Иен Бэнкс - Культура, дары приносящая Страница 3

А еще я — Баалльн-Евкерза Урбик Вресс Шеннил дам Флейссе, урожденная гражданка Культуры, смесь множества биологических видов — слишком сложная, чтобы запомнить; мне шестьдесят восемь стандартных лет, в прошлом — член подразделения Контакта.

И отступница.

Я решила воспользоваться свободой, которой так гордится предлагающая ее всем своим обитателям Культура: свободой покинуть ее. Меня отпустили и даже помогли, несмотря на собственное мое нежелание (разве мне удалось бы подделать все документы самостоятельно? Вряд ли. Теперь, изучив все формы экономики Вреччиса, я это понимаю). С тех пор как темный и беззвучный модуль взмыл ввысь, к поджидающему его звездолету, я лишь дважды пользовалась возможностями, которые дают доставшиеся в наследство от Культуры измененные биологические параметры. Вещами, изготовленными в Культуре, не пользовалась ни разу. Вплоть до настоящего момента (пистолет продолжает что-то бормотать).

Я покинула наскучивший рай, предпочтя его жестокой, жадной системе, где кипит жизнь, где играет случай, и отправилась в место, где надеялась найти… что? Ответ был неизвестен в начале бегства. Неизвестен он и до сих пор, хотя именно на Вреччисе произошла моя встреча с Маустом и вместе с ним поиск уже не кажется таким одиноким.

Вплоть до прошлой ночи мне казалось, что в моих исканиях есть смысл. И вот пришла смертоносная посылка из сказочной страны. Непреднамеренное, случайное послание.

Где только Каддас и Круйтцель достали пистолет? Культура ревностно, прямо с маниакальной осторожностью бережет свой арсенал. Оружие Культуры невозможно купить. Оно не продается — по крайней мере, самой Культурой. Хотя, возможно, некоторые вещи просто пропадают: в том изобилии, которое свойственно Культуре, некоторые вещи можно перенаправить по ошибочному адресу. Еще глоток. Вслушиваюсь в речь пистолета. Всматриваюсь в сырое небо (сейчас сезон дождя) над крышами, башнями, летными площадками, блюдцами и куполами большого города. Может быть, оружие выскальзывает из хватких наманикюренных пальчиков Культуры гораздо чаще, чем другие продукты. Ведь оно возвещает об опасности, угрозе и требуется только там, где может легко потеряться, чтобы затем появиться вновь, подобно переходящему призу.

Потому-то и создается оружие с предохранителями, позволяющими использовать его лишь неагрессивным, нестяжающим людям Культуры (которые, само собой, использовали бы его лишь для самозащиты — например, если бы им угрожал какой-нибудь дикарь… О, самодовольная Культура с ее глупым империализмом!).

Впрочем, этот пистолет антикварен. Нет, оружие не устарело — Культура просто не понимает, что значит «устареть», там создают на века, — оно просто вышло из моды. Не многим умнее домашней зверюшки, а вот современное оружие действительно разумно.

Наверное, в Культуре вообще перестали производить ручное оружие. Однажды мне попались изображения так называемых «дроидов персонального сопровождения». Случись такому устройству попасть в руки людей наподобие Каддаса или Круйтцеля, оно немедленно подаст сигнал о помощи, воспользуется всей своей волевой энергией, чтобы удрать, выстрелит на поражение в любого, кто попытается воспользоваться им или схватить, постарается убедить похитителей выпустить его и самоуничтожится, если решит, что его собираются разобрать на части или как-то иначе влезть в его нутро.

Я делаю еще один глоток джааля. Мауст опаздывает. Клуб закрывают в строго установленные часы. Это из-за полиции. Им запрещено разговаривать с посетителями после работы. Обычно Мауст возвращался домой сразу же.

Я тотчас же отгоняю мимолетный укол страха. Конечно же, с ним все будет в порядке. Мне и без того есть о чем переживать.

Еще джааля.

Нет, я не смогу. Мое бегство от Культуры произошло не только из-за того, что она мне надоела, но и из-за ханжеской, двуличной морали Контакта, изредка одобрявшей поступки, запрещенные другим: подстрекательство к войне, убийство… Гнусно и мерзко. Мне никогда не доводилось общаться с отделом по особым обстоятельствам напрямую, но можно представить себе, как там ведутся дела! Отдел по особым обстоятельствам, иными словами — отдел грязных подстав, очень красноречивое иносказание, принятое в Культуре. Мне казалось недостойным жить по двойным стандартам, взамен этого мой выбор пал на откровенно эгоистичное, ненасытное общество, которое не претендует на то, чтобы быть хорошим, где не скрывают амбиций.

