Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний Страница 19

— Ты что, не понимаешь? Какие у меня шансы ему понравиться? Ну, какие? Никаких! Я хотела заявить право сильного, а он меня победи-ил…

— Ага, за волосы, значит, и в пещеру. Мне твой подход нравится…

Арха ели сдерживалась, чтобы не начать хихикать. Жалко, что она именно рыжего выбрала. Лучше уж Ирраша. На эту битву титанов ведунья бы посмотрела с удовольствие. Просто, столкновение мнений и инстинктов!

— Погоди, ты что сказала?

Северянка неожиданно перестала рыдать, снова утёрлась рукавом и уставилась на лекарку. Весьма угрожающе уставилась. Если бы Арха уже не сидела, то точно бы сейчас плюхнулась. От подобных взглядов коленки наверняка подкосились и у куда более храброго существа, чем ведунья.

— К-когда? — заикаясь и стараясь смотреть как можно более невинно и наивно, промямлила девушка.

— Ты его знаешь, да? Ты с ним спишь?

У Архи в глазах потемнело и она отчётливо поняла, что пришли её последние минуты в этом грешном мире.

— Ю, я его знаю и очень хорошо, — постаравшись быть убедительной, ответила ведунья. — Но я с ним никогда не спала, не сплю и спать не собираюсь. Он мой друг, понимаешь? Хотя, нет, он скорее мне папочка. Ну, так получилось, что у меня два папочки, одна мамочка и психованный старший братик…

— Так, значит, то, что ты тогда говорила, правда? — загрустила гигантша. — Они действительно тебя сняли?

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? — рявкнула Арха, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать биться о стены головой. — Если я в истерике так же туплю, то мне искренне жаль Адина! Стоит перед ним извиниться. Я с ним не спала! Я вообще, девственница! Была… Недавно…

— Жалко, — пригорюнилась северянка, явно намереваясь продолжить рыдать, — а то бы, может, подсказала, как мне ему понравиться. Хотя, я, конечно, понимаю, что бесполезняк полный. Кто я и кто он?

Действительно, эта громадина, собирающаяся любимого мужчину взять по праву сильного, на излюбленный типаж Тхия не походила никак. Он воспринимал только один вид женщин, который назывался «дама в беде». А выручив их из этой самой беды, рыжий моментально терял к ним малейший интерес. Убедить же его, что варварша в беду попала, из которой ей без посторонней помощи не выбраться, ведунье казалось делом сомнительным.

— Знаешь что? Вот эти вот разговоры про «кто я и кто он» ты со мной лучше не начинай. Я их ненавижу до зубовного скрежета. Сама в своё время такую бредятину несла. И из-за этого чуть одна не осталась. Надо просто что-то придумать. Вставай и пошли.

Арха сама поднялась, решительно потянув северянку за рукав.

— Куда? — граха шмыгнула носом, но, по крайней мере, в её глазах появился интерес.

— Как говорит моя мамочка: «сладкое пашрийское — лучшее средство от желания повеситься». Так что, собирай конечности в кучу и топай за мной.

Конечно, с вином у Архи были связаны не самые тёплые воспоминания. Да и поклялась она в жизни больше эту гадость не пробовать. Но ведь две студентки — это не ведунья и четверо гвардейцев. Вряд ли с ними могло произойти что-то страшное.

— Ю, отпусти его, — в пятый, кажется, раз попросила Арха, и закинула в рот виноградину.

Точнее попыталась закинуть, потому что ягода, предательски изменив траекторию, пролетела у неё над плечом. Вообще, виноград им подали на удивление подлый — он никак не хотел попадать в рот. Можно бы было, конечно, не выпендриваться, и есть его как все нормальные особи, но лекарке это казалось неинтересным.

— Не хочу, — мрачно насупила белые брови гиганша, — он меня обидел.

— Чем? — элегически поинтересовалась Арха, отправляя через плечо очередную виноградину.

Гиганша нахмурилась ещё сильнее, вероятно, пытаясь сообразить, в чем состоит нанесённая обида. Видимо, одновременно соображать и стоять ровно для неё было непосильной задачей. Потому что девушка весьма заметно покачнулась и едва не снесла плечом деревянный столб, подпирающий потолочные балки.

Стражник, которого она держала за ногу в подвешенном вниз головой состоянии, заверезжал, как попавший в силок заяц. На взгляд ведуньи, поводов для визга у него не было никаких. Между его головой и полом было не такое уж большое расстояние — всего-то высотой с табуретку. Поэтому лекарка пришла к однозначному выводу, что, все-таки, мужчины удивительно нервные существа.

— Ю, отпусти его, — в очередной раз попросила Арха.

