Орсон Кард - Игра Эндера Страница 21

В этом отношении Петра была особенно опасна своими смертоносными выстрелами. Кондоры заметили это и потратили много сил, чтобы вывести ее из строя. Сначала им удалось заморозить лишь ведущую руку, но это лишь ненадолго прервало ее сопротивление. Лишь совместная атака нескольких Кондоров и одновременный залп полностью обездвижил ее. Голова ее бессильно свесилась на грудь, маска шлема закрыла лицо. Через несколько минут расстановка сил окончательно прояснилась. Армия Саламандры больше не пыталась сопротивляться.

Эндер с радостью обратил внимание, что у Кондоров осталось лишь пять воинов, способных открыть ворота победы. Четыре из них сориентировались по разным углам и, пользуясь шлемовыми прожекторами, держали под ярким освещением все четыре стороны комнаты, в то время, как пятый спокойно пересекал поле битвы. Это был конец боя. Комната осветилась яркими огнями, из учительской двери показался Андерсон.

«Я бы мог воспользоваться оружием, когда враг приближался к двери, — подумал Эндер. — Я бы мог подстрелить хотя бы одного, и их осталось бы еще меньше. Бой вполне мог бы окончиться вничью. Не имея четырех человек, сдерживающих четыре направления, и пятого, который прошел в ворота, Кондорам не одержать победы. Бонзо, ты — осел, я мог бы спасти тебя от поражения, Возможно, ты смог бы одержать даже победу, ведь они представляли такие легкие мишени, а я плавал под самым их носом, пока бы они сообразили, откуда ведется огонь. Даже я бы справился со стрельбой по открытым мишеням у себя под носом».

Но приказы не обсуждают, Эндер обещал повиноваться им. Ему доставили некоторое удовольствие официальные результаты боя: отчеты гласили, что в Армии Саламандры не сорок один уничтоженный или выведенный из строя, а сорок — убитых и один раненый. Бонзо никак не мог понять, пока не просмотрел журнал Андерсона и не выяснил, кто это был. «Проклятый Бонзо, — думал Эндер. — Ведь я мог стрелять».

Он ждал, что Бонзо вот-вот подойдет к нему и скажет: «Следующий раз в подобной ситуации ты можешь стрелять». Но Бонзо не произнес ни единого слова до следующего утра. Все случилось во время завтрака. Конечно, Бонзо ел за столом командиров. Эндер был абсолютно уверен, что именно это дополнительное очко вызвало шум и суматоху в малом зале командиров, аналогичную сенсацию оно вызвало и в общем зале солдат. В других играх такого еще не случалось; каждый игрок проигравшей команды был либо уничтожен — то есть абсолютно заморожен, либо выведен из строя, что означало, что остались незамороженными некоторые части тела, но боец становился недееспособным — он уже не мог причинить вреда противнику и не мог стрелять. Саламандры были единственной проигравшей командой с наличием одного раненого бойца дееспособной категории.

Эндер не горел желанием объяснять, как это все произошло. Но другие бойцы настаивали, они имели право знать. То один, то другой мальчик подходили к нему и спрашивали: «Почему ты не нарушил приказ и не открыл огонь?» Эндеру ничего не оставалось, как говорить, что он всегда добросовестно выполняет приказы.

После завтрака Бонзо сурово посмотрел на него и бросил:

— Приказ остается в силе, помни об этом.

«Ты заслуживаешь этого, глупец. Может, я плохой солдат, но если я могу оказаться полезным, у тебя абсолютно нет оснований запрещать мне действовать».

Но тирада прозвучала лишь в голове, Эндер не стал возражать.

Самым поразительным и интересным итогом прошедшего боя явилось то, что Эндер выдвинулся в самый перед табеля достижений. Поскольку он не сделал ни единого выстрела — у него не оказалось и ни единого промаха. А так как он не вошел в число уничтоженных или выведенных из строя, то процент его достижений оказался просто замечательным. Он шел с большим отрывом ото всех, никто не приблизился к его результатам. У многих ребят это вызвало просто смех, у остальных зависть и злобу. Но теперь Эндер был лидером табеля достижений.

Он продолжал сидеть и наблюдать за практикой солдат, а затем сам тренировался до изнеможения: с Петрой по утрам, а вечерами с друзьями-новобранцами. К ним присоединилось уже достаточно много новобранцев, и причина крылась не в простом любопытстве, они видели результаты своих тяжких трудов — у них получалось все лучше и лучше. Естественно, Эндер и Элай оставались непревзойденными лидерами. Частично это происходило из-за Элая, он все время придумывал что-нибудь новенькое, что заставляло Эндера думать и разрабатывать новую тактику взаимодействия с ним. Иногда это порождало глупые ошибки, которые ввергали их в ситуации, требующие сверхъестественных навыков, которые нормальным солдатам не приходили в голову. Хотя многие новшества в итоге оказывались абсолютно бесполезными. Но все было забавным, рождало замечательное настроение, а кроме того, упрочивало полезные армейские навыки. Вечера превращались в лучшее время суток.

