Генри Олди - Вожак Страница 42

— Продолжайте собирать материал!

Связь прервалась.

— …Сдавайтесь, и никто не пострадает! Мы гарантируем…

В ответ из окна второго этажа, перекрыв синтетический голос, басовито загрохотал тяжелый пулемет. Ограда, за которой засели десантники, взорвалась осколками бетона. Бойцы вжались в землю. Никому не хотелось проверять, выдержит ли силовая защита поцелуй пятидесятиграммовой разрывной пули. Индивидуальный генератор поля — не стационарный купол. От автоматной очереди спасает, проверено не раз, но от крупнокалиберной дуры…

Вскоре пулеметчик угомонился. На улице воцарилось затишье. В отдалении щелкали одиночные выстрелы; казалось, там колют орехи. Над городом вставали дымы редких пожаров. По большому счету, очаги сопротивления были подавлены. Зачистка заняла меньше пяти часов. Для миротворцев на сегодня все закончилось, и только сержанту Бахраму не повезло. Их высадили на окраине: проверить квартал, где сканеры засекли подозрительное движение. Мобы ушли дальше, а отделение Бахрама продвинулось на триста метров и нарвалось на ураганный огонь астлан, засевших в двухэтажном доме.

Позицию цапли выбрали грамотно. Толстые стены, узкие окна. Сотня метров открытого пространства — считай, предельная дистанция для парализаторов и полис-разрядников. Автоматчики на первом этаже, пулемет и снайпер — на втором. Кто-то прятался на чердаке, но до сих пор себя не проявлял.

Пора заканчивать, решил сержант. Если бы не приказ «вертеть гуманность», Бахрам выжег бы это осиное гнездо плазменными гранатами. Нет, начальство за такое вставит смолёный фитиль и не побрезгует. К счастью, оговорка «по возможности» предоставляла сержанту частичную свободу действий. Неизбежные потери, подумал он. Если в разумных пределах, то не фитиль, а проявление инициативы.

Бахрам извлек из подсумка «глаз», активировал визуальный контакт со шлемом, дал первичное наведение — и «глаз», зажужжав, устремился к дому. Модель имитировала жука-бронзовку с Хордада. Оставалось надеяться, что бронзовки — твари международные, и астлане не сообразят, что за гость к ним пожаловал.

Обшарпанная грязно-розовая стена приближалась рывками. Качалась, как пьяная, уходила вправо, влево — «глаз» двигался к цели по сложной траектории, имитируя полёт насекомого. Минута, и соглядатай нырнул в окно первого этажа.

Двое автоматчиков. Ближний отмахнулся от наглого жука, пытаясь сбить насекомое ладонью. «Глаз» увернулся — комната перед сержантом крутнулась безумной каруселью — и вылетел в соседнее помещение. Трое. Еще двое; у одного — гранатомет. Ящики с патронами в коридоре. Стрелок в угловой подсобке. Лестница на второй этаж. Компьютер выстраивал в шлемосфере объемную схему здания, отмечая позиции солдат противника.

— Арванд, Фарсак, Хош — скрытно в обход по правому флангу! Найти место для проникновения, занять позицию и доложить.

— Есть!

— Гуштам, на тебе пулеметчик. По команде уничтожить. Разрешаю стрельбу боевыми.

— Есть!

— Джандал, снайпера засек?

— Так точно.

— По команде уничтожить.

— Есть!

— Всем остальным — по команде залп из подствольников шоковыми боеприпасами. Затем плотный огонь в паралич-режиме и штурм. Готовность пять минут.

«Глаз» ткнулся в запертую дверь. Сердито взвыл, обследуя препятствие, и улетел прочь по сумрачному коридору. Надо скорректировать программу, отметил сержант. Дать указание «глазу» добраться до запертой комнаты через окно. Нет, чердак важнее. Иди знай, сколько человек там засело, и с каким оружием.

В небе сверкнуло, затрещало, словно за облаками закоротило проводку. Над городом сконденсировался пузырь исполинской сферы. Пузырь подернулся рябью, сквозь него проступил флаг Лиги: россыпь звезд на темном фоне. Оператор выставил настройки, и изображение обрело глубину и четкость.

— От Совета Галактической Лиги! — раскатилось над крышами. — Астлане! Будьте благоразумны! Мы пришли помочь. Пришли сотрудничать…

Первым ответил пулемет. Ленту снарядили трассерами, и огненный пунктир устремился в небеса, насквозь прошив флаг Лиги. Вот, понял сержант Бахрам. Вот момент для штурма! Спасибо лиговским пропагандистам…

— Арванд, вы на месте?

— Так точно. Вижу черный ход.

— Всем: готовность пять секунд! Гуштам, Джандал — огонь! Уничтожить цели!

