Руслан Шабельник - Пути Господни (СИ) Страница 25

На вас, мне, лежит огромная ответственность. Мы - строители, фундамент. Воспитывайте, воспитывайте детей. Они - наше - ваше будущее, граждане того, взлелеянного, гармоничного мира!

***

Непослушание, либо невыявление должного почтения – 8 особей (утилизированы).

Они шли.

Далекими землями.

Незнакомыми тропами.

Мимо чужих жилищ. Во всем похожих на их собственное.

На Ковчеге все было похоже.

Но запах – нос, чутье не обманешь.

«Великая Мать!»

Рхат Луну сделалось страшно. Он никогда не заходил в такие дебри. Конечно, хозяин Брайен добрый, но ведь Рхат Лун разбил пятиногого зверя, и божка…

«Великая Мать, милостью твоей, если только я вернусь, мы вернемся домой, я стану самым лучшим слугой. Хозяин Брайен, Хозяйка Рената, преданнее, расторопнее, аккуратнее слуги, не найдется на всем Ковчеге! А пыль! Я люблю, обожаю, жить не могу без пыли!»

Хозяин Брайен остановился у одной из дверей. Зачем-то огляделся, дождался пока дальний прохожий скроется за углом коридора, после чего постучал.

Необычно.

Два быстрых, потом один… потом снова два быстрых… Рхат Лун не запомнил, да и как было запомнить, когда он молился Великой Матери.

Щелкнул замок. Дверь открылась.

- Брайен! Проходите, только что началось.

«Что началось? Праздник Рождения? Великая Мать!»

Что сразу навалилось на Рхата, так это – запах. Запах дыхания. Давно не мытых и свежеискупанных тел, разгоряченных и холодных. Запах любопытства. Запах страха. Запах надежды, и запах обреченности.

Жилище, немногим больше хозяйского, было сплошь, что называется, забито народом.

«Великая Мать!»

Рхат Лун никогда еще не видел такого.

Хозяева и рабы, сидели, стояли, бок о бок, как равные. Все взоры были обращены к дальней стене, где на возвышении говорил один из Хозяев. Худой старик, нижняя часть лица которого заросла жидким седым мехом.

- Братья, сестры. Повинуясь зову сердца, естеству, кто пришел сюда впервые, и постоянные слушатели. Именно: братья и сестры. Ибо, как завещал Учитель нет низших и высших, рабов и господ. Перед лицом Всезнающего – все равны. Паукообразный гандапод с Аграрии и ластоногий тун с Ваниба, член Совета Техников и чистильщик заброшенных секторов. Так говорил Учитель. Воодушевленные этими словами, наши предки построили Ковчег. Нести слово Божественного меж звезд…

Учитель – бог Хозяев, Рхат Лун и раньше слышал это имя. Странный бог, как все у Хозяев. Имя не было запретно, однако его старались пореже произносить вслух. Боги Рхат Луна карали, разве за исключением Великой Матери, а Учитель…

- Забыты пророчества, попраны заповеди - законы, по которым жили поколения наших предков! Глядя из звездного жилища на деяния детей своих, сердце Всепрощающего обливается кровью…

Хозяин Брайен слушал внимательно. Понемногу, с речью выступающего, лицо вновь обретало привычные черты. Камни скул разглаживались, возвращался румянец.

Рхат Луну же сделалось… скучно.

- Не убивай! - кричал старик.

- Не убивай, - повторяла за ним толпа.

- Не лги!

- Не лги.

- Не прелюбодействуй!

- Не прелюбодействуй.

Теснота, вонь, малопонятные речи…

Рхат Лун начал оглядываться, сначала осторожно, ежесекундно ожидая усмиряющего окрика, затем смелее.

Над узкими плечами одной из Хозяек возвышались длинные уши. Широкие, с кисточкой черных волос на концах. Что-то знакомое…

Любопытство двинуло Рхата вперед. Хозяин Брайен, занятый слушаньем речи, не обращал внимания на Рхата, да и остальные Хозяева… вот и узкие плечи, Рхат Лун привстал, заглянул за них…

- Боэта! – возглас был едва слышен, однако рядом сидящие оглянулись на Рхата. Оглянулась и та, которую он заметил.

- Рхат?

- Боэта!

Протиснувшись между худой Хозяйкой и ее соседом – мускулистым вологонанином, Рхат Лун оказался рядом с девушкой.

- Рхат! Но как ты?..

- Мой хозяин привел меня. А ты?

- Тоже. Рхат.

- Боэта…

Эти длинные ушки, эти большие глаза, чуть вздернутый носик… как же она была прекрасна. Что-то шевельнулось в душе Рхата. Нет, девушка всегда нравилась ему, но кто он был раньше для первой красавицы племени.

- Ты видел кого-нибудь из наших?

