Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ Страница 50

Часть V. МЕЛЬПОМЕНИЯ

13. Бегство с Солярии

Они отбыли в суматохе. Тревиц подобрал свое бесполезное оружие, открыл шлюз, и они ввалились внутрь. Только после того как взлетели, Тревиц заметил, что Фоллома тоже втащили.

Возможно, они бы не успели, если бы солярийские корабли не были такими несовершенными. У приближавшегося корабля ушло чудовищное время на то, чтобы сбросить высоту и сесть. Напротив, "Далекую Звезду" компьютер почти мгновенно поднял вертикально вверх.

И хотя эффект ускорения в гравитическом корабле отсутствовал, эффект сопротивления атмосферы оставался в силе. Наружная температура корпуса превысила допустимую по техническому паспорту.

Поднимаясь, они увидели, как сел один солярийский корабль и еще несколько приближались к месту посадки. Тревиц подумал, сколько роботов смогла бы одолеть Блисс, и решил: задержись они еще хоть на пятнадцать минут, им был бы конец.

Выйдя в космос (вернее, в разреженные слои атмосферы), Тревиц отклонил "Далекую Звезду" от вертикали, направив ее на ночную сторону планеты, чтобы быстрее остудить корабль. Они быстро скользнули в темноту, так как взлетели почти на закате.

Из своей каюты вышел Пелорат и сказал:

— Ребенок уснул. Мы показали ему, как пользоваться туалетом, и он все сразу понял.

— Наверно, в замке у него были такие же удобства.

— Я их там не видел, хотя искал, — сказал Пелорат. — Мы успели на корабль в последний момент, во всяком случае,я.

— Я тоже. Но зачем мы взяли этого ребенка?

Пелорат виновато пожал плечами.

— Блисс его бы не отдала, — сказал он. — Она как бы спасает эту жизнь за ту, которую отняла… Ей невыносимо…

— Я знаю, — сказал Тревиц.

— Этот ребенок очень странно сложен, — заметил Пелорат.

— Конечно, если он гермафродит.

— Знаете, у него есть яички.

— Разумеется, как же без них.

— И еще то, что я бы назвал очень маленьким половым отверстием.

— Уродство, — сказал Тревиц, скривившись.

— Ну, не такое уж, Голан, — возразил Пелорат. — Все приспособлено под его нужды. Ведь соляриец производит только оплодотворенную яйцеклетку. Или крохотный эмбриончик, который потом роботы выращивают в лабораторных условиях.

— Что случится, если бы солярийская система, основанная на роботах, развалится? Они не смогут производить жизнеспособное потомство.

— У любой планеты возникнут серьезные неприятности, если развалится ее социальная система.

— Однако я не стал бы безутешно рыдать над солярийцами.

— Гм, — сказал Пелорат, — я полагаю, эта планета не показалась особенно привлекательной. Я хочу сказать, нам. Но ведь ее население и социальная структура совершенно не нашего типа, дорогой друг. Исключите население и роботов, и вы получите планету, которая, напротив…

— Может деградировать, как Аврора, — сказал Тревиц. — Как себя чувствует Блисс, Янов?

— Боюсь, она переутомилась. Она сейчас спит. Ей тяжело пришлось, Голан.

— Я тоже не развлекался.

Тревиц закрыл глаза и подумал, что и ему не мешает немного поспать, после того как он убедится, что солярийцы не преследуют их. Пока что компьютер не сообщал о каких-либо искусственных объектах в космосе.

Тревиц с горечью подумал о двух планетах космитов, которые они посетили. Одну — со злыми дикими собаками, другую — со злыми, нелюдимыми солярийцами. Ни там, ни там не нашлось ни малейшего намека на местонахождение Земли. За два посещения они приобрели только Фоллома. Тревиц открыл глаза. Пелорат сидел на том же месте, по другую сторону от компьютера, и серьезно смотрел на него.

— Мы должны были оставить э солярийского ребенка, — с неожиданной убежденностью сказал Тревиц.

— Бедняга, — сказал Пелорат. — Они бы его убили.

— Пусть даже так, — ответил Тревиц. — Он часть их мира, их общества. Если у них принято убивать лишних…

— Ах, мой дорогой, это очень жестоко.

— Это рационально. Мы не знаем, как о нем заботиться. Может быть, с нами он будет дольше страдать и все равно умрет. Что он ест?

— Полагаю, то же, что и мы, старина. Собственно, проблема, что будем есть мы. Сколько у нас припасов?

— Достаточно. Достаточно. Даже с учетом нового пассажира.

Это замечание не обрадовало Пелората.

