Питер Дэвид - Легионы огня: из темноты Страница 41

Он сидел некоторое время, его лицо выражало безразличие.

— У каждого из нас есть увлечения, Лондо, и каждое из них может показаться странным для тех, кто этого не понимает.

— О, абсолютно верно. Но этот парень, этот Дон Кихот… Я думаю, что ты бы мог по достоинству оценить его специфическое увлечение. Не знаю почему, но мне так кажется.

— И что же это было за увлечение, Лондо?

— Он сражался со злом, — я наклонился вперед. — Он сражался со злом везде, где его видел. Он сражался со злом даже тогда, когда другие его не видели. Даже если обстоятельства складывались не в его пользу, даже когда это было безнадежно, он вступал в битву против сил тьмы. Многие люди в этой книге считали его безумцем.

— Да? — в его голосе не было никакой реакции.

— Да. Именно так. Но были и такие… кто думал иначе.

— И кто же это был?

— Одним из тех, кто верил ему, был его помощник Санчо. Санчо помогал бесстрашному Кихоту в его миссии, независимо от последствий, потому что он хотел помочь Кихоту осознать свои мечты. Воплотить их в жизнь. Хотел сражаться… против сил тьмы.

— Да… вы говорили об этом, — медленно сказал Вир. — Думаю… что я понял вас.

— И это напомнило мне тебя… и нас. Я думаю о том, Вир, что некогда я был Кихотом. Я грезил о величии, о том, какой должна стать Республика Центавр.

А ты… ты был моим Санчо, — и я засмеялся, взмахнув кулаком. — Будучи рядом со мной, ты поддерживал меня в моих попытках, и в то же самое время пытаясь заставить меня осознать то, что я творил на самом деле.

— А когда Санчо пытался объяснить эту действительность Кихоту… тот понимал?

— Нет, — признался я. — Тут можно провести интересные параллели, а? А теперь, знаешь… я думаю, что роли поменялись. Теперь мне почему-то кажется, что ты стал новым Кихотом. Ты видишь, что мир может стать лучше, и ты борешься за то, чтобы сделать его таким. И это превратило меня в Санчо…. который пытается помочь тебе… сказать тебе, что есть что на самом деле. Сказать тебе о том, что силы тьмы наступают, и что времени почти не осталось.

— Думаю… что из вас мог бы получиться отличный Санчо.

— Отлично, отлично, — я сделал паузу и глубоко вздохнул. — Хочешь знать… как именно этот славный Кихот боролся со злом?

— Очень хочу.

Я выпил большую часть своего вина и сказал:

— Ветряные мельницы.

Он странно посмотрел на меня.

— Ветряные мельницы? Что еще за ветряные мельницы?

— Это были высокие постройки… очень высокие постройки, и что-то в них было такое. Очень высокие постройки… они ничем не выделялись… но Кихот что-то в них увидел. Он счел их великанами и напал на них. Бросился на них с длинной палкой. Это называлось «бой на копьях». Он сражался с ветряными мельницами на копьях.

— Значит, он был безумен, как вы мне и говорили.

— Ах-х, но это была проверка, понимаешь, Вир. Взглянуть на высокие здания и сказать, что они похожи на великанов, это, конечно, безумие. Но взглянуть на высокие башни и сказать, что они могли бы быть великанами, ну… таким образом можно доказать, что ты — провидец. Тот, кто видит то, чего не видят другие, и действует соответственно. Таким образом… таким образом, ты можешь подготовиться к тому, что необходимо сделать.

Я осушил свой бокал и налил себе другой.

— Тебе стоит прочитать эту книгу, Вир. Ведь чтение входит в одно из твоих увлечений, не так ли?

— Да. Одно из них.

— Тогда ты определенно должен ее прочитать. Потому что эта книга могла бы оказать весьма драматическое влияние на остальные твои увлечения… причем очень скоро.

Глава 18

Голоса эхом отдавались в катакомбах, и Виру потребовалось крикнуть изо всех сил, чтобы заставить их замолчать.

Все быстро явились на зов Вира; на самом деле они были готовы к этому с тех пор, как Ренегар узнал, что Вир прибыл на Приму Центавра. Пришли даже техномаги, хотя каким образом они узнали о сборе — и почему их появления не заметили ранее, — оставалось загадкой.

— Я ничего не понимаю! — сердито сказал Ренегар. — Ветряные мельницы и Койот…

— Кихот.

— Неважно! Какое отношение это имеет к…

— Он говорил со мной намеками, — сказал им Вир. — Я в этом уверен.

— Какими еще намеками? — подозрительно спросил Ади.

