Александр Прозоров - Трезубец Нептуна Страница 22

– Привет животным, – не удержался от прощания один из них.

– Ты совсем сбрендил? – с усмешкой подпихнул его в бок другой. – Со скотиной разговариваешь!

Конвоиры расхохотались и ушли.

– Значит, смертной казни здесь нет, сэр? – потер ушибленный бок толстяк, направился к дверце и подергал навесной замок. – Крепкая штуковина. С кодировкой и магнитной щелью. Если мы животные, то почему они нас просто на щеколду не заперли?

– Адвокат, сволочь, мог бы и предупредить, – поморщился Атлантида. Во время перевозки строгий ошейник довольно сильно разодрал ему шею. Вдобавок, от полученного пинка он ощутимо врезался плечом в прутья.

– Интересно, сэр, – миллионер отошел от дверцы и полюбовался своим перстнем с парольным декодером. – А почему они у нас ничего не отобрали? Ни драгоценности, ни украшения, ни обычную одежду. Даже ваша трость, и та при вас осталась.

– Если вспомнить средние века, сэр, – сел на пол археолог, – то личные вещи и драгоценности казненных считались законной добычей палача. Думаю, тут примерно тот же обычай. Оружие наверняка бы отобрали, а вот всякие перстенечки-тросточки – это уже чужое. Собственность живодера.

– И что нам теперь делать, сэр? – толстяк уселся рядом. – Я так подозреваю, что никаких жалоб или встречных исков от нас никто не примет. Мы ведь животные. Иск от нас – это все равно, что мои аквариумные рыбки донос в прокуратуру накатают.

– Надеюсь, нас хотя бы покормят, сэр, – похлопал себя по животу Атлантида. – Наша голодовка чересчур затянулась.

– Знаете, о чем я жалею, сел Платон? – повернулся к нему Вайт.

– О чем, сэр?

– Что не догадался ни одного шара в сторону города запустить. Как бы великолепно он горел – вместе с судами, полицейскими участками и живодернями!

Корм принесли где-то через час: полуголый мужчина в клеенчатом фартуке швырнул в откидной ящик охапку плодов, часть которых напоминала с виду бананы, а часть – яблоки. Путешественники, проглотив унижение, забрали еду из ящика и хоть немного наполнили свои желудки.

Заморив червячка, Рассольников включил браслет и попытался идентифицировать соседей по живодерне. Ближе к разделочному столу ждал своего часа большой рыжий бупнос – спокойное травоядное животное, с большим горбом на загривке и головой, невероятно похожей на голову саблезубого тигра. Большие ступни позволяли ему бродить по болотам, а огромные кривые клыки, направленные вниз, предназначались отнюдь не для смертоубийства, а для выкапывания сочных корешков.

Зато две милые обезьяноподобные малютки с длинными хвостами и большими грустными глазами, оказались самыми настоящими вампирами. Они имели складную суставчатую челюсть с единственным зубом. По ночам малышки подкрадывались к своим жертвам, запускали челюсть, извините за подробность, в задний проход, пробивали стенку кишечника и сосали кровь. Поскольку местная живность болевых рецепторов в кишечнике не имела, то подобные выходки легко сходили обезьянкам с рук.

– Все ясно, – отключил компьютер археолог. – Спать будем у этой стенки. А то челюсти у вампиров больно длинные.

– Что, лежа прямо на этом железном полу, сэр Платон?

– А разве вы, сэр Теплер, предпочитаете спать стоя?

Впрочем, препирательства незадачливых путешественников не могли изменить ровным счетом ничего. Им пришлось укладываться на толстые, врезающиеся в тело прутья, а вместо постельных принадлежностей довольствоваться только собственной одеждой.

Утро началось с радостного гвалта обитателей живодерни, многие из которых всю жизнь провели среди ветвей, и сон на жестких стальных палках только придал им свежих сил. Мартышечные вампиры и вовсе провели ночь на потолках клеток, зацепившись за перекладины гибкими хвостами; покрытые фиолетовыми пятнами древесные крокодилы, что обитали по ту сторону центрального прохода, все еще дрыхли, плотно обняв вертикальные прутья и вытянувшись вдоль них, а блаженник в соседней клетухе распластался по полу, свисая вниз гнилыми ошметками. Глядя на эту груду мусора, трудно было поверить, что где-то в ней скрываются две когтистые лапы и пасть с четырьмя длинными спаренными клыками.

– Счастливые, – вздохнул Атлантида. Все его тело болело так, словно его всю ночь били ногами – однажды Рассольникову довелось пережить и такое приключение.

– Я разорю эту планету, когда выберусь отсюда, – пообещал Вайт, выглядевший отнюдь не лучше. – Выделю специальный отдел с ежемесячным финансированием, который будет заниматься только ее разорением!

– Это будет потом, сэр, – немного остудил его пыл Платон. – А покамест наш новый официант готовится накрыть нам стол.

Вдоль клеток двигалась тележка с кормом, слышалось характерное громыхание откидных ящиков. Поравнявшись с вампирьей клеткой, живодер остановился и, негромко мурлыкая себе под нос, принялся отпирать дверцу.