Следующие две битвы Саламандра выиграла довольно легко; Эндер вступал на поле боя пятью минутами позже и оставался в целости и сохранности до конца сражения. Эндер наконец понял, что Армия Кондоров, которая одержала над ними верх, была, пожалуй, самая сильная; Армия Саламандры, хотя и ослабленная чрезмерной жестокостью власти Бонзо, считалась тоже одной из сильнейших команд, которая стремительно набирала баллы и делила уже четвертое место вместе с Крысами.

Эндеру исполнилось семь лет. В Школе Баталий календарей было мало, но Эндер научился выводить и отслеживать дату на дисплее компьютера и заметил, что настал день рождения. В Школе тоже не забыли про его день рождения. Его тщательно замерили, записали размеры и выдали новую униформу Армии Саламандры и новый псевдоскафандр для комнаты военных игр. Он явился к себе в казарму в новом обмундировании. Он чувствовал себя странно и неловко, костюм казался слишком свободным, как новая, плохо прилегающая к нему кожа.

Ему страстно захотелось задержаться возле койки Петры и рассказать ей о своем доме, как обычно справляли его дни рождения, чтобы она могла пожелать ему что-нибудь доброе на счастье. Но никто не делился своими историями об именинах. Это было слишком по-детски. Так делали только новобранцы. Торт с пирожными и глупые обычаи. На шестилетний юбилей Валентина сама испекла ему торт. Он упал на пол, это была ужасная трагедия. Никто больше не знал как испечь торт или хотя бы пирог. Кулинария являлась одним из безумных коньков Валентины. Все начали дразнить и подзадоривать Валентину, лишь Эндер сохранил на блюдце крохотный кусочек неуцелевшего шедевра. А потом они забрали монитор, он покинул дом. Но он всегда помнил о той сладко-липкой желтой кашице на крае блюдца. Никто не говорил и не вспоминал о доме; у солдат это не принято — для них не существует жизни вне Школы Баталий, Никто не получает писем, никто не пишет весточек домой. Каждый делает вид, что окончательно забыл о доме, и домашние проблемы больше не трогают его сердца.

«Но мне это не безразлично, — думал Эндер. — Единственная причина, которая удерживает меня здесь — забота о доме, беспокойство о родных. Я здесь за тем, чтобы баггеры не выбили глаз любимой Валентине, не размозжили ее голову, подобно арбузу, не раскололи череп лазером так, что спекшиеся мозги присыхают к черепу, а тело становится высохшей мумией. Подобные видения часто являются ко мне в ночных кошмарах, в самые ужасные из ночей. Они заставляют с ужасом вздрагивать и просыпаться в холодном поту, стучать от страха зубами, но молчать и глотать так и невырвавшийся крик. Я одинок и нем в своем страхе, иначе они обнаружат, что я скучаю по семье, узнают, что я хочу вернуться домой».

Утро принесло облегчение. Воспоминания о родных тупой болью затаились в глубинах памяти, оставив лишь усталость в глазах. В то утро Бонзо появился в казарме, когда они одевались.

— Псевдоскафандры! — заорал он.

Предстоял новый бой. Четвертое сражение, четвертая игра Эндера.

Врагом оказалась Армия Леопардов. Предстояло легкое сражение, так как Леопарды были относительно молодым недавним формированием, их результаты всегда замыкали итоговую таблицу. Армия была образована всего шесть месяцев назад во главе с Полем Слаттери. Эндер нацепил новый боевой костюм и встал в строй; Бонзо грубо вытолкнул его из линии построения и указал на конец шеренги. «Мог бы и не делать этого, — молча возмутился Эндер. — Мог бы и оставить меня на своем месте».

Эндер молча наблюдал в коридоре. Поль Слаттери хоть и казался почти юным, но оказался довольно проницательным и умным, новые идеи так и кипели в нем. Он заставлял свою армию постоянно двигаться, маневрировать от звезды к звезде, совершать стремительные обходы, появляться то выше, то ниже малоподвижных Саламандр. Эндеру стало весело. Бонзо абсолютно растерялся, вся его армия пришла в полное замешательство. Леопарды оказались рассредоточенными по всем направлениям. Однако игра совсем не выглядела однобокой. Эндер заметил, что Леопарды потеряли много людей — их опрометчивые маневры и безрассудная тактика рассредоточения не замедлили с результатами. Тем не менее Саламандра терпела поражение. Инициатива ускользнула из-под ее контроля. Хотя они все еще относительно успешно сражались с врагом — они теснились друг к другу и толкались как последние жители на искореженной планете, надеясь, что враг проглядит, и их не коснется резня.