Тайна пятой планеты - Борис Борисович Батыршин Страница 28

Юрка покосился на меня с ожиданием. Я пожал плечами — посмотрим, мол, может и поделюсь…

— Я коротко, минут пять, а потом мы… — снова заторопился Шарль.

— Да ладно, не суетись! — Кащей снисходительно усмехнулся и ткнул пальцем в люк рекреационного отсека, мимо которого мы как раз проходили. — Здесь в это время пусто, все обедают — полежите на травке, побеседуйте. А как перетрёте за свои секреты — подходите в столовку, я вам столик займу. А то народ набежит, а нам с Лёхой сейчас тормозить не с руки. В «Кондоры» облачаться, грузиться в «буханку», то-сё… потом прыжок, швартовка к «Заре», расспросы, разговоры — когда ещё накормят по-человечески!

— Ну, ты, Шарль, и му…

Я с трудом удержал готовое сорваться матерное определение. Нехорошо, аристократ всё же, да ещё и гасконец мы и раньше старались не выражаться в присутствии Шарля, не то, что при американцах Марке и Стивене. Хотя — что в Артеке, что позже, в «юниорах», материться в общем, принято не было.

— Вот хрена же лысого было вгонять Стива в этот блудняк? Знал ведь, что у Гарнье трабблы с Леднёвым, да и из Проекта лыжи он смазал…

— Прости, Алексис, но я не совсем уверен, что понял… гасконец недоумённо нахмурился. — Много незнакомых слов. Вот, к примеру — что такое — «bludnyak»? А ещё, причём тут лыжи?

— Ладно, забей… в смысле, забудь. — я уже остыл и перешёл на выражения попонятнее. — Но ты тоже хорош, мог ведь сперва подумать! Тем более, ты был в курсе проблем с Гарнье?

— Ну и что с того? — он глядел на меня недоумённо. — Валери может ругаться с ним сколько угодно, но к Стефану-то это как относится? А решил: помогу старому другу заработать, что в этом дурного? А Гарнье — он не Стефана, так он кого-нибудь другого нашёл, это не проблема…

Как правило, Шарль старается выговаривать имена так, как они звучат на языках их обладателей, разве что меня постоянно зовёт на французский манер, «Алексис». Но стоит ему разволноваться — как он тут же переходит на привычный стиль речи.

— А хрен его знает! — честно признался я. — Вот не нравится, и всё тут! Да и история с антарктическим обручем нехорошая — это ведь Гарнье сдал его.

Шарль покачал головой. Не понимает он меня, вот что. Хотя — я порой и сам себя не понимаю…

— Вечно ты, Алексис, что-нибудь придумаешь! Попробуй посмотреть на это с другой стороны. Вот если бы Стефан не обратился к Гарнье, не заключил контракт — откуда бы мы узнали о намерении японцев послать «Фубуки»? Так бы и ждали у другого «обруча», пока они не выскочили бы в Поясе, как чёртик из табакерки!

Я задумался. А ведь он прав, чёрт побери…

— Ладно, принимается. Тогда вот что объясни: почему ты сразу, как получил шифрограмму от Стива, не дал знать на «Зарю», а ждал, пока окажешься на «Лагранже»? А если за это время уже добрался туда… или вот-вот доберётся?

Шарль потупился.

— Честно — попросту не решился. Стивен в своей шифрограмме упомянул, что у Гарнье есть в Проекте источник, ну, я и подумал — а если он узнает? И японцев предупредим, что мы в курсе, да и Стива есть риск засветить. Я потому и Юрия попросил нас оставить. Нет, не подумай — я ему верю, а всё же — мало ли что?

И опять он прав. Очевидно же, а вот, поди ж ты — сам не сообразил… Что ж это за день сегодня такой — всё время я оказываюсь тем самым, кем хотел давеча обозвать Шарля?

— Кстати, а с чего это вы со Стивом затеяли возню с шифрованием? — спросил я, чтобы скрыть смущение. Подозревали что-то?

— Нет, конечно. — гасконец мотну головой. — Были бы подозрения — вообще не ввязались бы в это дело. А так… может, интуиция у Стива сработала? У него всегда с ней был полный порядок — хотя, до тебя, конечно, далеко.

Я отвернулся, пряча ухмылку. Не интуиция это, Шарль, дружище, жизненный опыт, и у меня его ох, как много… впрочем, тебе об этом знать ни к чему. И остальным тоже. Достаточно, что один человек в курсе, Юлька… пожалуй, два, если считать Евгения нашего Петровича, который И. О. О. Порой мне кажется, что он меня насквозь видит со всеми моими скелетами по шкафам. Видит, молчит, и делает своё дело.

— Выходит, вы вовремя улетаете? — спросил Шарль.

Я согласно кивнул.

— Да, ждать нельзя, ни единой минуты. Если успеем раньше «Фубуки» — будет попроще, что бы Гарнье там не задумал.

— Может, я с вами? — неуверенно предложил он.

— Зачем? У тебя свои дела на Титане. Я понимаю, ты классный пилот, на «Миражах» летал — но нам-то это чем поможет? Мы же не «звёздные войны» устраивать собираемся!

— Ну да, конечно… — Шарль как-то сразу поник. — Алексис, а можно ещё вопрос?

Я кивнул.

— Скажи по старой дружбе: вы, правда, рассчитываете обнаружить там, в поясе следы цивилизации Фаэтона? Я перед отлётом с «Гагарина» слушал новости — так об этом уже по всем земным телеканалам твердят. Говорят — ваш Леднёв намерен доказать, что именно его обитатели создали «звёздные обручи», но потом сделали что-то такое, что погубило их вместе с планетой. Признайся, ты тоже так думаешь?

Я едва не поперхнулся от неожиданности.

— Видишь ли, Шарль, дружище… как бы это тебе объяснить…

…А действительно — как? Порой мне кажется, что я верю в Валеркины гипотезы, как бы дико они не звучали, а порой меня так и тянет насмехаться над его завиральными идеями. Но ведь никак не отмахнёшься от главного: «обруч» он нашёл, и именно там, где и собирался его искать. А значит — будем посмотреть, не так ли? Но Шарль тоже хорош — вон, как издалека подкатил, а на самом деле просто хочет поучаствовать в поисках. Что ж, понять можно — тщеславие никогда не было чуждо нашему гасконцу, а в том, что в Поясе нас ждут поразительные открытия и удивительные находки, сомневаться не приходится. Так что имеет смысл подумать, посоветоваться с компетентными товарищами — гладишь, он, и вправду, пригодится нам в грядущих поисках…

Мы отбываем. С тяжёлым, надо признать, сердцем — на той стороне «червоточины», что соединит «батуты» станции и «Зари» нас ожидает… что? Появление «Фубуки», о котором предупредил Стивен, обещает, в лучшем случае, продолжение грандиозного международного (теперь уже и межпланетного!) скандала, а в худшем… нет,