Эльфийский маг. Кровавый эльф - Максим Арх Страница 14

Придумать и уж тем более спеть хоть что-то вменяемое мне было чрезвычайно трудно. И дело тут было в том, что песни я особо не любил и уж тем более не запоминал их. Поёт что-то на фоне, и ладно, поэтому нужно хорошенько покопаться в памяти, чтобы вспомнить хоть что-то, что может напоминать песню или стихи.

Через пару минут молчания и монотонного шага я решился. Однако перед тем, как опозориться, посмотрел по сторонам и, к счастью, никого не увидев, предупредил:

— Лаваиль-Дар, ты имей в виду некоторые нюансы. Имеешь? Тогда запоминай. Во-первых, я маленького уровня, поэтому знаю пока очень мало — не дорос ещё. Подрасту — узнаю больше. — Тот согласно кивнул, а я продолжил: — А во-вторых, я ещё никогда никого не бафал. Поэтому не знаю, получится или нет.

— Ну так никто не мешает это сейчас проверить, — с серьёзным видом произнёс коронер и остановился. — Давай мне группу.

— Гм… что?

— Вы, бессмертные, называете это «пати». Давай пати — инвайт.

Посмотрел на свой идентификатор и, почесав нос, признался:

— Я не умею.

— Молодо-зелено, — хмыкнул Лаваиль-Дар, и в этот момент мой идентификатор пискнул.

Прочитал сообщение:

Лаваиль-Дар предлагает вам вступить в группу

Персонаж: НПС

Имя: Лаваиль-Дар

Уровень: 101

Положение в обществе: аристократ

Класс: маг всех стихий

Должность: королевский коронер

Локация: Изначальная территория солнечных эльфов

Репутация с Вами: 1 из 100

Агрессивность к Вам: нет

Хотите принять приглашение

ДА/НЕТ

Нажал, естественно, «да» и увидел, что в углу экрана появилась зелёная иконка с изображением эльфа.

Прошли несколько шагов.

Всё это время я пытался сообразить, что бы спеть. Спутник выжидающе молчал.

— Уважаемый Лаваиль-Дар, я всё же очень стесняюсь начать первым. Давайте, может быть, первым будете вы? Вы же всё-таки поэт по призванию. А я нахожусь ещё только в начале этого долгого пути. — Я решил вновь вернуться к обращению на «вы», чтобы немного польстить новоявленному сопартийцу.

— Гм, об этом я не подумал, — буркнул тот, пожав плечами. — Но в этом логика есть. Однако учти, — строго посмотрел на меня, — я самоучка. Поэтому после прочтения никаких положительных эффектов можно не ждать. Я тоже нахожусь в своём роде только в начале великого пути стихосложения.

— А ты пробовал? И кого в группу брал? — опять вернулся я на «ты».

— Слуг, — поскрипел зубами эльф, и я понял, что эта тема для него неприятна и, быть может, даже болезненна.

— Ну, тогда начинай, что ль, — безразлично произнёс я, демонстративно отвернувшись в сторону редкого лиственничного леса, что раскинулся невдалеке.

— Сейчас, — сказал тот, кашлянул и пробурчал: — Для начала будет простое. — И принялся озвучивать стих за стихом.

Там было практически всё, если так можно сказать об обширности затронутых тем. Причём настолько всё, что я даже с некоторым восхищением покосился на стихотворца. Он говорил о курах и гусях, о собаках и кошках, о кроколисках и скунсах. Его строфы затрагивали обои и шкафы, паркет и вилки с ложками, печи, трубы, камины и спальни. Фантазии его простирались буквально на все краски мира. Затронув грязные подворотни города, он с лёгкой руки переключался на пейзажи и начинал воспевать вершины горной гряды и равнины широких долин. Затем, вновь вернувшись в столицу, пройдясь своим словом по низменным кварталам Эльфграда, он мгновенно поднялся ввысь и стал воспевать планеты и звёздные системы. Темы и проблемы, поднимаемые коронером в своих виршах, оказались воистину масштабными и грандиозными. Было абсолютно ясно, что настолько широких просторов, которые объял Лаваиль-Дар, земной поэзии не достичь никогда.

Не прошло и четверти часа, как эльф-аристократ угомонился и робко покосился на меня:

— Ну как?

Он ждал от меня рецензии и понимал, что ту чушь, что он нёс, стихами назвать сложно. Следовательно, осознавал и то, что и комментарий будет чрезмерно критическим. Он это знал, и я видел его терзания. Но также я видел и его надежду. Он не ожидал похвалы. Он не ожидал восхвалений. Он просто ждал доброго слова. Слова, в котором должна была таиться эта самая надежда, говорящая о том, что он не безнадёжен. Что он талантлив и в скором времени, при должной тренировке обязательно… Мне всё это было видно. Но, невзирая ни на что, я не мог пойти против правды.

Поэтому я кашлянул и, понимая всю ответственность перед истиной, стал говорить только правду и ничего, кроме правды.

— На мой взгляд, уважаемый Лаваиль-Дар, ты только не обижайся, но твои стихи просто прекрасны! Это лучшее, что я слышал в своей жизни! Ни одна эльфийка, услышав эти вирши, не сможет устоять перед обаянием того, чьи уста принесли в бренный мир прекрасной Эллирры эти сказочные и неимоверно волшебные истины. Величайший слог, который ты сумел дать миру…

Но договорить я не успел.

— Что? Так плохо? — прервал меня коронер, сглотнув. Похоже, влить елея в его уши у меня не получилось.

— Ну, — прервался я, почесав затылок, — не то чтобы плохо, но…

— Прошу тебя, говори! Говори и не бойся меня обидеть! Клянусь всеми богами, твоя критика никак не отразится на результатах расследования.

В небесах громыхнуло.

— Говори, но помни: я обман увижу! — вновь попросил меня несостоявшийся пиит.

— Ладно. Скажу. Но учти, я не профессиональный критик. И вообще не критик, — вздохнул я и пояснил свою мысль: — Короче говоря, на мой неискушённый взгляд, твои стихи уж очень простые. Можно даже сказать — несколько примитивные.

— Ты прав, — легко согласился тот.

— Ты не обиделся? — обрадовался я.

— Нет, конечно. Я и сам всё это прекрасно знаю. Только это неважно. Ведь я же не собираюсь выпускать стихи в масштабе всех королевств, — сказал тот и, хлопнув себя травинкой по коленке, расстроенно повторил: — Массово распространять не буду.

— Массово — это хорошо, — подбодрил его я. — Ведь в массовом выпуске тоже должен быть некий стандарт. К нему нужно хорошенько подготовиться. Согласись, абсолютно недопустимо выпускать всякий шлак, тем более массово.

— Так мои вирши шлак? — прищурился собеседник, и мне даже показалось, что он сейчас заплачет.

Мне стало жаль рифмача-самоучку. Похлопал его по плечу и твёрдым, уверенным голосом произнёс:

— Прекрати ныть! Ты поэт, а не какой-то балаганный шут! Поэтому обязан держать себя в руках!

Тот набрал в грудь воздуха,