Селия Фридман - Рожденные в завоеваниях Страница 9

Фериан остановился.

И уставился на нее.

— Скажи мне, что ты видишь, — попросил ли Пазуа.

Девочка — стройная, бледная, хрупкая — отличалась от всех, кого Фериан когда-либо видел. Казалось немыслимым, что она вообще сумела выжить. Ее кожа была бесцветной, волосы имели несвойственный людям оттенок — кровавый, с неестественным блеском, — и падали ей на плечи, закрывая горло, словно тысяча свежих порезов.

— Это их ребенок? — не веря своим глазам, прошептал Фериан. — Она же не азеанка…

— Рецессивный синдром, — объяснил ли Пазуа. — Приглядись повнимательнее.

Фериан дотронулся до ее разума своим особым сознанием и понял, почему директор пригласил его сюда. Внутри хрупкого тела, там, где должны были быть мысли, не было ничего. Н и ч е г о. Ни элементарного сознания, никаких обрывочных воспоминаний, — ни единого намека, что тело когда-то населялось. Пораженный Фериан обыскивал мозг ребенка со всей тщательностью, на которую только способен зонд. И все равно не нашел даже намека на сознание.

Что только может означать… Хаша!

— Фериан? — окликнул его директор.

Он очнулся и понял, что дрожит.

— Сколько ей лет? — сдавленно проговорил Фериан.

— Шесть стандартных. Четыре с чем-то лугастинских. — быстро ответил директор.

— Значит, до полового созревания.

— Несомненно.

Что это может значить?!

— Фериан?

Он заставил себя заговорить.

— Это телепатия, — хрипло произнес зонд. На ощупь поискал стул, нашел, сел. — Она слишком рано приобрела чувствительность… — его передернуло.

— Значит, сомнений нет?

— Да.

Фериан снова дотронулся до сознания девочки — или пустоты вместо сознания. Ни шепотка, полное безмолвие!

— Она установила блокирующий щит, причем очень хороший, — определил он.

Специально подготовленные телепаты не могли ему сопротивляться, но как подобное удавалось этой малышке?

Директор был спокоен и последователен, оплот здравомыслия в той буре, что царила в душе Фериана.

— Современная теория утверждает, что экстрасенсорное пробуждение связано с гормональными изменениями, которые в свою очередь связаны… — забубнил он.

— Будь проклята теория! — и благословенна, — добавил он, переводя ругательство свою злость на браксинский, где благословение считалось ругательством. — Девочка обладает телепатическими способностями — она активный телепат. Послушай, директор, ты не стал бы запечатывать себе глаза, если бы никогда ничего не видел. Какой смысл? А она явно видела свет и отказалась от него и ее ментальные веки закрыты так плотно, что сквозь них не проникает ни лучика — в любом направлении. Это определенный признак телепатии, более явного я не встречал.

— Ты можешь ее спасти?

— Уточни, — нахмурился Фериан.

— Установи контакт. Выведи ее наружу.

— Трудно…

— Но выполнимо?

Фериан задумался над проблемой.

— А ты думал о возможных последствиях? Я оставляю отчетливо браксинский след…

— Другие зонды уже пытались, — пожал плечами директор. — Все. Если ты не сможешь этого сделать, то мы ее потеряем. — Он вздохнул и ментально передал свое разочарование. — Твои эмоциональные составляющие… уникальны. Может, это сыграет роль. Я надеюсь.

Он замолчал. Фериан некоторое время обдумывал, что знает об этом случае, затем спросил:

— Она видела, как умирали родители?

— Ее нашли рядом с трупами, — директор ментально передал образ, поскольку слова не могли передать весь этот кошмар. Единственное, что осталось от двух самых влиятельных лиц из азеанской Службы Безопасности, стали два черных неподвижных куля, по форме напоминавшие человеческое тело.

Браксинский яд. Чудовищная полуживая субстанция, которая много дней может оставаться незамеченной в крови жертвы, а потом внезапно взрывается и превращается в массу бурлящего черного ада. Она сожрала Дармела, его заразили. А его жена подхватила заразу, когда пыталась спасти мужа. Но ребенок…

— Она тянулась к родителям, — пояснил ли Пазуа. — Вероятно, яд прекратил действие до того, как она до него добралась.

— Она вступала с ним в контакт? — резко спросил Фериан.

Директор кивнул.

— Я этого не предполагал, — Фериан посмотрел на девочку — слабую, такую хрупкую! — и снова коснулся ее мозга своим сознанием.

— Метаболические сигналы колеблющиеся, странные, — размышлял он вслух. — Потрясение так захватило ее?

— Ты думаешь, она попала в ловушку кошмара? — переспросил ли Пазуа.

— Возможно.