— О! Я вспомнила! — выдала просиявшая белобрысая слегка заплетающимся языком. — Он — мужчина, во!

Лекарка скривилась. Утверждение, как минимум, было весьма спорным. Стражник больше походил на пацана, которому не по городу с алебардой шляться, а мамины сладкие пирожки с кухни таскать. Но, с другой стороны, его принадлежность именно к мужскому полу отрицать было действительно сложно.

— Не, ну все мужики козлы, конечно, — вздохнула Арха, — но этот и так Тьмой обижен.

— Это почему? — удивилась гигантша.

— Так у него Ирраш в капитанах. Я бы, например, сама себе вены перегрызла на его месте…

— Чьем?

Арха задумалась. Вопрос был непростой, потому что желание с собой покончить у лекарки появилось бы, очутись она на месте любого из них. Но ответ обязан быть конкретным. В конце концов, ведунья она или погулять вышла? Только вот с конкретикой наблюдались явные проблемы. Мысли расползались в стороны, как пьяные гусеницы.

Вздохнув, Арха покосилась на остальной патруль в лице двух стражников, занявших глухую оборону за баррикадой из перевёрнутого стола с воткнутым в него топором. Попыталась вспомнить, при каком заболевании кожные покровы бесов приобретают характерную синюшность с прозеленью. С диагнозом тоже выходило не очень. Потому что кроме бледности у одного из них наблюдался ещё и ярко выраженный нервный тик. А это уже совсем другая область.

— Отпусти его, — в очередной раз попросила девушка.

Гиганша глянула на свою добычу, словно впервые видела.

— Ладно, — видимо, она решила стать доброй, — он мне надоел. Да и рука устала.

Белобрысая просто раскрыла ладонь и бес, с коротким воплем, больше смахивающим на кошачий мяв, грохнулся на пол. Следить за ним, проворно отползающим на четвереньках к своим напарникам, было забавно. Но куда интереснее было наблюдать за Ю, со второго раза сграбаставшую со стола бутылку и просто влившую её содержимое — примерно две трети — себе в глотку.

— Хозяин, вина! — громовым голосом, от которого с потолочных балок посыпалась сажа, потребовала варварша.

— Леди, а, может, хватит? — откуда-то со стороны кухни испуганной мышкой пискнул кабатчик.

— А ты ещё один патруль вызови, — ухмыльнулась Ю, — а то чей-то скучно стало.

— Леди, а давайте я вам экипаж найму, а? А, может, кого из ваших мужчин кликнуть? Мужа тама иль отца. А то ить вы так-то и до дома не дойдёте…

— Чего?! — раненым буйволом взревела демонесса.

Арха уронила голову на стол. «Зря он это. Ой, зря!» — философски протянул её здравый смысл.

— Несу, несу, — испуганно пролепетал кабатчик.

Но было уже поздно. Вопя: «Нет, ты чо сказал?! А ну, повтори!» — Ю пыталась протаранить забаррикадированную со стороны кухни дверь. Притихшие стражники наблюдали за ней с каким-то священным трепетом. Но вход оказался укреплён по всем правилам фортификации. Створка натужно трещала, но пока не сдавалась.

Арха, решив, что поднимать голову ей лень, попыталась повернуть бокал на бок и так из него отхлебнуть. Естественно, вино пролилось не в рот, а на ведуньину моську. Почему то этот факт её взбесил. И она запустила ни в чем неповинной посудой в стену.

Бокал пролетел через стол, врезался в дверную притолоку и осыпался, прощально вспыхнувшими в свете очага, осколками… на голову вошедшего Дана. Рогатый недоуменно глянув вверх, провёл по волосам, стряхивая стеклянную крошку, и уставился на девушку. Арха ему счастливо улыбнулась, попытавшись передать взглядом, как же она его любит.

Правда, улыбка девушки быстро увяла, потому что за лордом Харрат в кабак вошёл Ирраш. Жажда убийства, фанатично горящая в его глазах, Архе уже начала надоедать.

— А тебя я вот ни столечки не люблю, — заверила шавера лекарка, сведя вместе большой и указательные пальцы, оставив между ними щель, толщиной с волосок.

Правда, для этого ей пришлось прищурить один глаз, потому что пальцы начали предательски двоиться.

— Арха! — голос Тхия вобрал все осуждение, которое Тьма отвела этому миру.

— Что? — невинно поинтересовалась она и опять легла на стол.

Устала студентка просто, позвоночник тело в вертикальном положении удерживать отказывался.

Стены кабака дрогнули, и, кажется, потолочные стропила, все-таки, треснули. Рев: «Любимый!» едва не смел ведунью с лавки. Нечто громадное и белое пронеслось перед её глазами и унесло на улицу всех трёх демонов разом.