- Нет, а ты?

- Нет, - уши девушки поникли. – Моя сестра, помнишь Роэту? Я просила Хозяев разыскать… Ее, наверное, забрали на фабрику, здесь много фабрик, или того хуже – в лабораторию…

- Учитель жив. Многие, многие забыли Великого, живут не по заповедям. Но, скоро, истинно говорю вам, близится тот час, переполнится чаша терпения, явится он, в гневе и моще, спросить с недостойных детей своих. И предстанут отступники пред грозные очи, и будут держать ответ…

- Боэта…

- Рхат…

- Слушай, ты где живешь, у кого?

- Мои Хозяева: господин и госпожа Кекуле, третий ярус сектор пластмасников.

- А я у Хозяина Брайена и Хозяйки Ренаты, сектор, кажется… металлургов.

По глазам Боэты, Рхат понял – ей так же мало говорят малознакомые названия.

То ли дело на родине – Большой Овраг, Великое Дерево, Река.

- Мы можем видеться здесь, - нашлась Боэта, - Хозяйка часто берет меня с собой.

- Я… я не знаю, я впервые…

- А ты попроси Хозяев. Они добрые. Учитель – их бог, учит - все равны. Хозяева и рабы. Их бог тоже добрый, совсем, как Великая Мать.

Рхат Луна покоробили эти слова.

Как может быть кто-то равен Великой Матери. Как Боэта может даже подумать о таком!

- Нет, ты послушай, - распалялась девушка. – Они учат прощать обиды, не делать зла, любить ближнего…

- И накажет недостойных! – как раз вещал седой. – Не дрогнет длань карающая! Устыдятся отступники деяний своих! И раскаются. Но поздно, будет поздно!

- Обязательно приходи, послушай, ты сам все поймешь!

***

В такой день у Бога все равны.

Из сборника «Устное народное творчество»

Некоторое время аппарат держался у пузатого бока Ковчега. Затем развернулся, рывками, словно незрячий, с осторожностью ощупывая окружающее пространство. На миг сверкнули круги сопл в ореоле голубой дымки.

Так же неловко двигаясь, аппарат исчез.

Этьен Донадье отвернулся от иллюминатора. За спиной начальства, едва дыша, замерли подчиненные во главе с Кастором Шейко.

Старший Техник склонил тяжелую голову, разрешая продолжать.

Кастор затараторил, словно опасаясь не дождаться очередного кивка.

- Мы оказались правы – непонятные приборы для управления. Только что вы наблюдали пробный полет детеныша, то бишь э-э-э агрегата.

- Детеныша? – изогнул худую бровь Донадье.

- Ну да, - смешался Шейко, - Ребята так назвали, по аналогии с новорожденными, покидающими… тело матери…

- Любопытно.

Расценив реплику начальства, как разрешение продолжить, Шейко снова затараторил:

- Фронт работ поистине необъятен. В данной области, мы… дети. По-прежнему остается неизвестно назначение ряда приборов, как правильно управлять, возможно что-то делаем не так… наконец, главный вопрос – зачем все это?

- Зачем, разберемся позже. Ваша задача – иная.

- Не хватает людей, я бы сказал – катастрофически. Специалисты, задействованные в проекте, и так, отстояв основную смену, бегут сюда. Однако у меня забирают и их, якобы ваш приказ, какие-то проходы…

- Приказ Совета Церкви, - кивнул старший техник. – Пока вам придется довольствоваться имеющимся. Сколько всего обнаружено подобных… детенышей?

- Два десятка по этой стороне. Однако многие считают, и я разделяю их мнение – это не предел. Возможно, в иных секторах… если провести широкомасштабные исследования… теперь мы знаем, что искать, на какие вещи обращать внимание. Вопрос нехватки кадров – более чем острый.

- До праздника ничем помочь не могу! – отрезал Донадье. – Вы упоминали о еще одной находке?

Шейко оживился.

- Да, ребята здесь, в конце коридора обнаружили запертую дверь. Попытались… словом, она не поддавалась, ну мы и…

- Вскрыли, - подсказал старший техник.

- Ну да, вскрыли.

- Что же вы обнаружили такого необычного?

Шейко нервно заскреб затылок.

- Пойдемте… лучше покажу.

***

Нижайше прошу Высокий Трибунал принять моего сына Алексея девяти лет от роду на служение Матери Церкви с тем, чтобы он стал священником и членом Совета. По причине имеющихся явных способностей. На прошлой неделе сынишка отобрал тряпичную куклу у соседской девчонки и спалил на собственноручно сооруженном костре.

С превеликим уважением, Марк Шагалов – отец будущего члена Совета Церкви.

Тишину нарушал шорох одежд.

Когда они приходили – тихие голоса, щелчки переругиваний, сдавленный смех, были основными звуками.