— Такими намеками, которые могут понять только два человека, знающие друг друга много лет. Он находится под наблюдением и не может говорить со мной открыто… Но он был достаточно ловок, чтобы сообщить мне то, что хотел.

— Или ты неправильно его понял, — предположил Финиан. — Ты мог услышать то, что тебе хотелось услышать.

— Нет, — отрезал Вир. — Я слышал именно то, что он хотел мне передать. Он хотел помочь нам, — Вир начал загибать пальцы. — Он знает, что я имею отношение к Легионам Огня…

— К чему? — хором спросили все.

— К вам. Не берите это в голову. Он знает, что я связан с саботажниками.

Он пытался сообщить мне, что Дурла почти завершил свои приготовления. Что дракхи заполонили Приму Центавра. И что если мы собираемся что-то с этим делать, то это надо делать сейчас.

— Мы не знаем этого наверняка, — сказал кто-то. — Возможно, стоит подождать…

— Нет! — рявкнул Вир, заставив всех замолчать. — Вы не видели того, что видел я. Вы не видели отчаяния в его глазах. Он хочет, чтобы мы сделали все, что в наших силах, чтобы это остановить. Он знает, что безумный план Дурлы на самом деле составлен дракхами и закончится для всех нас трагически. Нам нужно нанести удар: открыто, публично и бесповоротно. Нам нужно перевернуть камень, под которым скрываются дракхи. Это единственный выход!

— Лондо может заманить нас в ловушку… — заметил Ренегар. — Если он является орудием дракхов, как ты говоришь…

— Тогда зачем ломать всю эту комедию, а? Если он подозревает, что я связан с подпольем, то почему бы ему просто не сообщить это дракхам? Сделать так, чтобы я исчез без следа, — и он щелкнул пальцами, — вот так. Неужели вы думаете, что дракхи не пытались выяснить, являюсь я мятежником или нет? Если бы Лондо сказал им о своем подозрении, то они бы уничтожили меня без колебаний, из соображений безопасности. Тот факт, что он этого не сделал… то, что я все еще здесь, а не замучен в темнице в назидание остальным… это значит, что я говорю вам правду! И то закодированное сообщение, адресованное мне, тоже имеет смысл! Мы должны остановить их!

— Каким образом? — это был, конечно, важный вопрос. Его задала Гвинн.

Удивительно, но Вир ответил на него.

— Пора, — медленно сказал он, — дать возможность всем и каждому узнать о том, что этот мир захвачен дракхами. Для этого нам надо раскрыть их штаб.

Лондо догадался, где он находится. Я тоже, если честно. Он постоянно говорил о высоком строении, которое не является тем, чем кажется…

— Башня Власти, — внезапно произнес Ренегар.

— Ну, конечно, — сказал Финиан, посмотрев на Гвинн. — Здание без окон. В этом есть резон.

— Мы уже сканировали его, чтобы выяснить, нет ли там признаков технологии Теней, — напомнила ему Гвинн. — Нам ничего не удалось там обнаружить.

— Вероятно, потому что во время того сканирования там еще ничего не было, — предположил Вир. — Или этих технологий было так мало, что их было трудно обнаружить. Никто не мог попасть внутрь для более тщательного сканирования, потому что это место тщательно охраняется Первыми Кандидатами.

— И оно по-прежнему хорошо охраняется, — заметил Ренегар. — Если дракхи действительно там… и если мы намерены раскрыть их присутствие… то как, по-твоему, мы это сделаем?

— Очень просто, — Вир зловеще улыбнулся. — Мы будем драться на копьях.

Глава 19

Г'Кар сидел в камере, находившейся глубоко под дворцом. Все его тело болело, но какой-то отдаленный звук заставил его оживиться. Где-то неподалеку шло какое-то большое собрание. Он и раньше слышал подобные звуки и принимал их за какое-то подобие религиозной церемонии. Они любили религиозные церемонии, эти центавриане. Таким образом, можно было поддержать дух народа, основное занятие которого, казалось, заключалось в том, чтобы всеми силами сломить дух других.

Однако всякий раз заслышав такие звуки, Г'Кар задавался вопросом, не является ли он, в конечном счете, причиной этого шума? Он представил, как его посадят на телегу или что-либо в этом роде и повезут к их большому храму, связанного с ног до головы, забрасываемого по дороге перезрелыми плодами. В храме его, несомненно, подвергнут разнообразным пыткам, надеясь вырвать из него крик, как прежде это пытался сделать Картажье, а потом он умрет отвратительной смертью. Удивительно, но сейчас он уже не возражал против такой судьбы. По крайней мере, он бы знал, что его ждет. Ежедневные избиения и пытки совершенно измотали его. Его тюремщики тоже постепенно теряли терпение: несмотря на все их действия, им не удалось выдавить из него ни звука.