Уильям Шатнер - Риск капитана Страница 7

К тому времени когда индикатор обратного отсчета показал, что его силовое поле готово восстановится, Пикард уже знал, что он просто обязан совершить еще один орбитальный прыжок. И не только в голодеке. Кирк оказался прав. Это испытание было слишком интенсивным, чтобы прочувствовать его за один раз.

В этот момент силовое поле Пикарда восстановилось, и давление отрицательного ускорения на его плечи исчезло, когда воздух вокруг него, заключенный внутри поля, задвигался с такой скоростью, с какой и должен был. Он посмотрел налево, чтобы проверить процесс нарастания грозовых туч на юге, и был на мгновение озадачен, увидев маленький, темный силуэт Кирка, движущийся впереди него.

Кирк был на расстоянии километра, хотя по плану их прыжка в этот момент они должны были быть на расстоянии пятисот метров. Пикард мигнул, и потерял Кирка на фоне темных облаков. Вершины некоторых облаков спорадически озарялись глубинными, внутренними молниями. Пикард почувствовал, как учащенно забилось его сердце.

– Джим, по моему вы сбились с курса.

Он сосредоточился на дисплее сенсора на верхней части лицевого щитка, и его пульс стабилизировался, когда он определил местонахождение желтой метки, отмечающей положение Кирка. Пикард нахмурился. Скорость Кирка уменьшалась не так быстро, как его собственная.

– Джим, еще не время начинать гонку к финишу.

Кирк был одним из самых честолюбивых людей, с которыми когда-либо сталкивался Пикард. В критическом положении Кирк отдал бы другу или даже совершенно незнакомому человеку последний кислородный репликатор со своего скафандра, не думая о награде. Но в любое другое время, если работу можно было превратить в гонку или любой другой вид соревнования, Кирк всегда первым предлагал это, и обычно побеждал.

– Джим? – повторил Пикард.

Он посмотрел на участок своего сенсорного дисплея, который показывал, что при текущей траектории Кирк приземлится по меньшей мере в восьмидесяти километрах от их цели. Тогда это превратится в длительную пешую прогулку.

– Джим, если это гонка, вы не сможете победить, если пролетите мимо зоны приземления.

Пикард согнул предплечье, чтобы проверить огни статуса своего костюма, и убедиться, что бортовая система связи функционирует. Он вздохнул, почувствовав что снова будет втянут в непрошенное соревнование со стариной Кирком: увлеченным, упорным, и явно нуждающимся время от времени в небольшом уроке смирения.

А затем Пикард увидел свет, который изменил все. Приемник коммуникатора его костюма демонстрировал пурпурный цвет. Но под ним цвет мощности сигнала светил оранжевым. От передатчика в костюме Кирка не было несущей волны. А это могло означать только одно.

Кирк подсчитал, что до того как он вступит в контакт с тропическими джунглями Баджора с солидной скоростью в триста километров в час, у него чуть больше трех минут. Приняв соответствующее распластанное положение, чтобы немного замедлить конечную скорость падения, он смог сбросить еще несколько километров. Но со своими полностью обесточенными сенсорами и компьютерами его костюма, он никогда не сможет точно узнать свою скорость. Также, как он никогда не узнает, что же не так с его костюмом.

Меньше минуты назад индикатор обратного отсчета времени показал, что его силовое поле готово восстановиться, как и было запрограммированно, но потом дисплей на лицевом щитке померк, а в наушниках его шлема раздался непрестанный белый шум статики.

Кирк тотчас же двинул подбородок к физическому резервному управлению у основания его шлема. Он громко произнес коды активации компьютера. Он попробовал пододвинуть руку вперед к ручной активации силового поля на управлении на нагрудной пластине, но скорость была слишком высока, чтобы он смог двинуться.

Ничего не работало. Но он не запаниковал. Как его неоднократно учили судьба и Спок, всегда есть возможности. Так что пришло хорошее время для того, чтобы обдумать некоторые из них. Пока его разум анализировал ситуацию и обдумывал решения, время словно замедлилось. Конечно пурпурно-зеленые джунгли Баджора надвигались, но более неторопливо. Даже звук рассечения окружающего воздуха казалось отдалился, и в этот момент он осознавал только звук собственного дыхания и своего неторопливого пульса.

