Ее имя - Аэгис Страница 2

Девушка смотрела на Рафа немигающими глазами с абсолютно бесстрастным выражением лица. Казалось, происходящее ей глубоко безразлично. Но когда за Рафом закрылась дверь, она отодвинулась к стене, поджимая под себя ноги.

Когда влажный туман вновь рассеялся, Ян рассмотрел сирену получше. Ее абсолютно гладкая кожа походила на кожу дельфина, только прозрачнее, с прожилками синеватых вен. Пальцы на руках и ногах неестественно длинные, с тонкими голубоватыми перепонками. В остальном — обычная девушка. Чуть макияжа, и можно назвать симпатичной.

— Не бойся, я не трону тебя. Пускай Раф сам занимается своими «исследованиями», — тихо сказал Ян и собрался уходить, как вдруг услышал звук.

Сначала тихий и утробный, так обычно мурчат коты. Но постепенно звук повышался, делался громче и гуще, а потом взмыл вверх, напоминая песни синих китов.

Ян ничего подобного раньше не слышал. Будто горное эхо соединилось с успокаивающим шумом прибоя. Сложно было назвать эту «песню» красивой, но ее хотелось слушать не отрываясь. Голос вел за собой, как ведут в иные миры молитвы жреца, овеянного дымом дурманящих благовоний.

Яну стало казаться, что в комнате запахло морем. Или еще чем-то соленым. Кровью? Он стоял, боясь пошевелиться и впервые за много лет, может, даже впервые в жизни почувствовал необъяснимую правильность происходящего. Незнакомое и неизвестное доныне ощущение простоты и ясности. Наконец-то он там, где должен быть. Рядом с той, с кем всегда должен был быть.

Девушка на кровати теперь казалась божеством. Не тем, что нарисованы золотой краской в храмах, а древним, безжалостным и кровавым.

Ян смотрел на нее и чувствовал, как по щекам катятся слезы. Теперь он был беззащитным, маленьким и зависимым — существом с содранной кожей, едва живым в цепкой хватке ее гипнотической песни. Упав на колени, Ян протянул к девушке руки. Казалось, еще секунда, и он умрет, если не дотронется до нее.

Ближе, еще ближе. Он схватил краешек простыни и закричал что было сил:

— Прекратииииии!

В этот крик Ян вложил остатки всего человеческого, что в нем было. Человеческого, как антагониста животному. Как сверх-Я, противопоставленному Оно.

И песня вмиг стихла. Свернулась, растворилась, улетела прочь, будто отпустили воздушный шарик.

Ян выскочил из комнаты и захлопнул дверь.

Он бежал в сторону леса пока не выбился из сил. Затем перешел на шаг, воздух чужой планеты обжигал легкие. Наверняка его состав идеален, но Ян-то как раз привык к неидеальному.

Что же делать? Прямо сейчас сесть в корабль и бежать с планеты? Соврать Рафу, что вызвали в Центр?

По мере того, как утренняя прохлада остужала тело, успокаивались и мысли. У самой кромки леса он упал без сил в фиолетовую траву и проспал без снов до самого вечера.

***

Проснувшись после заката, Ян быстро вернулся в дом и принял ледяной душ. Жестоко, но действенно — в голове сразу прояснилось.

Что это было? Гипнотическое умопомрачение? Неизвестный науке эффект? Он, конечно, видел, как люди на его концертах впадали в экстаз, но с ума никто не сходил и на сцену в эротическом делирии не карабкался. А сам вчера почти набросился на сирену… и это эффект всего лишь одной песни.

Интересно, она сама понимает, какая власть у нее в руках? Точнее, в голосе. Расскажет, если спросить?

Внезапно зазвонил телефон.

— Привет, Раф. Ну, ты и учудил. Предупреждать надо. Да-да, я чуть на нее не набросился. Злая шутка. Нет! Успокойся уже! Я не собираюсь… ладно, пока, иди к Мире.

«Рафаэль вернется через девять дней, и тогда у меня вряд ли будет возможность изучать сирену, — рассуждал Ян. — Во всяком случае, не в том аспекте, в каком интересно мне. Первым делом нужно выяснить, умеет ли она говорить и понимает ли, когда говорят с ней. Раф же ей давал напутствия — значит, понимает. Выяснить самому или спросить у доктора, как его там… сначала попробую сам».

Ян выпил кофе, съел несколько тюбиков энергетика и нашел в вещах наушники. Он любил спать в абсолютной тишине, поэтому всегда брал их в поездки. Повинуясь интуитивному позыву, вытащил еще тетрадь с нотами и ручку. Конечно, был планшет со всеми необходимыми партитурами, но, сочиняя мелодии, Ян всегда использовал карандаш либо чернильную ручку. Коллеги смеялись над ним и называли странным, ну, и пусть.

Перед дверью комнаты, где жила сирена, он остановился и попытался собраться с мыслями. В голове — пустота. То ли воздух планеты так действовал, Рафаэль вполне мог включить в его состав какой-нибудь ненавязчивый эйфоретик, то ли остаточное действие волшебного голоса.

Ян выдохнул и собирался надеть наушники, когда дверь отворилась, и из комнаты выскочил неряшливого вида мужчина. Одутловатое лицо блестело от пота, волосы торчали в разные стороны серыми клочьями стекловаты.

Он почти впечатался в Яна, но в последний момент тот отскочил назад, и столкновения удалось избежать.

— Вы мистер Вермейер? — на миг смутился мужчина. — А я доктор Цвейг. Мистер Леви предупреждал… Я тут производил кое-какие лечебные процедуры для нашей гостьи… — доктор говорил с каким-то мерзким причмокиванием — то ли акцент, то ли просто привычка. — Вобщем, если понадоблюсь — я в лаборатории в левом крыле дома, — и он поспешно скрылся из виду.

Ян поморщился — этот человек не вызывал желания общаться. Он одел наушники и решительно шагнул в комнату.

Подозрения Яна о «процедурах» доктора подтвердились. Вид у сирены оказался потрепанный. Она лежала на краю кровати с задранной кверху юбкой и не отреагировала на появление нового гостя. Можно принять куклу, если бы не прерывистое дыхание.

Как и в первый раз, Яна охватило чувство щемящей жалости. Но он не мог понять — это просто жалость к живому существу или сопереживание к ней как к человеку.

Ему жаль саму сирену или то, как бездарно ее используют? По сути этот драгоценнейший материал попал в руки к очередным варварам. И вместо того, чтобы изучить природу феномена, они используют ее для удовлетворения похоти. Выходит, сирена для него всего лишь «материал»? Тогда он точно такой же варвар, только с научными, а не физиологическими притязаниями.

От этой мысли Яну стало противно, и он даже подумал уйти, но переборол это желание.

— Повторюсь, я не трону тебя.

Сирена не реагировала, только прерывисто дышала.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? Можешь подать какой-то знак? Если понимаешь, кивни. Или моргни.

Сирена приняла позу эмбриона и издала некий скулящий звук, похожий на всхлип кита. Если представить, что киты умеют всхлипывать.

— Хорошо-хорошо. Значит, ты понимаешь речь. Но сама говорить не можешь или не хочешь. Вряд ли в борделе тебя учили алфавиту…

Точно! Алфавит. Может, если показать буквы, она сможет написать или нарисовать