Юлия Жукова - Ученье – свет, а богов тьма Страница 35

Эцаган заходится кашлем.

Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге – следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественных причин – полный нонсенс, и даже самые матерые наемники, перевидавшие на своем веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наемничества (да еще и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники – это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.

– Так, может, нам с тобой позаниматься всеобщим? – находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищенного ребенка.

– Было бы клево, – протягивает Кир. – Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.

– Ну, вечерком…

– Вечерком юный князь предпочитает шастать по заброшенным домам в компании малолетних преступников, – сообщает Эцаган, решив, видимо, отплатить за незастольную тему.

– Никакие они не преступники! – возмущается Кир. – Нормальные ребята.

– Ну да, только вот приворовывают и мошенничают понемногу, – иронично ухмыляется Эцаган.

– Неправда! – вступается Кир. – Просто на детей легче всего свалить, особенно если до них родакам дела нет!

Эцаган открывает рот возразить, но Азамат останавливает его, подняв руку.

– Кир, а ты не мог бы поподробнее рассказать, что это за компания, с которой ты гуляешь, и чем они тебе так дороги?

Ребенок кривится.

– Да обычные ребята, как в приюте были. Ну то есть безродных среди них нет, но это только так считается. Я хочу сказать, например, у некоторых отцы наемничают и дома не бывают по несколько лет, а мать умерла, или сбежала к родне, или еще что… Просто те, у кого дома все в порядке, они так задаются, что и не подойдешь. Мне-то побоку, что дразнят, если надоедает, я так задвинуть могу, что два года молчать будут, а вот других напрягает. Особенно девчонок, они-то ничего сделать не могут.

– Тебя дразнят? – хмурится Азамат. – Кто?

– Да кому не лень! – усмехается Кир. – Вот помнишь, я думал, может, мне в клуб пойти? Так я пошел, ну так, из интересу. А там все такие важные, они в столице родились, с детства на серебре кушают, что такое помидор, не знают. Я-то этим помидорам сам парники строил, а потом мы их и сушили, и солили, и… Короче, не о чем мне с такими говорить.

Азамат уставляется в пол таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы ковер задымился.

Эцаган выглядит кисло. Вполне может оказаться, что Кир невзначай и по нему проехался.

– А эти твои приятели, конечно, святые, – цедит он.

– Ну не святые, – рассудительно произносит Кир, – и я не знаю, может, раньше кто из них чего и делал. Но теперь я у них главный, и никто ни-ни. Разве что подшутить над вредным соседом, не больше.

– А ты у них главный? – отвлекается от мрачных мыслей Азамат.

– Ну да, – как само собой разумеющееся, подтверждает Кир. – Я же их главаря скинул, так что теперь я.

– И куда этот главарь делся? – уточняет Эцаган. – Готовит месть?

– Пытался, – усмехается Кир. – Нашел каких-то лбов, думал мне темную устроить. Только он им не сказал, кто я такой. Я как представился, они бы-ыстро деру дали. А главарь этот бывший сейчас снова с нами, приполз, хвост поджав, и попросился обратно, одному-то не здорово.

– И ты его пустил? – интересуется Азамат.

– Пустил, а что с ним делать? – вздыхает Кир. – Он противный, конечно, все время скандалит и ноет, но хоть немного драться умеет, остальные-то так себе…

– А зачем вам драться? – спрашиваю я.

– Ну как зачем, – разводит руками Кир. – Мы ж не одни в городе! Вон эти, из клуба, думают, что они тут хозяева, типа это они пещеры на реке нашли, и больше никто не имеет права туда ходить. Или высоченный ничейный дом, который на горе стоит и с которого весь город видно, – это типа их место! Ну а потом начинают дразниться, девчонок наших щиплют, мелюзгу мутузят. Вот и приходится напомнить, кто в стае с хвостом!

– Да у вас там прямо войны, – говорю я. – Или мафиозные разборки.

Азамат некоторое время сидит в глубокой задумчивости.

Нам приносят ужин, и разговор временно затихает.

Наконец Азамат вытирает руки, откидывается на спинку кресла и оценивающе оглядывает Кира.

– Слушай, сынок, а твоих друзей устраивает, что ты над ними главный?

– Конефно! – отвечает Кир с набитым ртом. – Я фшегжа главный!

– Прожуй и поясни, пожалуйста, – усмехается Азамат.

Кир спешно проглатывает.

