Владлен Немец - Планета ИФ. Книга 2 Страница 4

– Алексей Алексеевич, я ничего не понимаю…

– Ответьте пожалуйста, что произошло вчера вечером? Почему это произошло?

– Но Алексей Алексеевич! Я…

– Нина Матвеевна, – перебил Прозоров, – если я сам начну рассказывать, – Алексей Алексеевич улыбнулся только мускулами лица, а глаза глядели холодно и грозно, – то никакой доверительной беседы у нас не получится. Итак, давайте с самого начала.

– Эх, сколько можно мучиться и самую себя презирать! Хорошо, что он спросил. Будь что будет!

– Нина Матвеевна, я жду.

И Нина Матвеевна, прерывая свой рассказ слезами и сморканьем в аккуратненький, обшитый кружевом платочек, начала:

– Делайте со мной что хотите! Я страшно виновата, даже сама себя ненавижу. Они встретили меня два месяца назад, по дороге домой. Разговор был очень короткий: «Если хотите, чтобы ваша дочка была жива и здорова, выполняйте, что мы вам скажем. Звонить будем домой». – А у меня никого кроме нее нет! Я стала передавать им информацию о работе штаба…

– Вы все сказали? Или что-то еще осталось?

– Осталось. Неделю назад они приказали, чтобы я сообщала, когда и куда ездит Александр Григорьевич, и маршруты его следования.

– Только его?

– Только его.

Прозоров понял, что она говорит правду – терять ей было уже нечего. Кто «они», он не спрашивал. Эти не представляются без нужды.

– Слушайте меня внимательно. Когда будете выходить, возьмите пару папок – мы с вами разбирались в материалах. Вы, кажется, косметикой не пользуетесь? Вот и хорошо. Пройдите в мою комнату отдыха, умойтесь, приведите себя в порядок. О нашем разговоре, сами понимаете, никто не должен знать.

– Алексей Алексеевич, что теперь будет?

– Не знаю, но многое будет зависеть от вас самой. Теперь идите. Завтра поговорим.

– Господи, неужто простил?! – она попыталась поцеловать руку Прозорова.

– Я не архиерей. Благословения не даю. Успокойтесь.

В то утро Городецкий позвонил в генштаб, и попросил передать Прозорову, что он выезжает из Тайницкого и будет в штабе через два часа.

– Александр Григорьевич, вы в город? Можно мне с вами?

Городецкий гостеприимно распахнул дверцу машины:

– С вами хоть на край света! О, да вы сегодня в штатском! Оно вам, Катя, очень идет.

– У меня увольнительная. Решила пройти по магазинам. Вчера денежное довольствие получили.

Километрах в двадцати от Тайницкого шедшая навстречу большая черная машина неожиданно затормозила и развернулась поперек дороги, загородив им путь.

– Катя, это, кажется за мной. У вас какое удостоверение?

– Гражданское. Нина меня зовут.

– Сопротивление не оказывайте. Сообщите Прозорову.

Из черной машины вышли двое в форме комитета внутренней безопасности:

– Ваши документы! Гражданин Городецкий, вы арестованы. А вы кто такая?

Катя показала удостоверение.

– Так, Нина Ивановна Савельева. А почему вы едете в машине Городецкого?

– А меня товарищ военный обещал подвезти. Я в город за покупками еду, – и одернула кофточку, отчего ее соблазнительные формы стали еще нагляднее.

Старший окинул плотоядным взглядом ладную фигуру Кати:

– Значит, говорите Нина Ивановна Савельева?

– Обо мне они ничего не знают. А я знаете, в город за покупками еду. Вот, подсадил меня друг военный. А вы в город едете? Возьмите меня с собой, пожалуйста, а то здесь автобуса не дождешься!

– А это, как себя вести будешь, – усмехнулся тот, что помоложе, и слегка погладил Катину пышную грудь.

– А я с военными завсегда себя правильно веду.

– Коля, заворачивай вон на ту просеку.

На лесной полянке старший группы решительным движением обнял Катю и попытался ее повалить на землю.

– Ой, что вы?! Разве так можно? Да подождите же! Вы же мне так кофточку помнете и юбку испачкаете. В чем же я в город тогда поеду? – Катя неторопливыми движениями сняла кофту и юбку, аккуратно их свернула и положила на сиденье машины. – Ну а вы что? Женщин в исподнем не видели?

От необычного поведения и ослепительной фигуры Кати, оставшейся в крохотных трусиках и бюстгальтере, который не столько скрывал, сколько подчеркивал достоинства Катиной стати, офицеры ВБ остолбенели.

– Ну что же вы? Так и будете при полном параде? Вы хоть ремни и гимнастерки снимите, а то вы меня всю своими пуговицами и пряжками исцарапаете!

– И то правда, – сказал старший и стал снимать гимнастерку. Второй немедленно последовал его примеру.

