Альфред Ван Вогт - Гиброиды Страница 46

— Десять тысяч долларов! — заорала женщина вслед убегавшему ребенку — По радио передали — десять тысяч долларов. Он мой, слышите? Слэн — мой, я его первая заметила!

В голове Джомми мелькнула мысль, что женщина, должно быть, обращается к другим женщинам, которые выскочили из многоэтажки. Слава богу, хоть мужчины на работе!

Страх придал мальчику новые силы, и он помчался по узкой дорожке вокруг дома, а в спину ему несся грозный вал жадности. Он сжался под напором злобы и пронзительных криков нищих, как церковные мыши, людей, бросившихся в погоню за богатством, которое они были не в силах вообразить даже в самых сокровенных мечтах.

Его охватил ужас от одной мысли о том, что его могут просто забить до смерти этими швабрами, мотыгами, метлами и граблями и оставят лежать на тротуаре с разбитой головой, переломанными костями и искромсанной плотью. Пошатываясь от усталости, мальчик забежал за угол. Бурлящая толпа не отставала. Он чувствовал, что преследователи начинают нервничать: россказни о слэнах несколько охладили их. Однако сознание единства придавало смелости каждому в отдельности. Толпа напирала.

Джомми очутился во внутреннем дворике, одна из стен которого была заставлена штабелями пустых ящиков. Они высились темной горой, вершину которой, несмотря на солнечный день, заволакивал туман. Мелькнула спасительная мысль, и Джомми начал карабкаться по ящикам.

Боль острыми клыками впилась в бок. Выбравшись наверх, мальчик осторожно пролез в глубину и полуприсел-полуупал в свободное пространство между двумя рядами. В сгустившейся темноте его глаза различили неясное темное пятно на пластиковой стене здания. Джомми выставил вперед руку и ощупал край дыры. Еще мгновение — и он протиснулся внутрь, обессиленно рухнув на сырую землю. Острые камешки вонзились в тело, но мальчик слишком устал, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. Джомми лежал, затаив дыхание, а толпа бушевала во дворе.

Темнота подействовала успокаивающе, подобно мыслям матери передТем, как она приказала ему скрыться. Над головой послышались шаги, и это означало, что он находится в небольшой полости под лестницей. Джомми с удивлением подумал: чем, интересно, можно было пробить такой прочный материал, как пластик?

Свернувшись калачиком, он думал о матери, уже мертвой, если верить радио. Мертвой! Теперь ей нечего бояться. Джомми хорошо знал, что мать с нетерпением ждала дня, когда сможет вновь соединиться на том свете с мужем. “Но прежде, Джомми, я должна поставить тебя на ноги. Покинуть этот жестокий мир было бы легко и приятно, но пока ты не вырастешь, я обязана защищать твою жизнь. Все годы жизни с твоим отцом мы провели, работая над его великим изобретением, но наши усилия пойдут насмарку, если ты не продолжишь эту работу”.

Почувствовав, что сейчас разрыдается, мальчик переключился на другое. Сознание мало-помалу прояснялось: небольшой отдых, как видно, пошел на пользу. Правда, теперь он гораздо острее чувствовал боль от мелких, впившихся в тело камешков. Джомми попытался переменить позу, но расщелина оказалась слишком узкой.

Джомми попробовал разровнять камни под собой и сделал открытие: это были вовсе не камни, а осколки пластика, попавшие внутрь, когда в стене пробивали отверстие. Размышляя о дыре, он вдруг осознал, что кто-то за стеной тоже думает о ней. Эта неясная мысль, донесшаяся снаружи, обожгла мальчика как огнем.

Джомми в панике попытался выделить из общего фона как саму мысль, так и сознание, ее породившее. Однако вокруг было слишком много посторонних мыслей, слишком много суеты. Солдаты и полиция рассредоточились по узкому проходу между домами, обшаривая каждый закоулок. На мгновение ему удалось уловить в хаосе ясную и холодную мысль Джона Петти:

“Так где вы видели его в последний раз?”

“Он завернул за угол, — сказала какая-то женщина, — и сразу исчез”.

Джомми дрожащими руками начал собирать с земли осколки пластика. Усилием воли он заставил себя успокоиться и принялся аккуратно и быстро заделывать дыру, используя влажную землю в качестве цементирующего раствора. При этом он прекрасно понимал, что все его старания окажутся напрасными, если кому-нибудь взбредет в голову внимательно осмотреть стену.

Все время, пока он работал, мальчик ощущал слабую, но настойчивую мысль того, другого человека, которая должна была бы быстро утонуть в водовороте, бурлившем в его сознании. Этот некто продолжал думать о дыре. Джомми никак не мог разобрать — мужчина это или женщина, однако мысль — дьявольское порождение извращенного разума — присутствовала постоянно.

