Кристина Белозерцева - Пестрая бабочка. Боги и не боги Страница 59

— Хотя бы подумаешь о чем-то подобном еще раз, — тихо и очень медленно, видимо, чтобы до меня дошло, проговорил демон, глядя мне в глаза, — использую Печать. Будешь марионеткой, зато живой. Тебе понятно?

Я только кивнула. Все-то вы понимаете, мэтр Купер, когда не надо…

Он попрощался и ушел, а я осталась, как и хотела, одна.

Кровать была удобной и мягкой, а я внезапно вспомнила о своих покупках в Моро. Я же принесла сюда все свертки, и даже не посмотрела. Ладно, хоть отвлечемся. Чайку что ли попить в самом деле? Не, не то настроение что-то.

Я сбегала за вином, набила трубку курительной смесью, пахнувшей яблоками, и сунула нос в старую престарую книгу с потрепанными страницами.

Сон прошел в момент. В книге, больше всего похожей на чей-то дневник, описывались только пять заклинаний, но не просто сами чары, но и как автор их конструировал. Причем используя смесь разных типов магии, алхимии, жреческих сил и вообще непонятно чего.

Первое называлось «Ледяное сердце». Штука, отрубающая все эмоции, а взамен усиливающая магические способности и физические параметры человека. Магия льда, разума и некромантия. Вытаскиваешь сердце, помещаешь его куда-то и заменяешь на созданное заклинанием непонятно что. Хм-м. А интересно.

Вторая авторская наработка — «Одушевление». Снова некромантия, ведовство, магия природы. Вселяем душу в неодушевленный предмет, который становится неразрушимым, умеет летать, слушается команд и мысленно общается с создателем. Идеальный шпион. Не засекается почти ничем.

Третье — «Ночлег». Вообще непонятно что и призыв, но выучить несложно. Призывает дом. Реально — дом. На сутки или пока создатель не развеет. Ух ты! А вот это — вообще отличная штука. Надо обязательно выучить!

Четвертое — «Призрачная гончая». Призыв, некромантия, какая-то лэй-магия, что это такое вообще непонятно. Обязательно необходимо зачаровывать предмет. Кольцо, например. Призывает призрачного пса, способного взять любой след. Автор дневника был уверен, что это существо разумно. При условии, что создавший гончую — геомант. И снова, ух ты!

Пятое было описано не до конца, из-за пары вырванных страниц. Причем, оно было не придумано, а откуда-то переписано. «Сокровенное желание». Создается круг призыва, но с использованием символов обязательно трех богов — покровителей, магии стихии и при наличии в покровителях еще и демона. Грубо говоря, создать его могут три жреца и стихийник-демонолог. Круг вызывает какую-то сущность, в зависимости от того, что за боги, демон и стихия — сущности являются разные. И этот призванный имеет силу исполнить любое желание, нарушить любые законы мира. Страничек с кругом и еще какими-то комментариями не было. И это даже хорошо.

Нет, можно, конечно, сказать «Хочу, чтобы Дэвлин полюбил меня». Но разве это — по-настоящему? Так же будет еще хуже, я тогда всю оставшуюся жизнь буду мучиться сознанием того, что счастье у меня фальшивое. Да и как отреагирует сам мэтр Купер на попытку вмешаться в его разум, представить не сложно.

Хорошо, что не хватает круга. Меньше искушение. Но изучу я это все очень внимательно, в любом случае.

Курительная смесь невероятно умиротворяла, я убрала в тумбочку книгу, чувствуя, как меня обволакивает сон. А когда внезапно открыла глаза посреди ночи, меня обожгло ощущение чьего-то присутствия. Острое, неприятное, даже какое-то болезненное. Да что ты будешь делать-то! Я аккуратно потянулась к кинжалу Да Ки Нэ, лежащему рядом на тумбочке, когда из темноты раздался смешок. Неприятный такой.

— Можешь включить свет, — проговорил надменный женский голос — низкое чуть хрипловатое контральто с эдакими мурлыкающими нотками.

Мужчины должны падать как подрубленные деревца при одном его звуке. Я зажгла светляк и села на кровати, кутаясь в простыню. На миг мне показалось, что это, должно быть, Кларисса — раз уж она стала в последнее время так часто мне попадаться, но я ошиблась. На подоконнике сидела незнакомая мне, молодая ослепительно красивая женщина. Точеная фигура в виде изящных песочных часов была затянута в умопомрачительное платье из тонкой алой кожи. На запястьях — изящные золотые с рубинами браслеты. На шее ожерелье из большого количества тончайших цепочек с рубинами, похожими на капли крови. Тяжелая копна густых красно-рыжих волос забрана в высокую прическу. Лицо с высокими скулами выражало презрение и скуку. Но больше всего меня потрясли глаза — чуть вытянутые к вискам, темного терракотового цвета, в обрамлении густых длинных ресниц. Элизабет была одновременно похожа на брата и не похожа, но я сразу догадалась, кто передо мной. И она мне решительно не понравилась.

