Алан Фостер - Филогенез Страница 24

После этого исследователи сделали знак, что их участие во встрече закончилось, встали и удалились из комнаты. Вместо них в конференц-зал вошли четверо новых чиновников. На правом плече одной из них красовался полный комплект звездочек.

Десвендапур склонился к Джю и прошептал:

— Интересно, что мы такого сделали, чтобы заслужить внимание столь высокопоставленных особ?

— Не знаю! — Джю тщательно чистила усик, сгибая его иструкой и бережно пропуская чувствительный орган через жвалы.— Но ты явно заслужил более высокую должность в проекте тем, как вел себя этой ночью!

— Мне просто повезло! — Дес тайком погладил стопорукой ее брюшко. Яйцеклады самки легонько дрогнули в ответ.— Легко не бояться, когда знаешь, что перед тобой всего-навсего голограмма! Иначе я бы первым выскочил в коридор с воплями.

— О нет, не думаю…

Она собиралась добавить что-то еще, но тут одна из явившихся в комнату высокопоставленных особ заговорила:

— Вам четверым предстоит участвовать в мероприятии, которое многие эйнты назвали важнейшим социальным экспериментом в истории транксов. Как вам уже известно из занятий, с самого первого контакта двуногие млекопитающие одновременно завораживали и пугали нас, притягивали и отталкивали, сулили пользу и опасность. Это агрессивная и изобретательная раса, которая имеет опасную склонность прежде действовать, а уже потом думать. И подобная склонность зачастую — куда чаще, чем вы могли бы предположить,— не приносит им блага. Однако они снова и снова бросаются вперед очертя голову, иногда даже сознавая, что такие действия идут в ущерб поставленной цели. Наши философы предположили, что люди страдают от избытка энергии, который вредит им самим.

Приятно сообщить, что, судя по результатам первых контактов, они не питают особого расположения к нашим старым приятелям а-аннам. Но, с другой стороны, и не проявляют к ним открытой враждебности. А их отношение к нам определяется необъяснимым, иррациональным страхом перед бесчисленными мелкими членистоногими, обитающими на их родной планете. Люди ведут с ними нескончаемую войну не просто за превосходство, но за выживание с тех пор, как у одного из видов земных млекопитающих возникли первые проблески разума. Поэтому наш внешний вид вызвал у них шок, от которого пока сумели оправиться лишь самые разумные и чуткие представители их расы. По этой самой причине развитие отношений продвигается куда медленнее, чем хотелось бы нашим правительствам. Однако торопить события тоже небезопасно. Такое форсирование может оттолкнуть наиболее консервативных наших сородичей и одновременно пробудить ксенофобию, которая, увы, дремлет в душах подавляющего большинства людей.

В целом их нынешнее отношение к нам лучше всего характеризуется словами «амбивалентность, исполненная подозрения». Есть надежда, что со временем положение улучшится. А пока с обеих сторон подано немало предложений по улучшению развития контакта.

— Проект! — вставил метеоролог.

— Вот именно,— ответила самка с двумя звездочками.— Каждый, кто хочет знать о проекте и его предполагаемых целях, будь то человек или транкс, уже знает о нем.

Ее огромные золотые глаза задержались по очереди на каждом из четверых избранных.

— Но лишь наиболее высокопоставленным лицам в обоих правительствах известно, что подобный проект существует еще в одном месте.

— Здесь нужна абсолютная секретность,— сурово заявил третий из пришедших,— Поскольку люди относятся к нам с сильным подозрением и недоверием, мы полагаем, они могут очень неблагожелательно отреагировать на известие о том, что на их планете заложена не просто научная станция, но целая колония.

Десвендапур не поверил своим ушам. Транксы начали основывать колонии на пригодных для обитания планетах еще несколько поколений назад, но, насколько ему было известно, никогда еще не пытались создать колонию на планете, уже заселенной другой разумной расой. Сама мысль о том, чтобы организовать настоящий улей на планете, принадлежащей людям, вы глядела более чем смелой. Многие назвали бы ее безумной.

Однако Дес чувствовал, что теперь ему не предлагают испытание, подобное голограмме прошлой ночи. Эти офицеры были серьезны, как беременная самка, готовая отложить яйца.

— А на какой планете? — спросил инженер.— На Центавре-пять или в какой-либо другой из систем Центавра?

