Джон Браннер - Звездное убежище Страница 5

Но, упрямо сказал себе Викор, это именно то, что чувствует группа. Или должна чувствовать.

Во всяком случае, это чувствует он.

Вот единственный способ выразить свои чувства Рейдж. Он должен был как-то их выразить, потому что испытывал неодолимое стремление, но не мог выйти из роли курьера. Он ждал ответа в состоянии беспокойства, доведенном до предела, и облегченно вздохнул, когда она изящно склонила голову и улыбнулась.

— Спасибо, Викор, — сказала она. — Это было приятно услышать.

Затем она оживилась.

— А теперь, пожалуйста, расскажи о ваших пассажирах.

Глава четвертая

Звонко выкрикнув последнее оскорбление, офицер-пага развернулась, шурша коротким платьем, и направилась из приемного зала к креслам на транспортере. Чем скорее она попадет к своим, тем лучше.

Ференц отмахнулся от глейсских регистраторш, предлагающих карты, денежные сертификаты и прочие нужные вещи. Он, прищурив глаза, наблюдал за пагой, представляя себе ее мужчину. Паг должен быть на ярд выше Ференца, вдвое мускулистее обычного человека, с безволосыми щеками и черепом, с длинными белыми зубами, оскаленными в бессмысленной ухмылке. Если в одежде, то в блузе из металлических нитей, которую даже сильному пагу-мужчине не порвать. Паг будет неразговорчив: на Пагре редко детей мужского пола учат разговаривать по-настоящему.

Нарисовав такую картину, Ференц почувствовал, что ссадины в его душе заживают. Офицер с Пагра, вероятно, была права: ни он, ни любой другой кэтродин не заставят ее подчиниться. Еще бы! Если для занятия любовью в ее представлении нужно забраться в клетку с самцом своего вида, а он для начала изобьет до полусмерти…

И все-таки он мечтал бы заставить ее проглотить оскорбление.

Он развернулся на каблуках, протянул длинную по кэтродинским стандартам руку, а пагские стандарты абсолютно неземные. Рука его легла на плечо археолога Лигмера, который погрузился в изготовленные глейсами карты.

— Послушайте, молодой человек, — резко сказал Ференц. — Мне не понравилось ваше отношение к некоторым вопросам. Тогда, на корабле. Лучше будет, если вы отложите в сторонку свой строго научный подход, когда вас слышат паги. Не знаю, как много вы, археологи, уже разболтали, но если ваше легкомысленное отношение типично, то наносит сильный ущерб нашему престижу.

Лигмер глуповато заморгал, глядя на него. Потом перестал рассматривать карты и отодвинулся, чтобы Ференц убрал руку с его плеча. Он с достоинством произнес:

— Офицер Ференц, национальная гордость должна основываться на истине, на проверенных фактах. Неужели вы хотите, чтобы мы скатились на уровень паг и несли пустую чушь насчет «яростного духа кэтродинов»? Я думаю, нет!

Ференц заколебался. Он попал в трудное положение. Ощущая свое преимущество, Лигмер продолжал:

— Разумеется, нет! Пусть они выдвигают необоснованные требования. Их заявления не впечатляют никого, кроме них самих. Поверьте, что мы, и я в том числе, не опустимся до такой чепухи.

— Ладно! — проворчал Ференц. — Но помните о том, что я сказал. Не забывайтесь.

— Конечно. К счастью, паги не все такие, как эта, с которой пришлось коротать время в полете. Некоторые вполне уравновешенны. Я буду работать совместно с женщиной из пагского археологического института, которая поддерживает что-то вроде подпольного движения и не участвует в националистической пропаганде.

— Не слишком правдоподобно звучит, — резко ответил Ференц. — Не позволяйте им себя обмануть, не считайте их разумными существами — разумно мыслить они не способны, это уж точно.

Лигмер покраснел, повернулся и отошел от стойки регистрации. Ференц проводил его суровым взглядом и позволил регистраторше оформить бумаги, необходимые для пребывания иа Станции.

Краем глаза он увидел, что чужак, Ланг, подошел к Лигмеру. Из любопытства, направляясь к лифтам, он прошел на таком расстоянии, чтобы расслышать разговор. Говорил, в основном, Ланг.

— …выразить свое восхищение вашим подходом, — сказал он.

Лигмер улыбнулся и сделал протестующий жест.

— Нет-нет, в самом деле, — настаивал Ланг. — Как вам известно, я много путешествовал и высоко ценю людей, которые не позволяют предрассудкам руководить своими мыслями.

