Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм Страница 14

Карина, Ка-ри-на… Имя вкуса вишни. Вспоминая позже сумбурные, счастливые и одновременно горестные дни, проведенные с ней, Олег не мог объяснить себе – себя. Вернее, не узнавал в незнакомце, державшем за руку черноволосую девушку, мечтательную и порывистую, себя – Олега, состоявшегося, уверенного, знающего истинную цену всему на свете. Каким он был неловким, каким зависимым от нее, от нее настроений, смеха, резких движений и нелепых выходок, как ни на минуту не мог отвести от нее взгляда! Карина… Цветок. Или ветер. Котенок. Пантера. Астральный воин – это она сама для себя придумала. Не человек. Не женщина, не подруга, с которой легко идти по жизни. Какое там! Антижена, отвратительная хозяйка. Слово «кухня» приводило Карину в веселый ужас, а в свою маленькую квартирку она приходила только ночевать. Переждать летний ливень. Заняться любовью. И – улетала дальше в свои непонятные дела, прочь от душных комнат. Он никогда не видел, как она пишет свои картины. Он никогда не понимал ни ее, ни ее творчества. Воспринимал иронически. Но – Боже мой! – как же он ее любил! С первого момента, с первой встречи, с того самого пресловутого «первого взгляда», когда увидел в толпе, на городском празднике. «Ничего себе, – помнится, подумал он. – Настоящий французский вариант!». И мысленно присвистнул. И что-то еще добавил пошлое, про динамит. А потом она посмотрела на него и улыбнулась, и он больше уже ничего не думал.

И началось, накатило то необъяснимое время. История, в общем, обидно банальная – «два медведя в одной берлоге не живут». Олег привык «быть истиной в последней инстанции» – всегда так жил. Но у Карины были свои истины, и уступать она тоже не привыкла. Фиг вам! Самым обидным и даже диким для Олега оказалось то, что частенько опровергнуть аргументы Карины он был не в состоянии. Не находил убедительных доводов. Пасовал перед ней. Терялся. Глупо замолкал. А он не привык пасовать и теряться. Как же она его бесила!

И чего ей не хватало?! С ним она могла иметь все или почти все!

– Ты неправильно ведешь себя с мужчинами, – снисходительным учительским тоном наставляла Каринку его секретарша Лика (Он замер со своей стороны двери, затаив дыхание. Ему не было стыдно. Он хотел знать о Карине все – и любым способом!). – Мужчины любят, когда на них смотрят снизу вверх, когда ими восхищаются. А ты смеешься над ними и вовсю демонстрируешь мощь своих мозгов. Мужчины не любят, когда женщина умнее их.

Каринка вызывающе вскинула свою темную головку.

– Но если я и правда умнее?

– Вот и не показывай этого. Будь еще и хитрей.

– Зачем? Для меня главное – быть собой.

Лика вздохнула. Она была младше Карины, но сейчас чувствовала себя старой. Старой и мудрой – рядом с несмышленым младенцем, играющим с огнем. «Ты же любишь его. Ты будешь страдать!». Как достучаться до этой полоумной?

– У жизни есть определенные правила, будешь играть по ним – выиграешь.

– Я всегда играю только по своим правилам!

– Значит, проиграешь.

– А вот посмотрим!

Карина решительно затопотала каблучками – окончен разговор! – и резко распахнула дверь. Олег еле успел отшатнуться. С тех пор он с интересом начал присматриваться к Лике – какая умная женщина! А до этого и лица не мог запомнить – серая, блеклая, бестелесная тень. Правда, секретарь идеальный – незаметная, и в делах у нее полный порядок, понимает шефа с полуслова, тактично действует в его интересах. Для нее он всегда прав. Он чувствовал себя на службе спокойно и уверенно, рядом с Ликой отдыхал душой, обретал себя привычного – сильного, уверенного, во всем главного.

Вопреки мудрым Ликиным советам Карина продолжала играть в лихого подвыпившего сапера на минном поле. Она легкомысленно выпустила из клетки «чудовище с зелеными глазами» – ревность хватко вцепилась острыми когтями в самолюбивую душу Олега, и началось пиршество… И ведь кокеткой Карина вовсе не была! Это мужчины относились к ней с какой-то покровительственной нежностью – было в Карине что-то трогательное, что-то от заблудившегося ребенка… Вот женщины ее не любили. Все. Она была «не из их стаи». Иначе смотрела, иначе ходила, говорила, мыслила. Иначе жила. Ее посещали иные сны – странные, неведомые гости. Она была непонятной. И этим опасной. Чужой.

