи, да? Из фермерской?

— А вот это — загадка, — согласился Дерен. — У кэпа какая-то редкая толерантность к живому. Может, это особенность строения мозга. Один из потерянных вариантов развития земного генома. У него и генов много тех же, что у элиты Содружества. Самых древних, без всех этих новых «сбоев».

— Как у потомков самых первых колонистов? — уточнил Рэм.

— Ну… можно и так сказать, — кивнул Дерен.

— А куда опять капитан улетел?

— На переговоры с Севером.

— А зачем? Мы же хотим, чтобы северяне убрались с Юга? О чём нам с ними ещё разговаривать?

— О том, что у Содружества тоже есть планеты на Севере. Юг-то отделился, тяжёлые развязки мы перекрыли, тут с нами не повоюешь. А вот на Севере наши планеты находятся сейчас под страшной угрозой.

— Значит… Поэтому у нас так мало пишут про окончание войны? Чтобы не гнать волну раньше времени?

— Умница, — улыбнулся Дерен. — Командование пытается торговаться, потому на Юге мало кто точно понимает, что произошло. В массе планетники видят очередное перемирие с Содружеством, и мы не торопимся разубеждать их. Война, Рэмка, идёт не на виду. Это не то, что в дэпах пишут.

Глава 2

Рэм на собственной шкуре знал, что война — это совсем не то, что пишут в «живых газетах».

Он родился и вырос на Мах-ми, раздираемой схватками центристов и конфедератов. И у него с раннего детства была аллергия на пропаганду — слишком уж много её было вокруг. Иные годы озверевшие соседи были готовы горло друг другу рвать за «свои» убеждения.