Яна Ясинская - Выбор шатеры Страница 6

Северный катарский ветер, как обычно, лютует. Обледенело всё: промёрзшая земля, горы, редкие деревья. Кажется, ещё немного и я сама покроюсь коркой льда. И это называется весна!

Зелень в горах Катара появляется лишь в середине лета, а пока разве что мох встретишь. Тёмно-зелёный. Многолетний. Или карликовые кустарники, тоскливо пробивающиеся сквозь многовековые скалы. В этом, пожалуй, и есть весь Катар. Здесь всё, включая людей живут, не столько «благодаря», сколько «вопреки» суровой северной природе, то и дело норовящей похоронить всё живое под непролазными метровыми сугробами и толстой заветренной коркой льда.

Отдельными островками среди Северных гор выделяется ярко-зелёная хвойная тайга — часть Сумрачного леса. Она начинается метрах в пятнадцати от меня, но лично я туда ни ногой! Что я дура? Опасное местечко, скажу я вам! Там запросто можно наткнутся на призраки-отголоски, которые неминуемо уведут тебя в чащу, где сведут с ума. Поэтому даже сейчас, опаздывая, я всё равно не рискую идти к шахте через хвойные заросли, предпочитая более длинную обледенелую горную тропку. Конечно, мало приятного пробираться по краю опасного ущелья, но уж лучше так, чем чокнутся в Сумрачном лесу.

С каждым шагом дышать всё труднее. Чем выше в горы, тем более разряженным становится воздух. Уж поскорей бы спуститься к копьям, там хоть и висит рудниковая пыль, но дышится всё равно легче.

Небо пронзительно синее. Ни облачка. Вот не везёт так не везёт! Лучи звезды Сатаба — дневного светила Дария безжалостно отражаются от ледяной корки, покрывающей, словно стеклянным панцирем, горы, заставляя глаза до боли слезиться. Лучше бы грели, чем ослепляли, — в который раз выругиваюсь я.

Звезда Сатаба в аккурат расположилась посреди небосклона. Полдень. Опаздываю примерно на час. Брат точно меня убьёт! Особенно узнав причину опоздания — моего спутника, который идёт, запыхавшись, следом. Дышит тяжело. Впрочем, чему удивляться: если уж мне — дарийке не по себе от разряженного воздуха, то что взять с мальчишки-альтаирца, для которого кислорода Дария и в низине-то не особо хватает?

— Ада, я давно хотел тебе сказать… — договорить мой альтаирец не успевает — заходится в очередном приступе кашля.

Ну сколько раз ему говорить, чтобы теплее одевался и не открывал лишний раз рот на морозе?! Ведь знает же — климат Катара вреден для его слабых лёгких.

Худенький, бледный, болезненный. До несуразности долговязый. Белобрысая ворона на фоне крепких темноволосых дарийцев. И без того здоровьем не блещет, так ещё додумался увязаться за мной в горы! Говорила же: не ходи! Но кто бы меня слушал?! Эван хоть и физически хилый, зато по характеру упёртый! Вот загнётся не ровен час в этих промозглых горах и тащи его потом на себе! Подозреваю, он только с виду такой щупленький, а попробуй поднять и с места не сдвинешь! Тем более я — тощая недокормленная двенадцатилетняя девчонка. Объясняйся потом перед его опекуном — священником, почему у его подопечного опять приступ случился! Ещё и виноватой останусь!

И надо же мне было додуматься заглянуть к нему перед дорогой! Я должна была догадаться, что альтаирец одну меня в рудники не отпустит, увяжется следом. Будто, помочь чем может! Только лишнее внимание привлечет. Представляю лица стражей Дэбэра, если те обнаружат, что возле императорских шахт альтаирец шляется. Впрочем, нет… Лучше не представлять.

Я младше Эвана почти на три года, ростом едва достаю ему до плеча, но роль старшей в нашей странной дружбе негласно отводится всё же именно же мне. Эван, будучи родом из, насколько я поняла, довольно состоятельной альтаирской семьи, совершенно не приспособлен к реальной жизни, особенно в Катаре. Вот и приходится его постоянно опекать. Иначе точно пропадёт без меня!

— Увязался на мою голову, — ворчу я, поднимаясь на цыпочки, чтобы посильнее укутать шею альтаирца тёплым шарфом, заодно потуже завязываю тесёмку его мехового плаща. — Не хватало только, чтобы ты опять воспаление лёгких, как в прошлом году, подхватил! Две недели возле твоей кровати проторчала!

Произношу быстрее, чем успеваю сообразить — зря я такое брякнула. Ну вот. Обиделся. Последнее время мой альтаирец стал каким-то уж больно нервным и обидчивым. Никогда раньше таким не был. Слово поперёк сказать нельзя — сразу замыкается в себе. А ведь ещё совсем недавно мы могли с Эваном без проблем болтать обо всём на свете. Честно: не понимаю, что происходит с моим другом.

