Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ Страница 4

— Но что могут помнить неживые системы?

— Многое. Плотность памяти низка, но объем так велик, что подавляющая часть общей памяти Геи хранится в океане. Извлечение и замена информации в скалах требует больше времени, поэтому там хранится так называемая мертвая информация сведения, которые в обычной жизни редко бывают нужны.

— Что происходит, если умирает кто-то, чей мозг хранил ценную информацию?

— Информация не теряется. Пока мозг разрушается после смерти, она медленно вытекает и распределяется по другим частям Геи. А когда появляются новые мозги младенцев, они не только приобретают свои личные воспоминания, но им передают также из других источников сведения, которые им нужны. У меня-нас-Геи обучение происходит автоматически.

— Честно говоря, Голан, — сказал Пелорат, — идея живой планеты мне нравится.

Тревиц искоса взглянул на своего товарища по Сообществу.

— Не сомневаюсь, Янов, — возразил он, — но я не в восторге. При всей своей величине планета представляет один мозг. Один! Каждый новый мозг растворяется в целом. Здесь нет возможностей для оппозиции и несогласий. В истории много примеров, когда взгляды меньшинства сначала отвергались обществом, а потом побеждали и изменяли мир. Разве могут на Гее появиться великие бунтари?

— Внутренние конфликты бывают, — сказала Блисс. — Общее мнение Геи согласуется не по всем вопросам.

— Наверно, эти споры очень ограничены, — сказал Тревиц. — В одном организме нельзя допустить слишком большого беспорядка, начнется разлад. Если у вас прогресс и развитие и не остановились совсем, то, во всяком случае, сильно замедлились. Можно ли это навязать всей Галактике? Всему человечеству?

— Вы сомневаетесь в своем решении? — спокойно спросила Блисс. — Вы передумали и считаете теперь, что для человечества Гея в качестве будущего не может быть образцом?

Тревиц поджал губы.

— Я бы хотел, но… еще не время, — подумав, сказал он.- Я принял решение бессознательно, основываясь на чем-то, и пока я не выясню, на чем именно, я не могу ни подтвердить, ни изменить это решение. Так что вернемся к вопросу о Земле.

— Там вы собираетесь узнать, на чем вы основывались? Так, Тревиц? — спросила Блисс.

— Так мне кажется… Так вот, Домм сказал, что Гея не знает местоположения Земли. И вы, конечно, тоже?

— Конечно. Я тоже Гея, как и он.

— А вы не скрываете от меня эти сведения? Я хочу сказать, сознательно.

— Разумеется, нет. Даже если бы Гея и могла лгать, вам она лгать не стала бы. Ведь мы зависим от ваших выводов, нам нужно, чтобы они были точны, стало быть, они должны основываться на реальности.

— В таком случае, — сказал Тревиц, — давайте воспользуемся вашей всепланетной памятью. Прозондируйте прошлое и скажите, как далеко простираются ваши воспоминания.

Возникла пауза. Блисс смотрела на Тревица невидящими глазами, как будто погрузилась в транс. Затем она сказала:

— На пятнадцать тысяч лет.

— А почему вы замешкались?

— Воспоминания старые, действительно старые, — они в подошвах гор, и потребовалось время, чтобы их извлечь.

— Значит, пятнадцать тысяч лет назад. Тогда и была заселена Гея?

— Нет, насколько мы знаем, Гею заселили еще за три тысячи лет до этого.

— Разве вы — или Гея — не помните точно?

— Это было, — сказала Блисс, — до того, как Гея развилась до стадии всепланетного сознания.

— Но, Блисс, до этого Гея должна была вести архивы. Обычные архивы: рукописи, фильмы, магнитные диски и тому подобное.

— Наверно, но они вряд ли уцелели с тех пор.

— Их можно было скопировать или, еще лучше, переписать во всепланетную память, когда она возникла.

Блисс нахмурилась. Новая пауза тянулась дольше.

— Я не нахожу признаков более ранних записей.

— Почему?

— Не знаю, Тревиц. Может быть, когда стало ясно, что ранние записи разрушаются, Гея решила, что они устарели и не нужны.

— Вы только предполагаете, но не знаете наверняка. Гея не знает.

Блисс опустила глаза.

— Наверно, так.

— Наверно? Я не Гея, я изолят, поэтому я думаю иначе. Из этого видно, как важна индивидуальность. И предполагаю я кое-что другое.

— И что же вы думаете?

— Во-первых, я уверен, что ни одна цивилизация не станет уничтожать свои древние архивы. Вряд ли их могли счесть устаревшими или ненужными, скорее наоборот: чем они древнее, тем больше их ценят. И если старинные архивы Геи уничтожили, то вряд ли добровольно.

