Ее имя - Аэгис Страница 3

Он достал из портфеля тетрадь, ручку и положил на кровать возле сирены. Она покосилась на них так, будто видит в первый раз.

— Это чтобы писать. Давай я покажу тебе.

Но сирена его опередила. Быстрым скачком она метнулась в сторону, схватила ручку и набросилась на Яна с такой силой, что повалила навзничь и едва не лишила сознания. Перо ручки застыло буквально в сантиметре от глаза. Он чудом успел перехватить занесенную над головой руку, но чувствовал, что силы неравны — еще пару секунд, и острие вонзится в глазницу.

— Убьешь меня, и останешься здесь навсегда. У меня есть корабль, — затараторил Ян.

Сирена не ослабила хватку, но давила уже не так сильно. При этом лицо оставалось безмятежным и как никогда прекрасным. Но глаза засверкали, и на щеках появился легкий фиолетовый отблеск, должно быть румянец.

Она отпрянула так же резко, как набросилась, и забилась в угол на кровати.

Ян сел, отдышался. Хотелось уйти и навсегда забыть про сирену. Никто бы не осудил. Но почему она попыталась убить его, а не насильника доктора? Скорее всего Цвейг не такой дурак и навещал пленницу с шокером, а не с карандашами.

— Ну, и что мне с тобой делать? — прошептал Ян, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней. — Ты разумна и понимаешь человеческую речь, но по какой-то причине не можешь говорить. А у меня нет времени выяснять эту причину. Да почему я вообще вожусь с тобой? Какое мне дело до незнакомой инопланетянки? Надеешься загипнотизировать меня своим голосом? Думаешь, что влюблюсь в тебя?

Сирена не реагировала.

— Молчишь? Если ставишь на это, то ты проиграла, — он показал на наушники. — В них ничего не слышно. Когда ты поешь, мне и правда кажется, что мы созданы друг для друга. Жаль, что это иллюзия. Я не верю, что можно любить кого-то, кого совсем не знаешь. Это всегда просто обман воображения. Если ты больше не хочешь воткнуть мне ручку в глаз, я покажу тебе алфавит.

Ян написал на бумаге буквы международного языка: Алеф, Бет, Гиммель.

— Не знаешь? Давай попробуем другой. Цифры, пиктограммы, рисунки?

Казалось, Сирена смотрела сквозь него и не слушала.

Ян перепробовал все виды письма, которые знал, показал даже ноты и язык жестов. Не дождавшись реакции, оставил на кровати исписанную тетрадь и ушел.

Весь следующий день он провел в лесу. Просто лежал на фиолетовой листве и слушал, как шелестят листья исполинских деревьев, похожих на гигантские клены. На Земле до таких размеров деревья росли бы тысячи лет, но здесь Рафаэль применил ускоритель.

И вот все это живое и настоящее готово услаждать взгляд и радовать слух. Несколько утилитарный подход к природе. У Рафа такой подход ко всему, с самого детства. Целесообразность, выгода и власть — вот его извечные мотиваторы.

Но что вело Яна по жизни? Стремление к удовольствиям? Великая цель? Нет и еще раз нет.

Ответ ускользал от Яна. Но он чувствовал, что здесь, рядом с сиреной, впервые приблизился к разгадке этой тайны.

***

Следующие визиты Ян безуспешно пытался «разговорить» сирену. Снова показывал буквы, картинки, карты звездного неба, перечислял названия самых известных галактик в надежде, что она отзовется.

Иногда сирена издавала свои мурлыкающие звуки звуки, но Ян не понимал, как их трактовать. В какой-то момент он понял, что готов сдаться. Признать провал. Поверить, что сирена — просто безмозглая антропоморфная рыбина, которая не имеет ничего общего с человеком.

Ян очень хотел поверить в это. Чтобы спокойно встретить Рафаэля и его жену, которые вот-вот вернутся, провести с ними остаток отпуска в праздном веселье. А потом свежим и отдохнувшим вернуться к работе, к любимым инструментам и таким привычным мелодиям.

Он почти убедил себя, почти убаюкал совесть, почти решил, что сделал для нее все возможное.

***

На десятый день Ян взял в руки скрипку и стал наигрывать «Времена года». Повинуясь порыву, он пошел к сирене. Поймет ли она красоту Вивальди? Сможет почувствовать то же самое, что и он?

Яна охватило непонятное волнение. Наверное, в последний раз он ощущал подобное перед своим первым концертом. С тех пор страсти утихли, превратились в штиль, идеальное зеркало спокойного озера. Нет, музыка по-прежнему волновала. Она была его спутницей, верным партнером, любовью всей жизни, той единственной, которая никогда не разочарует его и не разочаруется в нем.

Но музыка — не человек. Она была чем-то осязаемым и в то же время эфемерным, близким и родным, но недостижимым и ускользающим. Ян чувствовал себя Ахиллесом, который не может догнать черепаху, как будто неведомая сила или чей-то глупый просчет не дают сделать последний шаг. Не такой ли была для него и сирена? Не такой же потерянной и неприкаянной, как он сам? И спасая ее, не пытался ли он спасти самого себя?

Только когда в лицо пахнуло знакомым белым туманом, Ян вынырнул из раздумий и увидел ссутулившуюся фигуру. Сирена выглядела еще печальнее, чем обычно.

— Я сыграю для тебя свою песню, — тихо сказал он. — И больше не приду. Завтра возвращаются Раф с Мирой.

Она лишь смотрела себе под ноги.

— Наверное, я зря пришел, ты ничего мне не скажешь. На что я надеялся? Что узнаю, может быть, твое имя? Как глупо.

Он поднял смычок и заиграл. Музыка заполнила комнату. Ян играл так, будто от этого зависела его жизнь. Он отчаянно хотел, чтобы эта непонятная, потерянная и одинокая девушка сумела постичь красоту его музыки так, как сумел почувствовать ее песню он.

Раз уж они не могли объясниться никак иначе, то хотя бы в музыке оставалась надежда на встречу двух чуждых миров.

Когда прозвучали последние ноты, Ян без сил опустился на пол и выронил скрипку. Удивительным образом эта девушка заставляла его чувствовать себя живым. Своей странной гипнотической песней она расколола непроницаемый панцирь, в котором Ян прятался от самого себя. Но быть живым, значит быть уязвимым. Как дождевой червь. Как осьминог, выброшенный на сушу.

В глубине души Ян надеялся, что и она чувствует то же самое.

Внезапно тишину разорвала мелодия. Не та песнь сирены, которую он услышал при первой встрече, но легкий и чистый напев, напоминавший «Времена года», только еще прекраснее. Несравнимо прекраснее.

На глазах Яна выступили слезы. Она поет Вивальди. Это точно Вивальди! Он готов был вскочить и обнять ее, отнести в свой корабль, отвезти, куда скажет, знать бы только куда.

А мелодия, легкая и игривая, все лилась будто весенний ручей со склонов гор. Ян даже не заметил, как попал в ее власть, но знал, что на этот раз дойдет до конца. Где бы