— Не угадали,— сказала самка с двумя звездочками. Она сделалась еще серьезнее, насколько это было возможно.— Речь идет о колонии, в которую направляют вас. Именно там вы будете работать, часто в куда более близком контакте с людьми, чем прочие транксы в других местах. Никогда прежде ничего подобного не предпринималось. Так что вам предстоит участвовать в совершенно новаторском межрасовом социальном эксперименте.

Она взяла скри!бер и нажала на кнопку. В воздухе между офицерами и будущими колонистами возникло объемное изображение незнакомой планеты, представленное во всех подробностях.

— Большинство людей ничего не знают о проекте, и, если все пойдет согласно плану, не узнают еще в течение достаточно долгого времени. Но в данный момент, прямо сейчас, на их планете с помощью нескольких дальновидных, посвященных в тайну представителей рода человеческого растет и процветает новая колония транксов.

По мере того, как она говорила, зелено-голубой шар вращался у них перед глазами, то приближаясь, то удаляясь по воле управляющих им кнопок. Десвендапур подумал, что этот мир, окутанный морем тонких белых облаков, воистину прекрасен. Конечно, ему далеко до Ульдома или даже Ивовицы, но все же он выглядел весьма гостеприимным, несмотря на то что большая часть поверхности планеты была покрыта океанами. Интересно, которую из заселенных людьми планет они видят перед собой? Как называется мир, где им предстоит поселиться?

И тут единственный офицер, который до сих пор молчал, поднялся на четырех ноголапках и ответил на невысказанный вопрос Деса.

— Норные жители, собратья-основатели улья, будущие колонисты,— вот цель вашего путешествия. Познакомьтесь с ней. Это планета Земля!

Он обернулся и сделал жест, выражающий грусть, смешанную с улыбкой.

— В конце концов, если людям разрешили создать колонию на Ульдоме, почему бы им, в порядке взаимной вежливости, не позволить нам создать колонию на их родной планете?

Глава девятая

Судя по всему, это была богатая семейная пара. Для любовников они держались чересчур степенно, шли рядышком, но не под ручку. Под проливной тропический дождь вышли, очевидно, исключительно для того, чтобы дома иметь возможность рассказать знакомым, что гуляли под тропическим ливнем. Любой разумный человек сидел бы сейчас под крышей, в славном сухом отеле, и не высовывал носа, пока облака не разойдутся. Постоянные обитатели Сан-Хосе так и делали. Большинство туристов тоже.

Но не эти двое. Впрочем, на них красовались электростатические водоотталкивающие костюмы, так что мокли у них только руки, да и то лишь тогда, когда они вытаскивали их из просторных, удобных карманов. Теплые струи дождя падали на невидимые защитные поля и стекали по ним, а праздношатающиеся богачи и их дорогие костюмы оставались уютными и сухими.

Монтойя следовал за супругами, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Они были не единственными, кто шел или бежал по улице, заливаемой тропическим ливнем. По старому центру города, раскинувшемуся на склоне горы, постоянно курсировали курьеры либо разносчики. На улице появлялись и другие туристы, но, в отличие от облюбован ной Монтойей парочки, благоразумно торопились спрятаться в сувенирных лавчонках, ресторанах или холлах отелей, выжидая, пока пройдет гроза.

Ограбления не являлись излюбленным способом обогащения Чило. Он недолюбливал драки. К тому же грабеж казался ему похожим на наркотики: и к тому, и к другому чересчур легко пристраститься. Чило не раз видел это на примере своих знакомых. Мог бы видеть и на примере друзей, вот только друзей у него никогда не было. При наличии выбора Монтойя предпочел бы обчистить парочку номеров в отеле, выудить из чьего-нибудь кармана пухлый бумажник или срезать сумочку. Но выбора не оставалось. Дни шли, а шанс все не подворачивался. И Чило забеспокоился.

Еще одно удачное дельце — всего одно! — и он наберет сумму, которую нужно внести Эренгардту в качестве залога. И внесет задолго до назначенного срока. Это должно произвести впечатление на Эренгардта и его людей — чего, собственно, и добивался Монтойя.

Нельзя сказать, что он шел на грабеж впервые в жизни. В отличие от многих своих более молодых соотечественников, Чило не испытывал от подобных дел никакого возбуждения. Зрелище страха на лицах предполагаемых жертв не вызывало у него приятного притока адреналина. Для него, как и для профессиональных джентльменов с большой дороги всех времен и народов, ограбление было всего лишь работой. Чтобы исполнить свою мечту, ему требовалось еще несколько сотен кредиток. У этих беспечных туристов кредитки есть. И Чило их заполучит.