В окне, где засел пулеметчик, полыхнуло миниатюрное солнце. Уложил Джандал снайпера или нет — выяснять было некогда.

— Шоковыми — огонь!

Индукционный подствольник стреляет бесшумно. Зато взрыв шоковой гранаты выглядит сногсшибательно — в прямом смысле слова. Дюжина вспышек — внутри дома и снаружи, перед самыми окнами. От грохота даже у миротворцев заложило уши.

— Паралич-режим! Огонь!

Бахрам не успел разобраться, сколько народу засело на чердаке. Ну и ладушки — две гранаты сержант лично положил в чердачное окно.

— На штурм!

Существуй соревнования по бегу на сто метров в полной выкладке с препятствиями — как, например, шквальный огонь противника — отделение сержанта Бахрама взяло бы кубок. Ослепшие, оглохшие астлане стреляли наугад. От редких попаданий десантников берегла силовая броня. Ударил гранатомет; снаряд проломил брешь в заборе. Спины обдал дождь бетонной крошки.

Пятьдесят метров. Двадцать. Десять.

В трапециях окон-бойниц пляшет рваное пламя. Над ухом свистят пули. Упругие толчки попаданий — защита держит. Парализаторы бьют в упор, высвечивая коридоры и оседающих на пол защитников. Хлипкая дверь с треском вылетает от пинка. Сержант перепрыгивает через содрогающееся тело. Штабеля ящиков, рассыпались картонные коробки… Позади дробно топочут сапоги бойцов — тех, кто не полез в узкие окна.

— Чисто!

В комнате, словно пара любовников, лежат парализованные астлане. Дальше, дальше! — надо прошерстить здание.

— Чисто!

В глубине дома — стрельба. Группа Арванда зашла с черного хода.

— Чисто!

— Не стрелять! Свои!

Лестница на второй этаж. Щербатые ступеньки без перил, со стен сыплется растрескавшаяся штукатурка. Под ногами хрустят осколки кирпича и битое стекло, звенят стреляные гильзы. В лучах солнца клубится дым, перемешанный с пылью. Воздух пропитан пороховой гарью.

На пороге комнаты, где прятался пулеметный расчет, Бахрам не задержался. К смраду горелой плоти сержант давно привык, но лишний раз нюхать жареное — ищите дурака. Взгляд скользнул по обугленным трупам, по останкам пулемета…

— Доложите потери.

— С нашей стороны — трое раненых и один контуженный. Со стороны противника — трое убитых, двое раненых. В отключке девятнадцать цапель.

— Чердак проверили?

— Так точно.

— Командир…

Дверь, за которую не смог проникнуть «глаз», была выбита. Джандал и Гуштам посторонились, давая командиру дорогу. В маленькой, пять на шесть шагов, каморке сидели двое стариков. Столик на львиных лапах, крест-накрест расчерченное поле, квадратные ячейки. В центре — цветные треугольники. Фишки, коробка с плоскими костями…

Поглощены игрой, старики игнорировали чужаков.

— Вот! Вот!

Звук был отключен. В голосфере бесшумно вспыхивали взрывы. Онемев, билось в истерике рыжее пламя на дульных срезах автоматных стволов. Безъязыко корчились разряды парализаторов. Тишайше падала выбитая дверь…

— Вот! — кричал доктор Н’диди, указывая на сферу.

Врывались в грязно-розовое здание бойцы ВКС Лиги. Куклами лежали астлане.

— Они сражались! Сражались до последнего! И если почтеннейший шри Бхарадваджа опять скажет мне, что этот плен недостаточно честен, я откушу шри Бхарадвадже оба его ослиных уха! Я сожру их с арахисовой подливкой! Коллега Шнейер, выясните, кто руководил этой операцией. Мне нужны эти пленники. Срочно!

Старик, одетый в просторную блузу цвета обожженной глины, потряс коробку с костями. Раздалось щелканье, похожее на стрекот насекомых. Когда кости упали на стол, старик с видимым удовлетворением кивнул и переставил бордовую фишку на пять ячеек вперед, к центру поля.

Его соперник собрал кости в коробку с аккуратизмом педанта. На нем, как на плечиках, уныло обвис легкий сюртук, накинутый поверх бежевой рубашки без ворота. Брюки оба игрока приобретали на одной барахолке: светлая парусина, дешевка, пузыри на коленях. Старик в сюртуке был плохо выбрит. Щеки, подбородок и дряблую шею покрывала редкая седая щетина. Лишь след от давнего ожога на щеке сиял девственной чистотой: на сизом глянце ничего не росло.

— Вы позволите нам доиграть партию?

Сержант не сразу понял, что обращаются к нему. Недоумение усиливалось тем, что никто из игроков так и не обернулся к дверям. Старику в блузе пришлось повторить вопрос.