Тайна пятой планеты - Борис Борисович Батыршин Страница 29

Хотя, кто говорит о войне? Случись что с «Зарёй» — я имею в виду нечто посерьёзнее метеоритной дырки, что-то способное погубить весь экипаж разом, — то на Земле, скорее всего, ничего не узнают. Расстояния не те — прекратится связь и всё, думай, что хочешь, гадай на кофейной гуще! Ну, пошлют ещё один корабль вдогонку — так ему ещё надо найти место происшествия! Установленные нами радиомаяки гипотетический супостат заглушит в первую очередь, а искать «обруч» методом тахионной пеленгации с последующей триангуляцией — дело, мягко говоря, небыстрое. Недаром Леднёв так радовался, убеждал, что нам выпал один шанс на миллион…

Да и где взять тот корабль? Второй тахионный планетолёт, «Тантра», ещё только стоит у достроечной стенки орбитальной верфи «Китти Хок» и раньше, чем через месяц в рейс никак не выйдет. А за месяц много чего может произойти…

Что-то разыгралось воображение. Хотя — недаром говорят, что даже если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят. В любом случае — с этим «Фубуки» ушки надо держать на макушке. Традиции для японцев — это всё, и одна из них — нанесение удара неожиданно, порой исподтишка, чтобы сразу же получить решающее преимущество. Вспомните хотя бы самурайский приём наносить удар катаной без предупреждения, одновременно с выхватыванием клинка из ножен. Да и Порт-Артуре с Жемчужной Гаванью забывать не стоит — примеры, великолепно иллюстрирующие именно эту особенность «национальной стратегии»…

Из других новостей: Юрка перед самым отлётом получил радиограмму от своей скрипачки. Говорить с Землёй в нормальном голосовом режиме с «Лагранжа» нельзя — задержка сигнала, будь она неладна, почти полтора часа в один конец… Мила сообщает, что они готовятся к японским гастролям, отбытие через две недели. Что ж, её можно поздравить — после первого гастрольного тура трио приобрело бешеную популярность что на Земле, что во Внеземелье, и теперь девушки сполна вкушают плоды. На «Лагранже» у Миры тоже имеются поклонники, в том числе, и те, кто застал её первый, вынужденный визит в систему Сатурна. Тогда она дала в кают– компании станции несколько концертов — теперь их магнитофонные записи нередко крутят по общей трансляции, строят планы, как бы заманить всё трио сюда на гастроли. Что ж, дело вполне возможное; вот встретимся с Мирой на Земле, обязательно расскажу, как её здесь ждут.

Между прочим — любопытный нюанс. Девушки летят в Токио самолётом из Шереметьево, но уже через месяц должна заработать соединяющая две столицы наземная «батутная» линия. Несколько таких уже действуют — между Москвой, Парижем, Нью-Йорком, а скоро их станет ещё больше, и тогда голубое небо нашей зелёной планеты станет медленно, но неуклонно расчищаться от реактивных авиалайнеров. Поймите меня правильно: я не фанат «зелёной повестки» (которая здесь ещё не успела, и даст бог, не успеет набрать обороты) — но не могу не порадоваться, что в атмосферу больше не будут выбрасывать смрадную гадость, образующуюся при сжигании сотен тысяч тонн керосина. И вместо того, чтобы долгие часы скучать в кресле, поглощать обеды, поданные стюардессой и пялиться на экран, на котором крутят очередной дурацкий фильм — можно будет, шагнув в поставленный стоймя «батут» в Ленинграде, выйти из точно такого же где-нибудь в Рио-де-Жанейро или, скажем, в Каире. Земля становится всё меньше, горизонты планеты стремительно сужаются — зато отодвигаются в бесконечность другие, внеземные, и добраться до них скоро будет так же просто, как долететь сейчас из Москвы до японской столицы.

А пока — нам пора. Пассажиры, облачённые в скафандры, набились в открытый всем космическим ветрам кузов «буханки»; я же в своём «Скворце» удобно устроился в пилотском ложементе. Справа от меня сидит Серёжка Лестев — на правах капитана крошечного кораблика я взял подопечного с собой, и теперь он наслаждается, разглядывая ходовые экраны, и старательно прячет руки подальше от пульта управления. Мой «Кондор» висит, прикреплённый к борту, но сегодня он мне не понадобится — пассажирский шлюз «Зари» в полном порядке, и на корабль мы переберёмся через переходной рукав, в одних гермокостюмах.

На панели вспыхнуло табло готовности, одновременно в наушниках зашипело — «таможня даёт добро!» Я произнёс в микрофон положенные слова, предупреждая пассажиров, и положил руки на джойстики. Пара «омаров» вцепились в корпус «буханки» своими клешнями-манипуляторами и, оттащив её от причала, стали разворачивать над «батутом».

— Челноку Первому — даю предстартовый отсчёт! — раздался в наушниках женский голос. — Десять, девять, восемь…

«Челнок Первый» — это наш позывной, Я торопливо опустил нашлемный светофильтр, Серёжа в правом ложементе сделал то же самое.

— … три, два, один! — закончила диспетчер, и перед нами, в каких-то тридцати метрах вспыхнуло и заплескалось призрачным энергетическим омутом тахионное зеркало, вход в подпространственную «червоточину», за которой ждут меня «Заря», друзья, Юлька…

Взгляды вправо, влево — «омары» отцепились от грузовика и, плюясь выхлопами, отплыли на предписанные инструкциями тридцать метров.

— Челнок первый — старт! — прощально прозвучало в наушниках, и я толкнул вперёд джойстик. Ну что, поехали?

Конец второй части

Часть третья

Сомнения и решения

I

Станция «Ньютон» не похожа на другие орбитальные станции вроде «Гагарина», «звезды КЭЦ» или недавно введённого в строй «Франклина». Её вращающийся жилой отсек не совмещён с «батутом», как на «Гагарине и других орбитальных станциях», а насажен, как колесо на ось, на несущую балку, чем и напоминает «Фубуки». Четыре «спицы», соединяющие обод со «ступицей» — переходные тоннели, сила тяжести в которых меняется в зависимости от расстояния от оси. Два предназначены для перемещения грузов, а два других — исключительно пассажирские. Стивену приходилось пользоваться и теми и другими — ангары буксировщиков расположены на балке, тогда как выделенные его команде механические мастерские располагаются на ободе, в гравитационной зоне. Это удобно — узлы «омаров» не слишком габаритные и довольно лёгкие, проще снять их с буксировщика и доставить в мастерские, чем корячиться с починкой в невесомости.

На противоположном конце балки расположен «батут» здоровенное кольцо, облепленное трубопроводами, силовыми шинами и шарообразными хранилищами жидких газов. На стыке балки и «батута» цилиндрическое утолщение — реакторный отсек, снабжающий энергией машинерию, создающую тахионное зеркало. Из-за этого «Ньютон» со стороны смахивает на огромную теннисную ракетку с кольцеобразной насадкой на кончике рукояти.

Длиннющая, около