Колесница - Даниил Хотьма Страница 11

Назар довольно мурлыкнул и повёл партнёршу на крыльцо – её пальцы он крепко держал в своём тёплом капкане. Ракель была довольна не меньше, но старалась не показывать этого своим видом. Она догадывалась о причинах его интереса к себе – помимо тех, что под комбинезоном. Будучи одиноким, корнет старательно вредил себе самому, а заодно и окружающим. Чем он успел прославиться в Подбени? Ослушался приказа и похерил всю карьеру. Был бит по морде. Тупейшим образом подставился под Изгнание, навсегда оставил друзей, родных, и вообще всю свою жизнь променял на бессрочный круиз с незнакомкой. А что теперь? Теперь он освободил Тасю и смог сопроводить её в худо-бедно безопасное место – а стоило всего-то грамотно его направить. Надавить в нужную точку.

Ракель считала, что совладает с этой машиной так же, как и с папиным локомобилем. Две ладони, сплетённые вместе под милым предлогом о бальном этикете – это ещё не всё, но уже что-то.

– Что я вижу? – заигрывала Лизавета Егорьевна. – Офицер ранен! Поражён в самое сердце стрелой Амура. Прошу, сударь, проходите. Я украду вашу даму на пару мгновений.

Корнет, видимо, решил притвориться глухим.

– Кавалера прошу пройти. – уже настойчивее сказала Ольнатская. – Ни к его ушам женский разговор.

Капкан рук разжался. Назар посмотрел на Ракель, потом на Ольнатскую, и шагнул в залитый светом вестибюль, как на казнь.

– С тобой, милочка, сложнее. – тихо сказала Ольнатская. – Похлопотать бы над причёскою, да припудриться, но это всё ужасно долго! Твой гусар мне не простит. Поэтому, давай хотя бы просто переоденемся, хорошо?

– Вы меня просто спасли. – шёпотом поблагодарила Ракель.

Её проводили в гардеробную, вручив портплед и коробку с обувью подходящих размеров. Ракель по-быстрому переоделась и теперь оценивала результат, глядя в старое, облезлое по краям зеркало.

Кремовые лодочки подошли без проблем, а вот платье подвело. Ракель наивно ожидала чего-то не хуже, чем у Лизаветы Егорьевны, а получила открытую спину и голые ляжки. Атласная ткань бирюзового цвета смотрелась тускло. Не хотелось лезть в зубы дарёному коню, но ведь это ей, а не Ольнатской придётся весь вечер выглядеть так дёшево.

Ракель расплела хвост, тряхнула волосами, заставила себя улыбнуться отражению. «Горлицу» как-то пережила, и это сладится.

В атриуме её уже ждали. Назар бесстыже пялился на ноги, Таська прыгала от умиления, Ольнатская беседовала с каким-то мужчиной.

– Эля стала леди! – радовалась Тесету.

– Совсем другое дело. – согласилась Ольнатская.

Назар уже привычным жестом подал руку, и Ракель привычно согласилась. Стоять напротив, напоказ всем – не самая комфортная позиция.

– Потрясно выглядишь. – смущённо признался корнет.

– Как фаворитка? – уточнила Ракель.

– Ну хорош. – просил он. – Я серьёзно. Тебе очень к лицу.

Через толкучку в коридоре Лизавета Егорьевна провела гостей к широкой лестнице наверх, устланной коврами. Все почтительно расступались, салютовали шляпками, кто-то даже бил поклоны. Касательно лидера этой общины всё было ясно и без слов.

Вид со второго этажа напоминал ожившую фотокарточку из далёкой древности. Солидные господа и блистательные дамы торопятся на вечернюю премьеру в театр, или на выставку в музей. Живая музыка, бархатные занавески, хрустальные люстры, фужер шампанского за знакомство. Наверняка, когда-то так здесь и было. Сейчас же красивая фантазия рассыпа́лась от более детального просмотра. На культурное достояние Галереи смотреть было жалко, даже жутко – картины в рамках покосились и потемнели, от скульптур остались только изъеденные временем таблички, которых больше не прочесть. Всё давно побито, изорвано, раскурочено. Небольшая ремесленная артель с инструментом и тряпками облагородила бы все эти залы в два счёта, но галерейцев как будто не заботила разруха под самым своим носом.

Тасе было не до придирок. Она пожирала глазами эстетику старины, пачкала листы в записной книге со скоростью печатной машинки. Её родное племя сотню-другую лет назад наверняка выглядело так же, а может и сейчас выглядит. Иной раз сложно определить, где ещё дикари, а где – уже горожане.

– Вижу признаки замешательства на ваших лицах. – подметила Лизавета Егорьевна. – Не стесняйтесь, спрашивайте.

– Люди на праздновании. – предположила Тася. – Большой урожай, добрая охота... выборы вождя?

– Всё гораздо проще, Таисия. – успокоила Ольнатская. – У нас каждый день похож на праздник. Мы наслаждаемся искусством, беседуем о прошлом и будущем, пробуем изысканные блюда. Галерейцы вольны тратить свою жизнь исключительно на удовольствия, ведь всё бремя труда лежит на лакеях. Лакеи охотятся, заведуют торговлей, поддерживают в порядке нашу резиденцию. И прежде! – Ольнатская пристально посмотрела каждому в глаза. – Прежде, чем кто-либо из вас помянет это ужасное слово – рабство – я объясню разницу. Лакей получает за свой труд огромные суммы, и поверьте, я не о крышечках, или что там сейчас в обиходе у купцов-коробейников. – она обратилась к своему спутнику, который до сих пор угрюмо молчал. – Яков Корнеевич, любезный, не сочтите за труд продемонстрировать...

Мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака монетку и передал её Тасе.

– Настоящий червонец, как видите-с. – сообщил он. – С гербом, с печатью. Монете несколько сотен лет, её ценность неоспорима. В стенах Галереи расчёт ведётся одной лишь этой валютой-с. Можно с уверенностью заявить, что состояние усердного галерейского лакея сравнимо с казною целого городка где-нибудь на просторах Пустыря.