Фериан сел на край кровати. Медленно, с грациозностью, что была частью его генетического наследия и частично подготовки, он провел рукой по телу девочки, и положил ладонь ей на лоб.

— Я готов, — отчетливо произнес он.

И он пошел вперед, в сознание ребенка.

Там была только тьма.

Фериан продвинулся вглубь.

(Сопротивление).

Он настаивал.

(Темнота. Страх).

(Мягкий вход).

«Вторжение — не источник зла. Позволь мне погрузиться в тебя. Не будет никакого вреда».

(Сопротивление любому контакту).

«Тебе совсем не нужно меня касаться. Отойди в сторону. Я пройду насквозь и выйду за границы. Нет необходимости в прямом контакте».

(Ослабленное сопротивление. Психическая усталость. Потенциальная уступка и сдача позиций).

«Образ: амеба уступает при приближении инородной частицы. Частица проходит сквозь клетку, отчетливая и отдельная, и выходит с другой стороны. Амеба светится, целая и неповрежденная».

(Податливость. Тьма расступается. Внутреннее молчание).

Фериан до предела напряг свои чувства; внутри ничего не было. Он поднялся на поверхность, чтобы только послать ли Пазуа ментальное сообщение:

«Нет выхода».

«Совсем ничего?».

«Психические рефлексы. За ними нет мысли».

«Именно это сообщали и остальные».

«Я попробую прямой эмоциональный ввод».

Ему не требовалось говорить то, о чем думали оба: восприятие эмоций у Фериана было уникальным среди телепатов, и такой путь мог пройти только он один.

Фериан сформировал и очистил вектор эмоции. Направляемый одной мыслью, единственной нитью внутреннего сознания, зонд способен достигнуть самых глубоких и самых закрытых областей сознания. Но должно быть что-то, что его направляет, и именно это сидевший на краю кровати девочки Фериан надеялся вдохновить к действию.

«Печать!» — предложил он.

(Ничего не чувствующая тьма).

«Ненависть!».

(Тьма без ответа).

«Ярость!».

(Полная тишина).

«Обвинение!».

Шевеление мысли где-то глубоко — слишком слабое и слишком быстрое, чтобы ее поймать. Он клял себя за то, что он не сверхчеловек, как и супертелепат. Фериан попробовал тот же стимулятор еще раз, но не добился ответной реакции.

— Хоть не мертвая! — сказал он вслух, без особого энтузиазма.

Фериан приготовил образ, собрал для передачи. Образ будет означать его самого для ребенка — девочка будет мгновенно понимать, кто нарушил уединение ее сознания. Фериан очень тщательно выбирал образ, предполагая, что ее прошлое запечатало у нее в сознании вполне определенные предубеждения. Затем он с силой протолкнул образ в ее сознание.

Образ был браксинский и он тут же вспыхнул внутри нее.

Дитя Дармела лиу Туконе восстал. Волны отвращения поднялись вокруг Фериана, давили на него, это была инстинктивная реакция девочки — желание изгнать его, но девочка на самом деле не знала, как это сделать.

Она отрицала реальность.

Фериан настаивал.

Она сломалась.

«Нет никаких браксинских экстрасенсов!»

Фериан ухватился за ее реакцию и крепко держался за нее. Одна ясная мысль может служить линией жизни для ее сознания, несмотря на то, что оно заперто. Девочка старалась уйти от него, вернуться во внутренний мир, который обещал (но полностью не давал) освобождение от всей боли и раздражения. Фериан позволил ей туда уйти. И последовал за ней.

(Кипящая вина. Ненависть к себе. Болото морального уродства — образ самой себя).

Это для него не было новостью и Фериан откинул их прочь.

(Ужас! Боль!).

Он ухватился за них.

Мысль отошла назад, назад, назад через уродство к центральному средоточию страдания, к…

Дармел кричит.

Девочка испуганно поднимается из полусна в мир, за пределами ее понимания. Воздух пульсирует от ужаса и агонии там, где раньше был только воздух. Нечеловеческая боль накатывает на нее — откуда она исходит? Девочка смутно осознает, что мать выбежала в прихожую, испуганный ребенок следует за матерью.

Живой яд, введенный ее отцу много дней назад, активизировался. Яд пустил корни у него в груди, он мутирует, растет и питается плотью Дармела, пока не выходит на плече — черная коагулирующая паралитическая живая ткань. Если бы это проявилось на руке или на ноге, то отца можно было бы спасти — немедленной ампутацией, для чего у Суан имелся специальный кинжал. Но яд уже добрался до областей, слишком ценных для удаления. Дармел лиу Туконе бьется в агонии. Черная пена брызжет у него изо рта и ужас перехватывает дыхание. Черная масса пятнами покрывает пол у ног испуганной жены.