– Я говорю, я всегда главный. В приюте многие слушались меня лучше, чем Гхана. Он меня за это просто ненавидел, потому что иногда, пока я не скажу, его приказ никто не выполнял, а я не велел, пока он мне чего-нибудь не даст, мяса там, или денег, или еще чего. Ну, я и с остальными делился в таком раскладе.

– А я думал, тебя в приюте не любили… – удивляется Азамат.

– Мало ли что! – фыркает Кир. – Любишь не любишь, а кто кроме Кира тетерева из рогатки убить может? Хочешь мяса – будешь слушаться. Это сейчас они там расслабились, подзабыли, как себя вести.

– Да ты, я смотрю, умеешь себя подать среди сверстников, – замечает Азамат.

– Слушай, а что вы, собственно, делаете во всех этих пещерах и на крышах? – спрашиваю я.

– Разное. – Кир пожимает плечами. – Болтаем, играем.

Азамат ностальгически улыбается.

– Я себе представляю, да. А с башни, которая на горе, небось следите, кто по любовникам шастает?

Кир вытаращивает глаза размером с пиалы для супа.

– Ты откуда знаешь?!

Азамат хохочет.

– Так я тоже мальчишкой на эту башню лазал! Я, правда, постарше был и уже в школу ходил, но за соседями следить все равно было весело. А один раз случайно увидел, как отец… а, ладно, не важно.

– Один я как будто не в столице рос! – встревает Эцаган. – Я даже не знаю, про какую башню вы говорите…

Азамат с Киром наперебой принимаются объяснять, где находится сие архитектурное сооружение. Эцаган долго хмурится, потом наконец понимает.

– А, так это где месяц назад трех воров пристрелили?

– Ну да! – охотно поддакивает Кир.

Азамат бледнеет, да и я, скорее всего, выгляжу не лучше.

– И ты знал?! – спрашивает Азамат у сына.

– Да-а. – Кир хмурится. – А чего?

– Слушай, но это же опасное место! А если бы вы там были в тот момент?

– Ты же сам говоришь, что туда лазал в детстве, – отпирается Кир. – Мы всегда разведку посылаем вперед, прежде чем из леса выйти. Если бы там были какие-нибудь взрослые, мы бы не пошли…

– Ты еще скажи, что никогда не ходишь в разведку сам, – скептически замечает Азамат.

– Днем не хожу, – пожимает плечами Кир.

– А вы туда еще и ночью лазаете?! – ужасаюсь я. – В какую-то заброшенную башню?!

Кир поджимает губы и отворачивается, бубня что-то вроде «отлично, блин, кто меня за язык тянул?».

– Малыш, я понимаю, что это прозвучит лицемерно, – медленно начинает Азамат. – Но я бы все-таки попросил тебя найти более безопасное место для игр. Я бы предложил, чтобы ты приглашал своих друзей домой, но, боюсь, это будет сложновато, и Ирнчин не оценит. Но мы можем, например, купить дом, в котором вы сможете собираться и где вам ничто не будет угрожать, даже другие детские компании.

По кислой физиономии Кира за версту видно, что безопасное место его совершенно не устраивает, а уж если не будет повода подраться с клубными зазнайками, то можно считать, что жизнь проходит зря.

– А остальные ребята, твои друзья, они тоже в клуб не ходят? – спрашиваю я.

Кир мотает головой.

– А почему?

– Потому же. Клубные дети гнусные, вот и все. И потом, некоторым родители говорят, что они слишком тупые для клуба.

– Да ладно! – Эцаган хлопает себя по коленке. – Я все детство в клуб ходил, с трех лет до школы, ни дня не пропустил. Я тебе скажу, что нет никого тупее, чем богатые дети в клубе! Мне даже жалко было нашего учителя, иногда приходишь домой вечером и чувствуешь, что сегодня стал глупее, потому что эти идиоты заразные!

Азамат озадаченно поднимает брови.

– Правда? Я бы так не сказал, у меня все были вполне смышленые. Не знаю, может, Унгуц как-то отбирал, кого брать? Хотя вроде бы просто районный клуб был…

– А у вас Старейшина Унгуц вел? – удивляется Эцаган. – Я не знал, что он этим занимался. Я-то сам к Асундулу ходил.

– Да, он вел клуб, но давно. Потом бросил, потому что уже сил стало не хватать с детьми управляться, только школу ведет по-прежнему.

– Я так думаю, Унгуц просто лучше учил, чем Асундул, – замечаю я. – Потому у него и были все умные.

– Кстати, очень может быть, – соглашается Эцаган. – Жалко, что он бросил, хоть бы старших брал, кто поразумнее…