Но лично я веду здесь такую же жизнь, как и там: стараюсь не задевать других, оставаться собой в любых ситуациях… а остаться собой, уничтожив целый корабль с людьми, попросту невозможно! Даже если на корабле — правители жестокого, безжалостного общества. Я не смогу воспользоваться пистолетом. И не дам Каддасу и Круйтцелю меня найти. При этом я ни за что не вернусь обратно в Культуру, униженно склонив голову.

Я наливаю бокал джааля.

Бежать. Другие города, другие планеты — Вреччис не единственный мир. Бежать и скрываться. Но отправится ли Мауст вместе со мной? Снова смотрю на монитор наручных часов. Он опаздывает на полчаса. Совсем не похоже на него. Почему? Подхожу к окну, выглядываю на улицу, пытаюсь высмотреть его. Крейсер автоматической полиции деловито рассекает уличный поток. Стандартная конфигурация: отключенные сирены, втянутые орудия. Крейсер направляется в кварталы иномирников — с недавних пор полицейские повадились устраивать там молодецкие забавы. И ни намека на стройный силуэт Мауста, летящей походкой, вразвалку, рассекающего толпу…

Это вечное беспокойство… Его могут задеть, полиция может арестовать его в клубе за непристойное поведение, за оскорбление общественной морали, за гомосексуализм-величайшее из преступлений — даже хуже, чем не заплатить по счету. И конечно же, тревога из-за того, что он может встретить кого-то еще!

Мауст, вернись домой! Только бы с тобой ничего не случилось… Пожалуйста, вернись!

Я почувствовала себя обманутой, когда к концу процедуры изменения пола оказалось, что меня по-прежнему привлекают мужчины. Но это было давно. В то время я еще принадлежала Культуре и, подобно большинству людей, любить человека своего же пола не считала нормальным. То, что мои желания, в отличие от физиологии, не изменились, казалось чудовищной несправедливостью. И только Мауст помог понять: меня не обманули. Он помог мне многое преодолеть. Мауст был моим животворящим дыханием.

В любом случае в этом обществе я не считалась женщиной!

По-моему, нужно добавить еще джааля. Я снова подхожу к стойке.

— …не повлияет на линейную стабильность оружия, хотя отдача увеличится в зависимости от расстановки энергетических приоритетов, иными словами, увеличение мощности…

— Заткнись! — кричу я на пистолетик, попытавшись неуклюже ударить по кнопке выключения. Рука задевает курносый ствол, пистолет пролетает над столом и падает на пол.

— Предупреждаю!.. — верещит пистолетик, — внутри нет никаких подходящих для пользования деталей! При любой попытке деконструкции произойдет необратимая дезактивация или…

— Заткнись, сволочь! — ору я, и оружие наконец-то умолкает.

Я поднимаю его, кладу в карман висящей на спинке кресла куртки. Будь проклята Культура, будь прокляты все пистолеты вселенной! Нужно выпить еще. Я вновь смотрю на часы. Эта тяжесть внутри меня… Вернись, пожалуйста, вернись домой! А потом — уходи. Вместе со мной!

Я ложусь перед экраном, в животе — тугой узел страха, борюсь с подступающей тошнотой, смотрю новости, волнуюсь за Мауста и стараюсь не думать слишком о многом. В новостях множество сюжетов о казненных террористах, доблестных жертвах и героически павших в локальных войнах — против чужих, против иномирников, против недочеловеков… Последний сюжет рассказывает о восстании в городе на другой планете. О гибели гражданского населения ничего не говорится, но был кадр: широкая улица завалена обуглившимися ботинками. В конце сюжета — интервью в больнице с раненым полицейским.

На меня наплывает старый кошмар, я вспоминаю демонстрацию, на которой мне выпало оказаться три года назад. Вновь вижу стену наплывающей, полуосвещенной солнцем завесы нервно-паралитического газа; вижу, как из-за нее выступают отряды конной полиции. Они кажутся еще ужаснее, чем ощетиненные стволами машины; я вижу не всадников в шлемах и с шоковыми дубинками, а рослых зверей в противогазах, хотя и закованных в доспехи. Терроризирующие толпу чудовища из одноразового сна массового производства…

В этом состоянии животного страха меня и застал Мауст, вернувшийся через несколько часов. В клубе была облава, и ему не давали со мной связаться. Я плачу, а он обнимает меня и убаюкивает до тех пор, пока мне не удается заснуть…

— Робик, я не могу! Ризоорет запускает новое шоу для следующего сезона, и ему понадобятся новые лица! Будет отличная возможность, программа для натуралов! Вещание на Высокие кварталы! Я не могу уехать прямо сейчас! Я уже Сделал первый шаг! Пойми, пожалуйста!..