— Как же вы это объясняете?

— В библиотеке Трантора какая-то неизвестная сила уничтожила все сведения о Земле. Это произошло без ведома Второго Сообщества. Разве не могла какая-то сила уничтожить все сведения о Земле здесь без ведома Геи?

— Откуда вам известно, что ранние записи касались Земли?

— По вашим словам, Гея была основана по меньшей мере восемнадцать тысяч лет назад. Это было до установления Галактической Империи, в то время Галактика только заселялась, а первые колонисты происходили с Земли. Это может подтвердить Пелорат.

Захваченный врасплох неожиданным обращением к нему, Пелорат откашлялся.

— Да, дорогая, — сказал он, — об этом свидетельствуют легенды. Я принимаю эти легенды всерьез и считаю, как и Голан, что человеческий род происходит с одной планеты, и эта планета — Земля. Все ранние колонисты прилетели с Земли.

— Если, — продолжил Тревиц, — Гею основали в начале эпохи гиперпространственных путешествий, то вполне вероятно, что ее заселили земляне. Или жители планеты, которую незадолго до этого заселили земляне. Поэтому архивы геянской истории первых тысячелетий должны были как-то касаться Земли и землян, и они-то как раз пропали. Похоже, что некая сила устроила так, чтобы архивы с упоминаниями о Земле нигде в Галактике не сохранились. И если это так, этому должна быть причина.

— Это только предположение, Тревиц,- резко сказала Блисс. У вас нет доказательств.

— Так ведь это Гея утверждает, что у меня особый талант приходить к правильным заключениям без достаточных оснований. Поэтому, раз я сделал твердый вывод, не попрекайте меня отсутствием доказательств.

Блисс ничего на это не ответила.

— Тем важнее, — продолжал Тревиц, — найти Землю. Как только "Далекую Звезду" подготовят, я лечу. Вы с Яновом по-прежнему собираетесь лететь со мной?

Без колебаний Блисс ответила "да". "Да" ответил и Пелорат.

2. Полет на Компореллон

Накрапывал дождик, на пасмурном небе не было видно ни одного просвета.

Тревиц надел непромокаемую шляпу, капли дождя, отскакивая от нее, разлетались во все стороны. Пелорат держался вне досягаемости этих брызг, он ничем не защитился от дождя.

— Не понимаю, Янов, зачем вы мокнете, — сказал Тревиц.

— Меня влага не раздражает, мой дорогой мальчик, — как всегда серьезно ответил Пелорат. — Дождик слабый и теплый, а ветра совсем нет. Кроме того, старая пословица гласит: "На Анакреоне будь анакреонцем". — И он показал на стоявших неподалеку от корабля и молчаливо смотревших геян. Они стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, подобно геянским деревьям, и ни на одном из геян не было непромокаемой шляпы.

— Я думаю, — сказал Тревиц, — что они мокнут за компанию со всей остальной Геей.

— Не так уж это глупо, — сказал Пелорат. — Скоро выглянет солнце, и все высохнет. Болезнетворных микробов здесь нет, никто не простудится и не заболеет, одежда не мнется и не садится, отчего бы не охладиться немного?

Пелорат рассуждал логично, но Тревиц не унимался.

— Все равно, — сказал он, — незачем устраивать дождь при нашем отлете. В конце концов, дождь здесь — сознательное действие. Гея как будто выражает этим дождем свое отношение к нам.

— Быть может, — улыбаясь уголком губ, сказал Пелорат, провожая нас, Гея плачет от горя.

— Она, может, и плачет, — сказал Тревиц, — а я нет.

— Собственно, — сказал Пелорат, — я думаю, что просто в этом районе почва нуждается во влаге, и это для Геи важнее, чем наши проводы.

— Вы действительно любите эту планету, Янов? — улыбнулся Тревиц, — Я хотел сказать, не только из-за Блисс?

— Да, люблю, — с вызовом ответил Пелорат. — Я всегда жил спокойно и размеренно, а здесь старается так жить вся планета… В конце концов, Голан, когда мы строим дом, мы стремимся обеспечить себе удобные условия внутри него и защиту от наружных неудобств. А Гея как раз осуществляет идею защиты и удобства в пределах всей планеты. Разве это плохо?

— Мой дом или мой корабль, — возразил Тревиц, подстраивается под меня, а не я под него. Если бы я стал частью Геи, то как бы она ко мне ни приспосабливалась, меня не устроило бы то, что и я должен приспосабливаться к ней.

— Каждое общество, — сказал Пелорат, поджав губы, приводит свое население в соответствие с собой. В рамках общества каждый индивидуум связан сложившимися обычаями.