А дерзкая Каринка и здесь бравировала своей необычностью. Знала, что нравится, что выделяется в любой толпе. Несла себя, как знамя. Может быть, именно это так притягивало его к ней, волновало, сводило с ума? При условии, что с ним она станет другой, что он сможет подчинить, обломать, заставить покориться… Возможно, Карина и сама в глубине души хотела того же? Кто теперь разберет! Оба они потерпели фиаско – он не смог покорить, а она – покориться. И они мучили друг друга, и любили, и тосковали в разлуке, и стремились друг к другу, а встречаясь, опять мучили…

Карина ушла сама. В то время Олег был не способен расстаться с ней по доброй воле – она стала наркотиком, а он – безвольным наркоманом, отчаянно нуждающемся в ней, в ее присутствии, прикосновении, взгляде. Это было абсолютно в Каринином стиле – резко и беспричинно разорвать связывающую их нить. Он взбесился, замкнулся и некоторое время ее ненавидел. Потом как-то незаметно успокоился – отвлекли дела, проблемы, ежедневный круговорот событий и лиц… Обнаружил, что чары Карины на расстоянии не действуют. И почувствовал облегчение, нет, даже освобождение – так будет вернее. Выходит, он, пытавшийся покорить, сам находился у нее в рабстве? Ей об этом, к счастью, узнать не довелось.

Роман с Ликой начался как-то незаметно. Она всегда была под рукой. Вот и подвернулась – случайно. Так, по крайней мере, ему казалось. Милая, услужливая, беспроблемная. Прекрасная любовница. Отличная домработница. Олег зажил с комфортом, медленно обретая утраченное равновесие. А раздражающий фактор – Карину – бесповоротно вычеркнул из жизни.

Он знал, что она его любит, продолжает любить. При их редких и однозначно случайных встречах она старалась не смотреть на него, и все-таки всегда наступал момент (как же Олег его ждал!), когда он ловил ее взгляд – напряженный, полный горячей живой боли, любви. Она никогда ничего не скрывала, осталась себе верна и теперь. «В горе и в радости». Он поворачивался спиной, а в сердце пела мстительная радость: «Допрыгалась, голубушка?! Пострадай, помучься, поплачь в подушку!..».

В эти дни он был особенно нежен с Ликой.

А потом Карина улетела.

Именно так, по крайней мере, утверждал трясущийся от шока и перепоя Витька Силин, который взял Карину в экспедицию и был с ней на склоне в последние мгновенья ее жизни.

– Раскинула р-р-руки и улетела… Будто кто-то ее по-по-звал… – заикался Витька, страшный, обросший, постаревший разом лет на десять. С момента гибели Карины он пил, не переставая.

– Что значит «улетела»? – морщился Олег. В те минуты любой жест, движение, слово стоили ему страшных усилий, отдавались в мозгах острой дергающей болью, и он старался замереть, не двигаться, поменьше говорить. – Упала?

– Раскинула руки и улетела, – тупо повторял Витька. – С белого склона в синее небо… Да, еще она засмеялась. – Он повернулся и близко глянул Олегу в глаза страшными, воспаленными глазами безумца и алкоголика. – Последнее время она редко смеялась…

Олегу стало совсем уж муторно. Дома он зашвырнул единственную Каринину картину – пепельно-розовые цветы в теплом сером сумраке – далеко-далеко, на антресоли. Он не мог запить, как Витька – вообще не выносил алкоголя, и поэтому вышвырнул из головы мысли о Карине, как ее картину – вон, навсегда. Просто чтобы выжить. Слишком близко к себе почувствовал Олег тот смертельный склон. Тут было не до сантиментов – пан или пропал. Олег, конечно, не пропал.

А теперь сама Карина нежно улыбалась ему сквозь дым. Олег закрыл глаза, постарался сосредоточиться, медленно сосчитал до пяти, открыл. Лицо Карины исчезло, зато он увидел ее черный затылок и майку. Возобновились толчки – Карина вновь волокла его по земле через горящий лес. Мозги Олега вскипели, и он в очередной раз потерял сознание, на этот раз, к счастью для себя, надолго.

В следующий раз он очнулся уже на шоссе. Ярко светило солнце, и обожженное тело горело огнем. Жгло горло, глаза казались двумя кусочками угля. Он заставил себя приподняться. Лучше бы не делал этого! В тело мгновенно вонзились тысячи острых колючек. Карина стояла на шоссе – прямая, изящная, тоненькая – и пристально смотрела вдаль. К ее присутствию он уже притерпелся: мало ли какие глюки бывают у умирающих от удушья? «А может, я уже умер и нахожусь на том свете? И ОНА меня встречает? Ничего себе встреча! Тащить волоком через горящий лес здоровущего мужика».

Потом заскрипели тормоза. Карина говорила что-то, в ее высоком голосе слышались мягкие, убеждающие интонации. «Нужно в больницу, срочно, пожалуйста»! Мужчина что-то отвечал ей, глухо, недовольно. Потом его подхватили под мышки – у него захватило дыхание, и он стиснул зубы – и затолкали-посадили на заднее сиденье синей десятки. Он увидел лицо Карины – загорелое, усталое, все перепачканное сажей – она улыбнулась, устраивая его поудобней и поцеловала в щеку. Близко-близко ее синие глаза – самые красивые глаза на свете! – ему даже показалось, что он уловил в этот миг свежий и нежный аромат горной фиалки – ее любимых духов.