— У нас довольно однообразная диета, — сказал он. — Нам следовало запастись какими-нибудь продуктами на Компореллоне, хотя их кухня не слишком совершенна.

— Мы не могли. Как вы помните, мы улетали довольно поспешно. Как и с Авроры и как, тем более, с Солярии… Не так уж страшно некоторое однообразие. Удовольствия от этой еды мало, но жизнь она поддерживает.

— А если нам понадобятся свежие запасы, мы сможем их загрузить?

— В любой момент. У нас гравитический корабль, и гиперпространственные Прыжки мы можем совершать легко и быстро. Для нас Галактика не так уж велика. В считанные часы мы можем добраться до любой звезды. Но сложность в том, что на половине планет Галактики только того и ждут, чтобы захватить наш корабль. Я предпочитаю некоторое время не показываться никому на глаза.

— Пожалуй, вы правы… А Бандер, похоже, не заинтересовался кораблем.

— Он его толком и не рассмотрел. Мне кажется, солярийцы давно забросили космические полеты. Их главное желание — чтобы их оставили в покое, а если бы они шныряли по Галактике и привлекали к себе внимание, им бы это вряд ли удалось.

— Что мы собираемся делать дальше, Голан?

— У нас осталась еще третья планета, — сказал Тревиц.

Пелорат покачал головой.

— Если судить по первым двум, от третьей многого ожидать не приходится.

— Да, сейчас. Но, как только высплюсь, я дам компьютеру задание проложить путь к третьей Запретной планете, тогда посмотрим.

Тревиц проспал дольше, чем собирался, но это было неважно. На борту корабля не было ни дня ни ночи, и суточный ритм соблюдался не слишком точно. Путешественники сами назначали время дня. И частенько у Тревица и у Пелората (а у Блисс еще чаще) не совпадал естественный ритм еды и сна.

Не поспать ли еще час-другой, думал Тревиц, соскребая с себя грязь в душевой (воду приходилось экономить, поэтому грязь было предпочтительнее не смывать, а именно соскребать), когда он обернулся и увидел перед собой Фоллома, тоже полностью раздетого.

Тревиц отпрянул и, так как душевая была маленькой, стукнулся обо что-то твердое. Он крякнул с досадой.

Фоллом с изумлением уставился на голого Тревица. Тревиц в смущении прикрылся рукой. Тогда Фоллом тонким голосом сказал:

— Привет.

Тревиц вздрогнул от неожиданности, потому что Фоллом сказал это на галактическом, хотя слово звучало заученно.

— Блисс — говорит — вы — вымоете — меня, — разделяя слова, старательно произнес Фоллом.

— Да? — Тревиц положил руки ему на плечи. — Ты — стой здесь.

Тревиц показал на пол, и Фоллом послушно посмотрел вниз, очевидно ничего не поняв.

— Не двигайся, — сказал Тревиц, взяв руки ребенка и прижав их к его туловищу, требуя неподвижности. Он торопливо вытерся, надел трусы, потом брюки и вышел из душевой.

— Блисс! — заорал он.

На корабле нельзя было оказаться дальше нескольких метров от остальных, и Блисс немедленно появилась из двери каюты. Улыбаясь, она сказала:

— Не пойму, это вы меня зовете, Тревиц, или я слышу легкий шорох ветерка в траве?

— Перестаньте острить. Что это такое? — Тревиц показал через плечо большим пальцем.

Блисс взглянула и ответила:

— Вроде бы тот юный соляриец, которого мы вчера взяли на борт.

— Это вы взяли его на борт. С какой стати я должен его мыть?

— Я думала, вы не станете возражать. Это очень смышленое существо. Он быстро усваивает слова галактического. То, что ему объяснили, он не забывает. Конечно, я помогаю ему.

— Разумеется.

— Да. Я его успокаиваю. Во время последних событий на планете я держала его в полусонном состоянии. Я слежу, чтобы на борту корабля он спал, й стараюсь отвлечь его от тоски по роботу Джемби, которого он любил.

— И в конце концов, надо полагать, ему здесь понравится.

— Надеюсь. Он молод и потому сможет приспособиться, и я поддерживаю это в той степени, в какой рискую вмешиваться в его разум. Я собираюсь научить его говорить на галактическом.

— Тогда и мойте его сами, ясно?

Блисс пожала плечами.

— Пожалуйста, раз вы настаиваете. Я просто хотела, чтобы он подружился со всеми. Я думаю, что каждому из нас полезно выполнять что-нибудь из родительских обязанностей. И вы, конечно, можете принять участие.

— Не до такой степени. Когда закончите с мытьем, избавьтесь от него, я хочу поговорить с вами.

— В каком смысле "избавиться от него"? — с неожиданной враждебностью спросила Блисс.