Ох неудобное это дело – снимать гимнастерку! Особенно, когда торопишься в предвкушении… Рукава путаются… И вообще, в течение нескольких мгновений вы ничего не видите… Поэтому не было ничего удивительного в том, что оба любителя молодых женских телес очутились на земле с помутившимся сознанием и связанными за спиной руками. Что же касается шофера, то он с большим интересом наблюдал за происходящим, а потому не заметил как на заднем сиденьи приподнялся Городецкий и со всего размаха обрушил страшный удар спаренными кулаками скованных рук на его уже начавший лысеть затылок.

– Молодец, Катюша!

– Молодец – то молодец. А что с этими иродами делать будем?

– Что делать, спрашиваешь? Во-первых, ключик от наручников у шофера в кармане… Спасибо, а то руки затекли. Документы и оружие нужно забрать. И пусть отдыхают! С дороги их не видно. А пока придут в себя и домой доберутся, мы тоже успеем кое-какие меры принять.

– Александр Григорьевич, а кто знал, когда и куда вы поедете?

– Пожалуйста, зови меня Сашей. А перед отъездом я только с секретаршей Прозорова говорил. А ловко ты их разыграла!

– Так учили. Ой, а что же это я? – Катя потянулась за сложенной на заднем сиденьи одеждой.

Городецкий, казалось, только сейчас обратил внимание на «форму одежды» капитана Костровой: «Волшебное зрелище!».

– Ой, да ну вас… Саша!

– Знаешь что, пересаживайся-ка ты, капитан Кострова, на заднее сиденье, а то я не могу сосредоточиться. Еще наеду на кого-нибудь!

Катя неожиданно для самой себя клюнула Городецкого в щеку и перепрыгнула на заднее сиденье машины.

Встреча на дороге

Алексей Алексеевич не то, чтобы очень любил водить машину. Просто он, старый разведчик, считал, что чем меньше людей знает, куда и зачем он ездит, тем лучше для дела. А уж если он едет один, то тут уж, точно кофиденциальность его действий гарантирована. Конечно, пристраивались время от времени в хвост его машины люди Берлиозова (учуял что-то нутром тертый калач-контрразведчик, хоть вроде бы фактов серьезных не было), но потом агенты отстали. Алексей Алексеевич никогда не пытался оторваться от хвоста, просто менял цель поездки. А пару раз Прозоров проявил своеобразный юмор: заметив «хвост» он отправлялся на дальнюю рыбалку, благо у него всегда была в запасе канистра топлива. Увлекшийся преследователь неожиданно для самого себя оказывался без горючего в самом неподходящем месте. Алексей Алексеевич на обратном пути, а в этих случаях он никогда не торопился, любезно предлагал подвезти незадачливого водителя или же позвонить, если тот укажет номер телефона и к кому именно обращаться. От его услуг, конечно, отказывались и предпочитали терпеть, пока «свои» не найдут.

А сегодня не везло Прозорову. Мало того, что дорога от магистрального шоссе до поселка в котором находились кооперативные дачи почившего в бозе Уникума, как раз в это время ремонтировалась, а потому была вся в рытвинах и колдобинах, которые и днем-то было трудно объезжать, так еще, на беду, к вечеру начался сильный дождь. Поэтому все внимание Алексея Алексеевича было полностью сосредоточено на дороге, и он только в последнюю минуту в свете фар заметил шедших по дороге людей. Мгновенная реакция, машина круто свернула в сторону, но путников окатило из огромной лужи, через которую прошла, отворачивая от них, машина.

Прозоров резко, так что заныли сцепления, остановил машину и поспешил к пострадавшим. Они стояли, растерянно оглядываясь по сторонам.

– Извините, ради бога! – обратился он к мокрым, как новорожденные котята, женщине и ребенку. – Пожалуйста, быстренько в машину. Я живу недалеко. Обсушитесь, обогреетесь. А то, неровен час, пневмонию схватите!

Второго приглашения не потребовалось.

Дома Прозоров немедленно включил газовую колонку ванны, собрал из своего гардерооба все, что могло понадобиться его неожиданным гостям (благо роста он был чуть ниже среднего и по-прежнему худощав, так что больших проблем с одеждой не было).

А теперь быстренько в ванну, а я тем временем что-нибудь приготовлю, – говорил он нарочито бодрым голосом. – На разносолы не надейтесь. Как говорится, горячо будет, а за вкус не ручаюсь.

– Господи, какие там разносолы! Спасибо, что на дороге нас не бросили!

– Что же это вы так! Благодарите за то, что я не мерзавец. Не знаю, кем надо быть, чтобы так поступить. Ладно, – прервал Прозоров самого себя, – ванна готова. Вот в этой стопке на первый случай все, чтобы вам переодеться. А вашу одежку бросьте в эту машину. Она сама стирает и сушит. Вот только гладить не обучена. Да, Извините, я даже не представился. Алексей Алексеевич Прозоров.