Эльфийский маг. Кровавый эльф - Максим Арх Страница 15

— Согласен с тобой, великодушный менестрель. Я внутренне был готов принять правду, какой бы горькой она ни была, но всё же не ожидал, что она будет настолько горькой.

— Не расстраивайся. Мы с тобой подучимся и тогда покажем всем этим варварам, что такое настоящая поэзия! — обнадёжил я его и, показав жестом предложение продолжить путь, спросил: — А есть в твоём репертуаре что-то более серьёзное?

— Что, например? — вытирая уже почти несдерживаемые слёзы, спросил пиит.

— Я имею в виду что-то более глобальное, чем то, что ты уже затронул в своих стихах. Поднимаешь ли ты, например, какие-нибудь проблемы мирового масштаба? Монументальные проблемы! Не какие-то эфемерные галактики, а реальные проблемы бытия? Я, конечно, слышал в твоих стихах строфы про звёзды, но были они, извини, мелки — не было конкретики, и потому не было и размаха.

Тот задумался, поправил воротник, сделал несколько неопределённых взмахов рукой и сказал:

— Понимаешь ли, мой друг Элай, серьёзные проблемы с кавалерийского наскока не решить. Они фундаментальны. Они могут изменить мировоззрение миллионов живых существ, населяющих наш прекрасный мир Эллирры. Вправе ли я подвергать сомнениям такое количество разумных всех рас?

— Стало быть, если сказать другими словами, то глобальной и животрепещущей темы у тебя нет? — пропустил я всё вышесказанное мимо своих розовых ушек.

— Есть, но там пока рифмы нет, — нехотя ответил коронер, поморщился и добавил: — И смысла тоже.

— Вот как? Тогда я вижу, что тебе нужна помощь. Давай попробуем оформить твою мысль в стих сообща. Возможно, после этого ты сможешь не просто выдавать набор текста четверостишиями, а при прочтении получившегося шедевра ещё и накладывать положительные баффы.

— Ты думаешь? Думаешь, дело в теме? В серьёзности стиха? — забеспокоился тот.

— Я не знаю. Я просто предлагаю. Сейчас очевидно одно — все твои вирши — беспонтовые. Они не приносят пользы ни тебе, ни окружающим. Вариантов остаётся ровно два. Забить на всё большой болт, закончив с поэзией. Ну или попробовать к делу отнестись более серьёзно, — решил помочь эльфу я и, не обращая внимания на его сморщившийся при моих словах нос, продолжил: — Причём отнестись к делу нужно настолько серьёзно, чтобы в высших небесных сферах ничего не могли поделать, кроме как восхвалить тебя и поднять на новый уровень стихослагателя.

— Гм… О серьёзности подхода я как-то не думал, — кашлянул коронер, выкинул травинку, заложил руки за спину и произнёс: — Есть одна крайне сложная задумка у меня — философская тема. Не знаю. Я её сверхинтеллектуальной сделать задумал. Но она настолько всеобъемлющая, что я даже спустя полгода всей глубины постичь так и не могу.

— Ого! Вот так тема! Говори! Давай попробуем постичь её вместе, — сказал я, раскрывая уши пошире.

— Сначала слушай общую концепцию. Попробуй воспринять философский смысл догмы, — сказал тот.

Я покорно кивнул и даже пальцами уши протёр, чтобы наконец постичь эльфийскую сермяжную правду.

— Я хотел написать вирши об эльфах. О нашей расе. Попытаться найти её судьбу, смысл бытия. Найти ответы на вопросы: откуда мы пришли и куда мы идём? Зачем мы здесь? Почему мы такие? Почему стремимся к одному и совершенно не замечаем другого? Почему мы рождены на светлой стороне и почему…

— Стой. Больше не продолжай. Достаточно. Я всё понял, — остановил я поток его сознания.

— Э-э, да? — опешил коронер.

— Да! — подтвердил свои слова я и, закрыв глаза, прочитал открывшуюся мне истину истин: — Что можешь услышать ты, безухое существо…

«Дзынь!» — зазвенел мой идентификатор, и я машинально посмотрел на него.

Внимание! Вы получили магический эффект «Слышать неслышимое».

Описание. Возможности вашего слуха возрастают, и вы начинаете слышать то, что другие существа услышать не могут.

Дальность: 100 шагов

Время эффекта — пятнадцать минут.

Эльф шёл, сосредоточенно глядя вперёд, однако после произнесения мной первой строчки стал замедлять шаг… Прошёл так несколько метров и, повернувшись, издал гортанный крик, в котором можно было угадать вопрос: «Э-а-ы⁈»

Глава 6

Место преступления

— Тебе плохо? — не понял я, тоже остановившись.

— Э-э, — более внятно прошипел эльф, показав на меня трясущимся указательным пальцем.

— Что за «э-э»? Плохо, говорю? Или чего? Воды? Подлечить? У меня маленький флакон настоя на жизнь есть, — сказал я и полез в сумку.

— Подожди! При чём тут какой-то настой⁈ О светлые боги! — прошептал королевский коронер, ошарашенно глядя на меня. — Повтори. Повтори, что ты сказал⁈ Что ты только что сказал?

— Настой на жизнь есть.

— Не это! Я про строчку стихотворения!

Я хмыкнул и повторил.

— А! О боже! Это же невероятно!

— Согласен. И предлагаю за это меня амнистировать, — перешёл я к более насущной теме, к которой, собственно, я шёл всё это время.

— Об этом говорить пока ещё рано, — отмахнулся эльф, не переставая разглядывать меня ошарашенным взглядом. — Но обещаю, я сделаю для тебя всё, что в моих силах! Ты просто гений! А гении не должны прозябать в темницах!

— Спасибо, конечно, но мне кажется, ты меня перехваливаешь. Пока есть только первая строчка. Да, она гениальна, как и всё, что я пишу, — скромно добавил я. — Но окончания двустишья пока нет.

— Это уже мелочь! Ты посмотри, насколько масштабна эта строфа!!! О боги! — в очередной раз выдохнул он, отошёл на обочину, опустился на траву и, обхватив голову руками, стал повторять так тронувшие его слова: — Безухие… Не услышат… Никогда не услышат, — шептал он. Это продолжалось пару минут, а затем коронер, подняв набухшие слезами глаза, простонал: — Понимаешь ли ты, что ты такое сказал? Ты — бессмертный пришлый, приходящий к нам лишь ради развлечений⁈ Как смел ты шестью словами описать всю боль и непоправимость нашего бытия⁈ Шестью незыблемыми словами собрать воедино всю историю нашего рода⁈ Все сомнения и надежды⁈ Ты всё вывернул наизнанку и обнажил нашу душу! Наши смятения, наши страхи и чаяния! Всё! Буквально всё ты вытащил из нашей многострадальной расы, открыв миру нашу суть!

Сказав эти странные слова, неадекватный сломленный пиит закрыл ладонями глаза и, на этот раз не сдерживая себя, горько заплакал…

Сразу успокаивать я его не стал. Я понял, что, от балды чесанув какую-то хрень,