Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний Страница 18

В мантии она выглядела квадратной. Без неё у беловолосой обнаружилась фигура. Вполне женская и пропорциональная. Если не брать в расчёт, что талия, для неё казавшаяся узкой, была шире, чем бедра Архи. И шире значительно.

Северянка спустилась к кафедре. Причём двигалась она с удивительной для такого громадного тела грацией. Пожалуй, в этом она напомнила лекарке гвардейцев. Невозможно представить, что шкаф может вальсировать. Тем удивительнее видеть, как он скользит с заправской пластикой учителя танцев.

Но вот когда она встала перед Тхия, случился конфуз. Да такой, что студенты от смешков не удержались. Архе было искренне стыдно, но она тоже не утерпела и фыркнула в кулак. Потому что макушка ректора едва-едва возвышалась над плечом студентки. Не говоря уж о том, что из этой горы мускулов и плоти запросто можно было слепить парочку изящных и тонкокостных арифедов.

Даже сама гигантша смутилась и покраснела, да так, что под белыми волосами кожа на черепе начала просвечивать малиновым, и разве что ножкой пол не принялась ковырять, бросая застенчивые взгляды на Тхия. Кажется, она уже страстно желала, чтобы он отказался от этой затеи.

— Прошу, — рыжий повёл рукой, словно приглашая её к танцу.

«С храма рухнул?!» — едва не завопила Арха. Ей даже пришлось зажать самой себе рот ладонью. Ведунье действительно стало страшно. Она уже представляла, как эта гора мяса просто превратит рыжего в кровавый плевок, растёртый по полу.

Но страхов лекарки, похоже, никто не разделял. Студенты, уже ничего и ни кого не стесняясь, полезли на столы. Как будто с места кафедру было видно плохо. Кажется, кто-то даже ставки начал делать. Ведунья осталась сидеть на месте, зажмурившись, закусив губу едва не до крови и твердя, что если рыжий выживет, то она его собственноручно прикончит. «Только бы выжил… Мать, прошу тебя, умоляю, только бы выжил!» — испуганно пищал её здравый смысл.

Кончилось все подозрительно быстро. Студенты взревели, что-то грохнуло так, что Арха отчётливо услышала дребезжание стёкол в окнах. Пол под её ногами содрогнулся, как от боли. И наступила тишина.

— Вы не ушиблись? — послышался вежливый голос Тхия. — Простите, я не рассчитал силы. Приношу свои глубочайшие извинения.

Арха рискнула открыть глаза. Гигантша крестом распласталась на полу, глубокомысленно созерцая потолок. Кажется, она понимала, что произошло, ещё меньше лекарки. Рыжий наклонился над ней, протягивая руку, явно собираясь помочь подняться. Морда у него была до крайности виноватой.

Девица села, недоуменно тряхнула головой и, игнорируя предложенную помощь, поднялась. Сгорбив плечи и разом словно уменьшившись в размерах, она поплелась на своё место. От грации танцора и следа не осталось. Кто-то из студентов протянул руку, собираясь похлопать её по плечу.

— Не советую, — остановил его ледяной голос ректора.

«Убью и закопаю в палисаднике!» — рявкнул здравый смысл ведуньи.

Университетские коридоры по вечерам больше всего напоминали мрачные подземелья, которые изображают в романах, рассчитанных на нервных дамочек. После того, как занятия заканчивались, большинство светильников гасили, оставляя только один фонарь из пяти. Конечно, лампы в учебных корпусах были магическими и горели они ярче всяких свечей. Но и их не хватало, чтобы разогнать промозглый полумрак.

И стоило фонарям погаснуть, как невесть откуда появлялись пробирающие до костей сквозняки, лижущие пол. Там где в стены были вмурованы трубы каминов, слышался потусторонний тихий, но зловещий вой неупокоенной души. Тени в углах шевелились, двигались, словно сами по себе. В общем, в коридорах царила такая жуть, что немедленно хотелось сбежать куда-нибудь в более уютное место.

Но Арха не сбегала, терпеливо дожидаясь у кабинета ректора возвращения рыжего. Ведунья твёрдо намеревалась ему башку открутить и не собиралась отступать от своих планов. А судя по тому взгляду, который он кинул, выходя днём из аудитории, в квартире лекарки новоиспеченный крушитель титанов появится собирался не скоро. Потому что видел, паршивец, как девушка оценила его показательные выступления.

Вообще-то, у Архи сердце с рождения было слабым и трепетным. А сегодня ведунья так перепугалась за рыжего, что чуть приступ не хватанула. И во избежание дальнейших эксцессов она собиралась Тхия растолковать, насколько он неправ. Желательно, с помощью стучания демонической башки о твёрдые предметы.