Почти без усилия он увидел три возможных выхода. Первым было бездействие, и он отказался принимать такой исход. Вторым – полный перезапуск систем его костюма, с последующим холодным перезапуском его щитов. За минуту до удара он мог бы отказаться от перезапуска щитов и вместо этого положиться на обычный парашют. Но это если заранее предположить, что он сможет остаться в устойчивом положении после прохождения звукового барьера Баджора. Ударная волна от такого перехода для поддержания соответствующей позиции требовала идеально рассчитанного применения силы. А без любого рода индикатора скорости предугадать этот момент было практически невозможно.

Кроме того, если его костюм не включится ко времени перехода на субзвуковую, Кирк сомневался что сможет развернуть мономерный парашют за тридцать секунд до приземления. А это оставляло его перед третьей возможностью.

Как только он пройдет сквозь звуковой барьер, в устойчивой конфигурации или нет, он сбросит свой шлем и перчатки, затем сломает затвор на нагрудной пластине, чтобы освободиться от термической оболочки на спине. После чего он вручную откроет контейнер и вытащит запасной парашют. После того как секунду спустя откроется основной парашют, все что ему останется сделать – удержаться на разъединенных при – ной парашют. основной парашют.вязных ремнях в момент последующего толчка в пять g.

Кирк вспомнил услышанную когда-то дискуссию о таком маневре между опытными орбитальными дайверами. Но похоже единственный дайвер, который удачно пережил его был легендарный К’Тейл, однорукий клингон, который был пионером спортивных орбитальных затяжных прыжков в атмосферах газовых гигантов класса J вроде Юпитера. Такие прыжки у дайверов иногда занимали до двух стандартных дней до момента спуска до уровня опасного атмосферного давления, после чего их обычно транспортировали на судно, с которого начинался прыжок, переполненных историями о том, что они видели океаны намного большие, чем на населенных планетах, грозы, которые могли поглотить луны, огромные гондолы до километра в длину парящих на газовых мешках существ, которые были обычны для миров класса J также, как были обычны гуманоиды на планетах класса M.

К’Тейл пропал лет десять назад во время почти мифического прыжка на планету Т’Пол – самый большой газовый гигант в пространстве Федерации. Он падал на планету четыре дня, прежде чем судно потеряло сигнал его скафандра. Кирк видел клингонскую оперу в основу которой лег бесконечный прыжок, в которой выдвигалась теория, что К’Тейл попал в червоточину в ядре планеты, и будет продолжать падать целую вечность.

Естественно опера была очень продолжительной. После этого Кирк счел клингонов этой эпохи чересчур сениментальными людьми. Он не сомневался, что К’Тейл был раздавлен атмосферным давлением точно также как он сам вскоре размажется по пейзажу Баджора. Он убедился, что детали полога джунглей, проносящегося под ним: сверкающие проблески извилин серебристых рек, змеящихся медленными изгибами через чахлый подлесок – постепенно меняются на безводные кустарниковые заросли.

Он оценил свою высоту в восемь километров, что ставило его скорость чуть выше одного баджорского Маха. Одна минута до вечности, подумал Кирк. В его уме всплыл образ его юного сына Джозефа. Он очень хотел бы изгнать и этот образ, и эту мысль из своего разума.

Через три дня от этого момента – когда прибудут Спок и Маккой – я снова увижу своего мальчика. Три дня с того момента, как Жан-Люк и я окажемся на Баджоре, мы разобъем лагерь на берегу Внутреннего моря, будем много есть и много говорить, и увидим вещи, которые никто из нас прежде не видел.

Кирк был меньше чем за минуту до верной смерти. Он приготовился в очередной раз одолеть ее. А потом его скорость упала до субзвуковой, и он потерял контроль.

Для Пикарда это было похоже на полет на его личной яхте с «Энтерпрайза», что-то что он не мог делать слишком часто, но чему отдавал предпочтение. Маленькое судно, которым он теперь управлял в спасательной миссии – его костюм для орбитального затяжного прыжка – был по существу быстрым, сверхмощным, сверхзащищенным катером, столь же легким в управлении в деформации, и столь же незамысловатым, как и шатл. Только оснащенный для атмосферного полета костюм был словно живой, и Пикард старался воззвать ко всем навыкам, которые он приобрел в полетах на своей яхте, чтобы манипулировать силовыми полями и доставить себя прямо в точку пересечения с траекторией Кирка.