— Чем обязана? — чуть хрипло спросонок поинтересовалась я, пока глаза привыкали к свету.

Женщина рассматривала меня так же, как я — ту странную гусеницу на другом континенте: немного любопытства, немного брезгливости. Будь у нее веточка в руках — потыкала бы. Хотя логично. Я была сонная, встрепанная и слегка растерянная. Да и алкоголь еще не выветрился.

— Хотела взглянуть на новую игрушку моего дражайшего брата. Посмотреть, как быстро у него портится вкус.

Интересно, если я буду отвечать ей настолько же любезно, что она со мной сделает? Впрочем, меня уже понесло. Шр-р-р. Щелк. Та же сэндисская рулетка, только в профиль. Я встала, нимало не озаботившись одеждой и тем, что простыня соскользнула на пол, взяла с трюмо сигариллы и медную пепельницу в виде обернувшегося вокруг чаши змея, а потом демонстративно закурила. Демонесса поморщилась, совсем как Дэвлин.

— Затуши эту дрянь, — велела она, не вставая с подоконника.

— Зачем? — нагло поинтересовалась я, выпуская клубы вишневого дыма в ее сторону.

— Ты понимаешь вообще, с кем говоришь?

— Не очень, — покачала я головой, — мужики ко мне, конечно, в окно лазили, но вот женщины. Такое впервые.

Она фыркнула пренебрежительно и неожиданно вытянула руку, будто хватая что-то за окном. Раздался дикий «мяв», и через пару секунд длинные цепкие пальцы в лайковой перчатке уже держали за шкирку Кота.

— А знаешь, — проговорила она задумчиво, — я ведь могу выпотрошить эту мелкую тварь одним движением. Показать?

Я молча потянулась к пепельнице, глядя, как мой мохнатый питомец замер, растопырив в воздухе лапы с выпущенными когтями.

— Об ладонь, — с наслаждением усмехнулась эта потрясающе красивая женщина.

Это она мага огня просит? Глупая что ли? Я прижала сигариллу к ладони и бросила окурок в чашу с грифоном.

— Что тебе нужно? — спросила я устало. — И отпусти моего кота.

Она пожала плечами и разжала пальцы. Рыжая мохнатая туша опрометью бросилась под кровать. Ничего, пушистый, никто тебя не тронет. Не бойся.

— А где же ненависть? — усмехнулась Элизабет, чуть склонив голову на бок. — Страх? Где все?

Я развела руками, криво ухмыляясь ей в лицо.

— Кончились. На сегодня наш ресторан закрыт. Приходите завтра.

На ее лице снова отразилось презрение и легкая брезгливость. Ах да, у этой семейки напрочь отсутствует чувство юмора. Как я могла забыть?

— Где мой брат? — спросила она требовательно.

— Не здесь, как видишь, с чего ты вообще ищешь его у меня среди ночи? Он, по-твоему, извращенец, со смертными спать?

— К счастью, вижу, что не настолько.

«Ничего, Лиззи. Это нормально, если я тебе не нравлюсь. Не у каждого демона в наличии хороший вкус».

Я плюхнулась на скрипнувшую кровать и откинулась обратно на подушки, заложив руки за голову.

— Убедилась? Хорошо. Окно — там.

Элизабет снова пошевелила хищно пальчиками, и Кот под кроватью истошно взвизгнул от ужаса. Я подскочила на метр над кроватью.

— Да хватит уже! Чего тебе нужно? Не застала Дэвлина дома — оставь записку.

Она моргнула и внезапно нехорошо улыбнулась.

— А это идея, низшая. Вот видишь, и от тебя толк есть.

Я не успела ничего понять, как тьма по углам комнаты сгустилась и выпустила какие-то черные отростки, похожие на толстенные виноградные лозы, только с шипами, легко пробившие едва поставленный щит. Я не успела даже вскрикнуть от неожиданности, как оказалась подвешенной за запястья под потолком в собственной комнате. Шипы слегка прокололи кожу, и по рукам медленно потекли тонкие струйки крови. Как-то нехорошо все стало оборачиваться, не находите, голоса? Пока моей основной проблемой был Морель, все было проще и веселее.

Мгновенно ожила и засветилась Печать. Элизабет соскочила неуловимым движением с подоконника, подошла и уставилась на огненные узоры на моей коже.

— У меня просто слов нет, — фыркнула она недовольно, встряхнув волосами.

— У меня тоже, — просипела я, когда почему-то стало трудно дышать, — Ты бы знаешь, в баньку как-нибудь к Дэвлину сходила. Расслабилась что ли.

— Что ты имеешь в виду? — лениво поинтересовалась она, остановившись так, что между нашими лицами осталось сантиметров десять.