Но, кажется, он решил отказаться не только от посещения квартиры ведуньи, но и собственного кабинета. По прикидкам девушки вечер уже собирался плавно перетечь в ночь, а ректор так и не показался. Арха вздохнула, сдаваясь, и решила, что завтра он точно никуда не денется. А если лекарка задержится в университете ещё немного, то её явится искать вся городская стража.

Девушка спустилась на первый этаж, забрала из раздевалки свой плащ, который одиноко висел дохлым языком среди пустых вешалок. И совсем было собралась выйти на улицу, но замерла, взявшись за ручку двери. Ей послышалось, что где-то скулит щенок. Тоненько, тихо и очень жалобно. Пройти мимо страдающего животного для ведуньи было равносильно самоубийству. Не могла она так поступить — и все.

Поэтому, стараясь шагать как можно тише и придерживая подол платья вместе с мантией, чтобы не шуршали, Арха отправилась искать источник скулежа. Прятаться она и не собиралась, просто боялась испугать малыша.

Щенок оказался беленьким и большим. Очень большим. Примерно, под два метра ростом. За раздевалкой, едва поместившись в крохотном чулане между швабрами и мётлами, ревела давешняя гигантша. Она сидела на полу, руками прижимая к груди ноги и уткнувшись лицом в колени. Девушка явно старалась производить как можно меньше шума. Кажется, она даже воротник своей куртки закусила.

Честно говоря, ведунья растерялась. Как успокаивать того, кому больно, лекарка знала прекрасно. С чужими, да и своими, душевными терзаниями все обстояло гораздо сложнее. Проще говоря, девушка понятия не имела, что ей делать. Но и просто так развернуться и уйти было бы неправильно.

— Эй, — негромко позвала Арха. — Ты чего ревёшь? Тебя кто-то обидел?

Северянка вздрогнула, резко поднимая голову. Даже в темноте было заметно, что рыдает она уже долго и основательно.

— Похоже, что меня кто-то может обидеть? — по-крысиному ощерившись, гавкнула варваша.

Действительно, с вопросом ведунья явно промахнулась. Обидишь такую! Но диагноз лекарке был полностью ясен. Не раз на подобные симптомы у себя наблюдала. Тут присутствовали сразу два заболевания: «Тьма, какая же я дура!» и «За что мне это все?». Ну, и обострение ненависти ко всему несправедливому миру. Осталось только вспомнить, как Арху в таких случаях Адин лечил.

Ведунья присела на корточки, оказавшись значительно меньше гигантши. Да даже когда лекарка стояла, они были примерно одинакового роста. Но в такой позе разговор получался какой-то более доверительный, что ли?

— Так что случилось? Может, расскажешь? Легче будет, вот увидишь, — ведунья попыталась взять граху за руку.

С таким же успехом она могла бы попробовать взять за руку статую — камень он камень и есть.

— И что ты сделаешь? Побежишь решать мои проблемы? — поинтересовалась девица, хлюпнув основательно распухшим носом.

— Не побегу. У меня своих проблем хватает, — заверила ее Арха. — Но, во-первых, вдвоём проще придумать, что можно сделать. А, во-вторых, частенько бывает, что расскажешь кому-то — и беда уже такой страшной не выглядит.

— Ничего тут уже не сделаешь, — тоном «жизнь кончена» сообщила варварша. — Он меня победил.

— И… что? — осторожно поинтересовалась лекарка, понимая, что ничего не понимает.

— Он меня победил, дура! — заорала белобрысая так, что швабры испуганно вжались в угол. — Если бы я была сильнее, то заявила бы на него свои права! А теперь у меня вообще никаких шансов! Вообще! А я его люблю-у-у…

У неё слезы опять потекли градом. А ведунья, как сидела на корточках, так на задницу и шлёпнулась, попытавшись переварить только что полученную информацию. Переваривалось с трудом.

— Погоди, Ю, давай сначала. Кого ты любишь? Тхия?

— Не знаю-у-у, — сладко подвывая и утираясь рукавом, проскулила северянка. — Ректора. Я его летом на параде увидела. Когда ходила на императора смотреть. Он такой… такой… Золотой весь! Красивый. Он улыбается так!.. Не могу-у-у…

— Ну, какой он весь из себя, мне можешь не рассказывать, — пробормотала ведунья. — Так, ладно. Это мы выяснили. Ты его любишь. А дальше что? При чем тут то, что он тебя победил?

— Ты что, не понимаешь? Какие у меня шансы ему понравиться? Ну, какие? Никаких! Я хотела заявить право сильного, а он меня победи-ил…

— Ага, за волосы, значит, и в пещеру. Мне твой подход нравится…