Мертвая тишина - С. А. Барнс Страница 8

— Одна из крупнейших космических катастроф в истории человечества и одна из величайших нераскрытых загадок, — добавляет Нис с несколько неуместным восторгом. Что ж, у всех свои радости.

Взгляд Лурдес мечется между «Авророй» на экране и мной.

— До этого самого момента, — бормочет затем она.

— Да. До этого самого момента, — киваю я.

— Хрена себе, — шепчет девушка, то ли сознательно, то ли нет повторяя недавнюю реплику Воллера. Потом уже обычным голосом подытоживает: — И где же он был все это время?

— Да кто ж его знает, — отзываюсь я и скрещиваю руки на груди, словно бы надеясь этим жестом унять заходящееся сердце. «Аврора»! Здесь. — Это черт-те как далеко от места, откуда они в последний раз выходили на связь. Сомневаюсь, что они планировали забираться в такую даль.

— Никто не планировал, — бурчит пилот, хотя уже не столь угрюмо, как прежде.

Пальцы девушки порхают над панелью управления, и изображения на экранах мерцают, чуть размываются и мгновение спустя снова становятся резкими, немного увеличившись в размерах.

— Больше не увеличить. — объясняет она. — Камеры не рассчитаны на увеличение на таком расстоянии. Но и так видно — никаких следов взрыва. По крайней мере, с этого борта.

Лурдес права. Правый борт «Авроры» выглядит таким же блестящим, как и в репортажах о ее отправлении, которые крутили в новостях — сначала после старта, а потом после исчезновения.

Я смотрела эти видеозаписи в интернате взахлеб, уже планируя собственный путь к звездам. Будь я хотя бы на несколько лет постарше, всеми правдами и неправдами выбила бы себе место в экипаже лайнера. После отправления корабля я еще долго мечтала о новых круизах, о своих новых шансах.

— Лайнер дрейфует, — замечает Воллер. — Тяги нет.

— Переговоров тоже не слышно, — нехотя добавляет Лурдес. — Я передаю отзыв на сигнал бедствия с тех самых пор, как мы его поймали, но… ответа нет. — Помявшись, она спрашивает: — Думаете, там остался кто живой, или?..

Шестьсот пятьдесят душ. Шестьсот пятьдесят трупов.

На мостике повисает тишина. Лайнер представляется холодным и неподвижным, на его корпусе в лучах прожекторов искрится иней. В иллюминаторах не видно ни огонька.

— Согласно архивам, «Аврора» была оснащена системой генерирования воды. Наисовременнейшей по тем временам, — в конце концов нарушает молчание Нис. — Но запасов продовольствия у них было всего на восемнадцать месяцев. По-видимому, решили, что этого хватит до подхода помощи, если с кораблем что-нибудь случится.

Вот только по неизвестной причине все пошло совершенно иначе.

— Боже мой, — шепчет девушка, нервно теребя капсулу со свитком на цепочке. — Несчастные! Умереть от голода здесь, в полном одиночестве и…

— Этого мы не знаем, — успокаивающе перебивает ее Кейн. — Быть может, они эвакуировались на спасательных капсулах. Пока рано судить. — Он бросает на меня предостерегающий взгляд, хотя я и не вижу смысла обманывать Лурдес.

Возможно ли, что люди покинули лайнер? Конечно. Но даже если так, ни одной спасательной капсулы в итоге не обнаружили. Да и что произошло бы после катапультирования? Воздух закончился бы задолго до того, как подоспели спасатели. Другая, но ничуть не менее ужасная смерть.

На эту тему, однако, я решаю не распространяться. Мне говорили, что у меня «беспечное отношение к смерти». Этот перл принадлежит психологу «Верукса», работавшему со мной после Ферриса, и преследует меня с тех самых пор. Из-за этого заключения — о ребенке — исследовательские миссии «Верукса» оказались для меня закрыты, и, подозреваю, по этой же причине я так и не стала капитаном транспортника. Видимо, «беспечность» интерпретируется и как «небрежность».

Что совершенно неверно. Если я кем и пренебрегаю, то исключительно собой, и за всю карьеру у меня никогда не было потерь личного состава. Скажу одно: если вам доведется стать свидетелем смерти всех, кого вы когда-либо знали, если вам придется наблюдать, как в их глазах медленно угасает свет и это чудесное собрание странностей, привычек, пристрастий и мечтаний превращается в недвижную массу плоти и костей, вы раз и навсегда усвоите не только то, что жизнь бесценна, но и то, что смерть абсолютно неотвратима. Как бы вы ей ни противились. Люди, которых вы любите, однажды умрут, и иногда это происходит раньше, быстрее и ужаснее, нежели вы способны вообразить. Иногда по вашей же вине.

И я предпочитаю смотреть в лицо этому неумолимому проявлению реальности, нежели закрывать глаза на его существование. И предпочитаю ограничивать себя в привязанностях. К кому угодно. Зачем обрекать себя на боль? Видимо, именно поэтому меня считают бесстрастной, холодной и даже, как однажды подслушала, «какой-то стрёмной».

— Надо возвращаться, — заявляет Кейн. — Свяжемся с диспетчерской, они кого-нибудь пришлют. Спасателей.

Мне нравится его оптимизм, его умение сохранять надежду. Всего этого мне недостает.

Вот только спасать некого. Остается только эвакуация останков и имущества. А в таком случае…

Я внимательно рассматриваю «Аврору», ее темные иллюминаторы, давным-давно остывшие двигатели, предполагаемую роскошь — и ужас — внутри. Одни лишь затраты на постройку составили миллиарды. И это двадцать лет назад.

В голове мелькает мерзкая мыслишка. Штука в том, что наши регламенты основаны на старинных морских законах. В частности и в том, что касается происшествий, что нынче в космосе случаются не столь часто, как в дни испанских галеонов и навигации по звездам.

Но невостребованные остатки кораблекрушения есть невостребованные остатки кораблекрушения.

— Чего ты ждешь? — набрасывается Лурдес на Воллера, чьи руки неподвижно лежат на пульте управления. — Давайте выберемся отсюда и доложим о находке. — Ее передергивает. — Как будто смотришь на братскую могилу!

Так и есть. И все же… Десятка пресловутых золотых смесителей с эмблемой «Авроры» будет более чем достаточно, чтобы открыть собственную транспортную компанию. Если не по реальной рыночной стоимости, то по расценкам черного рынка за всякие экзотические сувениры уж наверняка. А владельцу можно не беспокоиться о безупречном послужном списке и коммуникабельности.

Нога пилота отбивает нервный ритм, но руки не двигаются.

Неужто мы с Воллером в кои-то веки оказались единомышленниками?

Лурдес неуверенно смотрит на меня.

— Кэп?

— Клэр! — в голосе Кейна слышны предостерегающие нотки.

И все же я молчу, и тогда Воллер поворачивается в кресле ко мне, вопросительно склонив голову набок. Выражение моего лица явно отражает его собственные мысли, поскольку вытянутая физиономия пилота медленно растягивается в улыбке.

— О да! — восклицает он, направляя на меня указательный палец. — Разумеется! Вот такое безрассудство мне по душе! Нахрен «Гинзбург»! Вперед, к богатству!

Воллер снова склоняется над пультом и вбивает