Мертвая тишина - С. А. Барнс Страница 20

Надпись старая. И адресована явно не нам. После отключения климатической установки кровь замерзла бы слишком быстро, чтобы успеть оставить послание.

И тем не менее…

Воллер вытряхивает поводок из мешка.

— Поторапливайтесь и возвращайтесь, — раздается в наушниках сдавленный голос Кейна.

В конце коридора мы обнаруживаем парадную лестницу.

— Так, ваша задача — подняться в атриум Бриллиантового уровня, — наставляет Нис. — По этой лестнице доберетесь до центральной галереи, оттуда другая выведет к люксам Платинового уровня и дальше. Думаю, там-то попадется что-нибудь подходящее для нашей заявки. Мостик тоже в ту сторону.

— Две разные лестницы? — уточняю я.

— Э-э… Да. На Форуме пишут, что так хотели ненавязчиво обособить первый класс от остальных.

Я фыркаю. С этой задачей вполне справились бы пухлые кошельки, ну да ладно.

Мы с Воллером подтягиваемся по перилам лестницы. Мы проникаем в лайнер все глубже и глубже, словно карабкаемся по пищеводу некоего гигантского существа, еще не решившего, переварить нас или же выплюнуть наружу.

По мере подъема пролеты становятся шире и роскошнее. На Сапфировом уровне большую часть пространства занимает, судя по всему, театр. Двойные двери из отсвечивающего полированного дерева — настоящего! — распахнуты, и мы заглядываем в зал: море красных мягких кресел и красный же бархатный занавес, по обеим сторонам от самой настоящей сцены.

Ввиду отсутствия гравитации, однако, портьеры теперь реют над сценой, как будто невидимые руки в свободных бархатных рукавах пытаются ухватить что-то недосягаемое.

На Золотом уровне нам попадается ресторан под названием «Ля фантази». Нис сообщает, что здесь их несколько.

— Предназначался для пассажиров Платинового уровня, которые решили отказаться от обслуживания в номере.

— Ну естественно. Персональное обслуживание, такой геморрой, — хмыкает Воллер.

Зал ресторанчика маленький, но изящный, с внушительной стойкой метрдотеля возле самого входа. Почти все пространство занято привинченными столиками и изогнутыми диванами неброских, однако дорогих на вид оттенков пурпурного, синего и серебряного. Проглядывающие меж картинами в позолоченных рамах обои в кремово-серебряную полоску отражают свет наших фонарей. Колонны с каннелюрами явно не выполняют несущую функцию, поскольку даже не достигают потолка, зато лишний раз подчеркивают фешенебельность заведения. Еще они отмечают границы каждого столика, создавая иллюзию личного обеденного кабинета. Да уж, пассажирам Платинового уровня не приходилось пообщаться даже в общественном месте. Ресторан и вправду напоминает несколько расширенную версию столовой в богатом доме — как я ее себе представляю, поскольку сама никогда не бывала.

Из общей картины, однако, выбивается дверь из черного металла, оторванная от потолка, но все еще прикрепленная к полу. Она исцарапана и загнута внутрь, так что даже придавливает стойку метрдотеля. Как будто кто-то — или что-то — огромное пыталось вломиться в ресторанчик. Я невольно проверяю, пристегнут ли плазменный бур к скафандру, и говорю:

— Двигаемся дальше.

Наконец, мы преодолеваем последний пролет лестницы и оказываемся на верхнем открытом уровне.

— Ух ты! — вырывается у Воллера.

Не могу с ним не согласиться. Атриум Бриллиантового уровня — обширное многоярусное пространство под исчезающим во мраке куполообразным потолком. Пол вымощен белым мрамором, к нему привинчены расставленные для компанейских бесед диванчики и кресла — на вид тоже дорогие, из настоящей кожи. Из встроенных кадок вокруг покачивают зелеными ветвями — уже тронутыми, впрочем, коричневыми пятнами — заледеневшие растения, навечно замерзшие в увядании. Место напоминает сад, видимо, здесь была имитация солнечного света.

Даже в своем нынешнем состоянии атриум куда роскошнее любого места, где мне когда-либо доводилось бывать. Не говоря о дорогущих и дефицитных материалах вроде кожи и мрамора, все здесь такое чистое. Нет ничего темнее бледно-серого и темно-кремового — цветов, ни за что не выдержавших бы интенсивного использования. Если, конечно, нет целого штата работников, прибирающих за каждым посетителем.

Я вспоминаю липкие почерневшие остатки клея на затертом кафеле в одном из интернатов, где мне довелось обитать. Ковровое покрытие, державшееся на этом клее, отодрали за несколько лет до моего появления там.

По внешнему периметру атриума располагаются магазинчики и прочие заведения, видны указатели на Хрустальный зал, Звездный бассейн и Лужайку. Последние два, несомненно, мы разглядывали при облете лайнера.

Спа «Грезы наяву» предлагает массаж и косметические консультации — согласно объявлению на витрине, «записи не требуется». Но сейчас стеклянная дверь салона закрыта и заблокирована металлической решеткой. В помещении за ней плавают, кувыркаясь, цветастые склянки, тюбики и прочие емкости.

В дальнем конце галереи размещается ныне умолкнувшее казино, где на игорном столе возле самого входа впопыхах прилажена табличка «Закрыто». Не одна, а целых три ювелирные лавки горделиво посматривают из-за защитных экранов, и в их запечатанных витринах парят драгоценности, поблескивая в свете наших фонарей. Рядом с казино курительная комната зазывает обещанием настоящих — и противозаконных — табачных изделий. А в кафешке в парижском стиле над столиками по-прежнему стоят зонтики, благодаря металлическому каркасу сохранившие форму, хотя и завалившиеся под всевозможными углами.

Но вот стойка с выпечкой у фасада разбита. Вокруг нее в воздухе переливаются на свету осколки стекла, а из растрескавшейся пробитой витрины торчит стул из кафешки, застрявший в ней от мощного удара.

Насколько я могу разглядеть, стойка пуста. Всю еду вычистили.

— Похоже, что-то произошло ночью, когда всё было закрыто, — заключаю я. — Закончили работу по расписанию и уже не открылись.

Или же выпечку расхватали через несколько дней после катастрофы, когда выживших охватило отчаяние. Одной из обещанных привилегий работы и путешествия на «Авроре» была настоящая еда от профессиональных поваров. Тем не менее на случай чрезвычайной ситуации на лайнере должны были иметься стандартные пищевые принтеры. И ко времени, когда в этих устройствах иссякнет сырье, любая выпечка уже должна превратиться в труху или плесень.

Бессмыслица какая-то.

— Мятеж, как предполагал Нис? — заговаривает Кейн. — Или беспорядки?

Воллер рядом переворачивается, меняя руку, которой держится за стенку на входе в атриум.

— Все может быть, — соглашается он. — Вот только где, нахрен, люди-то? Даже если все отчалившие спасательные капсулы были забиты под завязку, все равно где-то должны оставаться… сколько же, сотни две тел?

Я морщусь, однако замечание верное, как ни досадно это признать. Можно допустить, что пассажиры на нижних уровнях укрылись (и впоследствии погибли) в каютах. Но здесь? Атриум можно было изолировать — однако этого не сделали. Какова вероятность, что в момент неизвестного катастрофического события здесь никого не было?

Осматриваюсь повнимательнее и замечаю менее очевидные признаки беспорядка. В нескольких местах мраморные плиты расколоты и пробиты, словно по ним стучали чем-то тяжелым. На одном из светлых кожаных диванов красуется какое-то темное пятно