– Никак вампиры перешли на овощи? – негромко поинтересовался археолог.

Живодер сделал вид, что не услышал вопроса и ласково проворковал, доставая из кармана фартука нечто, похожее на длинный фонарик с тонким жалом на конце:

– Идите сюда, мои малышки, две недели уже прошли…

Послышался треск, кисловато запахло озоном. Одна из обезьянок с испуганным визгом принялась метаться по клетке, а вторая, выгнувшись дугой и мелко подрагивая, замерла на полу. Живодер, опять замурлыкав, быстро обмотал ее задние лапки длинной жилой, подтянул к себе и зацепил за крюк на тросе.

– Это же у него электороразрядник, – оглянулся на Вайта археолог. – Если он нас таким ударит, вся информация на компьютерах пропадет! Да и схемы, скорее всего, погорят.

– Боже мой, о чем вы думаете, сэр Платон?! – пробормотал в ответ миллионер.

Живодер направил свой электрошокер на вторую обезьянку, но ее связывать не стал: просто вытащил из клетки и бросил на тележку.

– Милая-я моя, как я жду тебя-я, в во-осемь…

Грохнула крышка перекидного ящика – людям досталась их порция крупных, волосатых синих плодов, покрытых мелко изрезанной морщинистой кожурой. Атлантида вздохнул, включил браслет, полистал энциклопедию…

– Ага, вот они. Синие агрофены. Рекомендуется есть вместе с кожурой, поскольку в ней содержится большое количество витамина «Д». Правда, фрукты очень советуют тщательно промывать или ошпаривать, поскольку среди ворса часто попадаются кишечные паразиты. На людях они не выживают, но неделя желудочных колик и кровавого поноса обеспечена. Ну как, сэр Теплер, будем чистить или ошпаривать кипятком?

– Ваши комментарии, сэр Платон, способны отбить аппетит у кого угодно.

– Вы отказываетесь от своей порции, сэр?

– Еще чего! Вот только не хочется половину оставшейся жизни мучиться поносом. Чем бы эти агрофены почистить, сэр? Не зубами же!

– Это верно, сэр, – согласился Рассольников. – С таким же успехом их можно просто съесть…

Его внимание привлекла тележка живодера, которая подкатилась к клетке с блаженником. Обезьянка на ней уже начала подавать признаки жизни, начав крутить головой и подергивать лапками. Казалось еще немного – и она поднимется, прокрадется за спиной служителя и кинется наутек.

– Со-орок дней пройдет, сно-ова приплывет, о-осень…

Живодер открыл дверцу клетки, перехватил вампирчика за хвост и метнул его внутрь. Моментально взметнулись, словно поднятые налетевшим вихрем, гнилые листья и ветки, среди них блеснуло два ровных ряда белых зубов – блеснули, и захлопнулись на голове жертвы. Оставшиеся на виду кончики лапок затрепыхались, хвост несколько раз свернулся и развернулся. Взлетевший мусор осел, полностью накрыв собой жертву. Послышалось довольное чавканье, в короб потекла струйка желтоватой крови.

– Неужели через две недели и с нами так поступят, сэр? – ошарашено спросил Вайт.

– Нет, сэр, мы для блаженников несъедобны, – напомнил Платон. – Наше место во-он там, – он кивнул на разделочный стол.

– Да не хочу я жрать эти проклятые агрофены! – толстяк со всей силы запустил фруктом в живодера, но не попал, и несчастный плод разбился в алые брызги о прутья клетки древесных крокодилов.

– Вполне вас понимаю, сэр, – кивнул Рассольников, – но, боюсь, здесь на нашу голодовку никто не обратит ни малейшего внимания.

Он присел на корточки рядом с санитарным желобом, с края которого постоянно текла вода, и принялся мыть волосатую шкурку своей агрофены со старанием опытного енота-полоскуна.

Где-то через час трос сдвинулся со своего места и медленно пополз, увозя вдаль мартышечного вампира. По всей видимости, зверьку предстояло описать по сараю полный круг, прежде чем добраться до разделочного стола. Обезьянка успела полностью придти в себя, извивалась, обиженно пищала, дергалась из стороны в сторону, но освободиться не могла.

А по ту сторону центрального прохода ехал навстречу гибели крупный садовый пыхтун. Это медлительное животное питалось только фруктами, умело отлично маскироваться под пересохший, заплесневелый сук, а будучи обнаруженным, забавно пыхтело, словно обижаясь на нарушение правил игры в прядки. Вот пыхтун оказался над столом – удар ножа, липкий стук падающей в желоб крови, треск ломаемых костей. Чавканье измельчителя. Трос сдвинулся с места, везя на заклание самого обычного пса – крупного бульдога с большой кровоточащей язвой на боку. Бульдог жалобно скулил и перебирал в воздухе передними лапами. Увидев Вайта и Рассольникова он с надеждой дернулся к людям, но смог лишь раскачаться из стороны в сторону.