Ференц нахмурился и прошел к своему лифту. Он сделал заметку в уголке своего мозга, что совсем не вредно проследить за Лангом. Что же касается Лигмера, то решил, что археолог недостаточно стоек и может подпасть под влияние паг. А замечание Ланга — человека, который вышел за пределы видимости родного солнца, и потому автоматически воспринимается, как значительная личность, могло усугубить ситуацию.

Еще один вопрос: куда делся этот священник, Дардано? Ференц взглянул на другие лифты и увидел толстяка, ждущего перед дверью. Ференц властно окликнул священника:

— Дардано!

Священник заморгал и начертил пальцем на своем одеянии ритуальный знак. Ференц его жест проигнорировал: вера Дардано утратила свой статус на родной планете.

— Да, сын мой?

— Офицер Ференц, если не возражаете. Дардано, я не должен бы говорить это вам, но лучше скажу, если никто не сделал этого до меня. Известно ли вам, что лубаррийка Икида — женщина, которая прилетела с нами, чтобы преднамеренно оскорбить кэтродинов? Вы слышали, по какой причине ее затребовали сюда?

Священник кивнул.

— Да. Мне показалось странным, — немного нервно сказал он, — что она путешествует вместе с нами, и я навел справки.

— И, тем не менее, вы вовлекали ее в разговоры. Кому-нибудь могло бы показаться, что вы пытаетесь соблазнить ее. Конечно, трудно ожидать проявлений хорошего вкуса с вашей стороны, поскольку вы постоянно живете и работаете среди лубаррийцев. Но вам следует быть более сдержанным, учитывая, что ваш долг, прежде всего — перед кэтродинами.

Дардано задохнулся.

— Я… Мое поведение было сдержанным! По крайней мере, я так считал. В конце концов, она принадлежит к моей вере, а мой долг — укреплять веру повсюду, где только можно. Я не предъявлял прав на нее, учитывая сложившиеся обстоятельства. Напротив, я счел необходимым выразить свое неодобрение, и этот способ показался мне наиболее очевидным.

— Права на нее?

— Ну да. Я не велел ей явиться в мою каюту, и не посетил ее сам.

— Но разве она не летела сюда к мужу?.. Внезапно Ференц все вспомнил и оборвал себя. Ну, конечно же! Вера Дардано содержала некоторые странные обычаи, злоупотребление которыми привело к ее отмене на Кэтродине. Например, запрещался брак между родителями детей; все семьи были перекрестными, и считалось антиобщественным иметь больше одного ребенка от того же самого партнера. Однако постоянный партнер необходим с финансовой точки зрения и поддержания дома. Своеобразная система, противоположная порядкам, общепринятым на остальных планетах Рукава, и, как выяснилось, на более далеких планетах галактики тоже.

— Ах да, — сказал Ференц. — Конечно же. Я забыл. Что ж, от человека ваших убеждений большего самоограничения потребовать трудно. Хорошо.

Он повернулся и уже собрался уйти, когда вдруг заметил миссис Икиду. Под руководством симпатичной девушки-глейсы она взбиралась на кресло транспортера. Глаза ее сверкали от волнения.

Священник за спиной Ференца вздохнул с облегчением. Ференц демонстративно сплюнул, выражая неодобрение и отвращение. Он был недоволен — глейсами, которые унижали кэтродинов, как в случае с Икидой; Дардано с его чувственной религией, потворствующей низменным желаниям; Лигмером за недостаток патриотизма; и, наконец, самим собой — за то, что не сумел заставить себя уважать пагу-офицера.

Ладно, у него хватает своих проблем, а еще нужно делать вид, будто он проводит здесь отпуск. Ференц обнаружил, что нужная ему кабина лифта стоит в ожидании, и шагнул внутрь. В последний раз окинул взглядом приемный зал и увидел, что Ланг продолжает беседовать с Лигмером, поглаживая своего зверька, но взгляд его устремлен на Ференца.

— Ваш… э-э… соотечественник, похоже, не одобрил ваших замечаний, — сказал Ланг.

Лигмер покачал головой.

— Ференц — наглядный пример того, от чего нам, кэтродинам, лучше бы избавиться, — сказал он. — Боюсь, однако, что такие типы слишком уж распространены, хотя, — добавил он с похвальной лояльностью по отношению к родной планете, — у нас положение куда лучше, чем на Пагре. Я полагаю, люди вроде Ференца были на своем месте, когда Кэтродин расширял владения. Это они включили в нашу империю Майкос и Лубаррию. Но, мне кажется, что их безусловное презрение ко всему не кэтродинскому несколько устарело.

Рукой с бумагами археолог обвел внушительный зал, в котором они находились.

— Презрение устарело, как только была обнаружена Станция. Когда стало очевидно, что кэтродины вовсе не превосходят остальных, ибо, на самом-то деле, эта Станция невообразимо далеко обогнала в развитии все, доселе известное нам.