— Я не просил тебя об этом, — тихо произносит мальчишка, отводя от меня свой пронзительно синий взгляд. — Извини, что создал тебе проблемы.

Улавливаю нотки задетого самолюбия. Ну надо же! Не просил он! Как же! Не помнит просто, как в бреду постоянно звал: Ада, Ада, Ада… Я чуть с ума тогда не сошла от беспокойства за него. Боялась, что не ровен час и вправду помрёт. Как я тогда жить без него буду?

— Извини, — бурчу я, ненавижу извиняться! — Я не то хотела сказать…

Всю оставшуюся дорогу мы идём молча. Говорить не хочется. Он странных размышлений на тему, да что такое происходит с Эваном, меня, в какой-то момент, отвлекает возмущённый голос братца.

— Где ты шлялась?! А он что здесь делает?! — шипит возмущенный Анигай, бурявя недовольным взглядом настырного мальчишку-альтаирца. Тот отвечает ему тем же.

За три года нашего с Эваном знакомства, брат так и не смог смириться с мыслью, что я — чистокровная дарийка дружу с «заклятым врагом» — соседом-альтаирцем. Хотя надо отдать должное Эвану, он тоже повышенной симпатией к Анигаю не страдает. Мальчишки! Что тут ещё скажешь! И не важно, какой расы. Все одинаковые! Того и гляди подерутся! Каждый раз между ними вставать приходится! Вот и сейчас…

— Извини, это я виновата. Я его попросила со мной пойти. Мне одной страшно было… — неуклюже пытаюсь выгородить Эвана перед скептиком-братом.

— Тебе?! Страшно?! — кажется, ещё немного и Анигай прыснет от смеха. — Сама-то веришь в этот бред?

Мы с Анигаем двойняшки. Но на этом наши родственные связи, пожалуй, и заканчиваются. Взаимопонимания между нами ноль, как, впрочем, и внешнего сходства. На фоне высокого черноволосого тирана-братца я выгляжу бледной мелкой молью. Правда, Анигай всегда слушается эту «моль», когда речь идёт об очередной афере под названием «Как раздобыть дары, чтобы не сдохнуть с голоду в этом проклятом Катаре». В этом я ас!

Например, это была моя гениальная идея воровать прямо под носом стражей Дэбэра из императорских шахт топливные кристаллы, чтобы продавать их контрабандистам. О том, что, если нас заловят, то непременно казнят, мы предпочитаем не думать. Какая разница, где сдыхать: на плахе или от голодухи в нашей обледенелой хижине? На плахе, может, и не так мучительно будет.

— Я хочу помочь! — упёрто повторяет Эван.

— Помочь он хочет! — возмущению Анигая, кажется, нет предела. — Да из-за тебя нас в шахте сразу поймают! Ты же, как бельмо на глазу! Неужели не понимаешь?

В этом Анигай прав. Эван сильно выделяется на фоне нас — дарийцев. Мы почти все темноволосые, глаза либо карие, либо чёрные. В очень редком случае фиалковые, как у меня. Но я, скорее, исключение из правил. Альтаирцы наоборот — блондины или рыжие. И глаза у них синие, зелёные или голубые. У дарийцев таких не бывает.

На Дарии все альтаирцы наперечёт. Их здесь редко встретишь. Только среди военнопленных, которых заметно поубавилось за время перемирия. Но Эван не военнопленный. Он — другое дело. «Типа» гость. Правда, кого и зачем, я не знаю. В чужие дела не лезу. Вопросы не задаю. Недаром у нас в Катаре говорят: чем меньше знаешь, тем дольше живёшь!

— Я хочу помочь! — упрямо повторяет мальчишка-альтаирец. — Могу на страже постоять. Или внимание охраны отвлечь.

Анигай недоверчиво хмыкает.

— Это точно! Запросто отвлечёшь! А нам потом перед святошей за твой труп оправдывайся!

Чувствую, назревает очередная ссора. Как же они меня оба достали!

— Всё! Хватит! Пошли лучше, а то пересменок закончится и останемся без кристалла. А значит — без еды!

Растущему организму Анигаю есть хочется всегда, поэтому брат не прекословит. Ведёт нас одному ему известным новым путём к заброшенной шахте. В прошлый раз мы промышляли в другом месте, но после очередного землетрясения (они у нас в горах не редкость) старую тропинку вместе с шахтой завалило огромным скальником, так что Анигаю пришлось искать новое место добычи кристалов.

Не люблю я эти рудники. Когда иду к шахте, стараюсь не смотреть на работающих здесь каторжников: болезненных, забитых, измождённых. Несмотря на официальное перемирие, в рудниках полно «забытых», «списанных в утиль» военнопленных. Их легко узнать по широкому чёрному металлическому браслету на руке. У каторжников-дарийцев точно такие же, только красные. Их статус считается повыше. Содержание получше. Но ненамного.