Мысль эта, туманная и волнующая, все еще была здесь, когда преследователи начали отодвигать ящики, осматривая пустоты, а затем постепенно удалилась вместе с шумом погони и сопутствующими алчными образами толпы. Его искали в другом месте. Джомми еще долго слышал шум, потом наконец все стихло. Мальчик понял, что наступила ночь.

Возбуждение продолжало витать в воздухе. Из домов доносился шелест мыслей обывателей, обсуждавших события, очевидцами которых они стали.

Наконец наступил момент, когда Джомми понял, что больше медлить нельзя. Где-то снаружи оставался бодрствующий разум, знающий о его местонахождении, хотя и — предпочитающий помалкивать. Недоброе предчувствие охватило Джомми, и он решился. Дрожащими руками он разрушил импровизированную стену и, одеревеневший от долгой неподвижности, осторожно протиснулся наружу. Каждое движение отзывалось острой болью в боку, волна слабости затуманивала сознание, однако он все же решился покинуть убежище. Джомми пробрался к краю штабеля и начал спускаться вниз Когда ноги готовы были коснуться земли, раздались быстрые шаги и маленький слэн впервые почувствовал присутствие человека, доселе скрывавшегося в засаде.

Тонкая рука вцепилась мальчику в лодыжку, а старческий голос торжествующе произнес:

— Вот и славненько! Слезай-ка к Бабуле. Бабуля позаботится о тебе, будь спокоен Бабуля у нас умненькая: она была уверена, что ты забрался в дыру, о которой те недоумки даже не подумали. Да, Бабуля у нас умненькая. Она сделала вид, что уходит, а потом вернулась. Ей известно, что слэны могут читать мысли, поэтому она думала очень-очень тихо, и только о кухонных делах. Это-то и сбило тебя с толку, верно? Так и должно было случиться. А сейчас пойдем, Бабуля присмотрит за мальчиком, ведь она тоже жутко не любит легавых.

От страха у Джомми перехватило дыхание: он узнал разум той жадной старухи, вставшей на пути, когда он удирал от Джона Петти. Одного мимолетного впечатления вполне хватило, чтобы запечатлеть в сознании образ этого злобного существа. А сейчас от нее исходила такая волна черных мыслей, такими омерзительными были ее намерения, что мальчик только дико взвизгнул и что есть силы пнул ее ногой.

Тяжелая палка старухи опустилась на его голову в тот самый миг, когда он понял, что бабка вовсе не беззащитна. Удар оказался достаточно сильным, чтобы отключить сознание слэна. Мышцы свело судорогой, и тело мальчика рухнуло на землю.

Джомми почувствовал, как ему связывают руки, потом, приподняв, волокут по земле. Наконец старухе удалось втиснуть мальчика в шаткую тележку. Она набросала сверху тряпья, пропахшего конским потом, машинным маслом и мусорными ящиками.

Тележка покатилась по выбоинам переулка, и сквозь перестук колес Джомми уловил ворчание старухи:

— Бабуля была бы самой настоящей дурой, если бы позволила легавым сцапать тебя, мой драгоценный. Десять тысяч в награду — держи карман шире! Мне бы наверняка не досталось ни цента Кто-кто, а Бабуля знает, что почем в этом мире! Когда-то она была известной актрисой, а теперь — просто старьевщица, которой не то что сто раз по сто долларов никто не даст, но и сотни никто не подбросит. Плевать я на них хотела! Бабуля еще покажет, что можно сотворить с молодым слэном. Уж я — то точно сумею сколотить состояние при помощи этого дьяволенка…

Глава 2

Опять здесь этот отвратительный мальчишка!

Кетлин Лейтон замерла в защитной позе, но тут же расслабилась. От него не было спасения даже на высоте пятисот футов, на которую вздымались окружавшие дворец стены. Правда, будучи единственным слэном и прожив столько лет в окружении врагов, избавляешься от страха перед кем-либо, даже перед Дэйви Динсмором, которому стукнуло целых одиннадцать лет.

Она ни за что не обернется, не покажет мальчишке, что знает, что тот идет по широкому застекленному проходу. Кетлин упорно продолжала ограждать свое сознание от Дэйви, поддерживая минимальный контакт, необходимый, чтобы не дать застичь себя врасплох. Она будет и дальше смотреть на город, делая вид, что не подозревает о его приближении.

Город начинался сразу за стенами — огромное пространство, застроенное домами, окрашенными во все мыслимые цвета. На них причудливым рисунком легли вечерние сумерки, с каждой минутой поглощая краски. Как только солнце скрылось за горизонтом, зеленая равнина, расстилавшаяся за городом, почернела. Потеряла свою обычную голубизну и речка, уносившая вдаль свои воды. Даже затянутые дымкой горы насупились, под стать грусти в ее собственной душе.