Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм Страница 15

Потом заскрипели тормоза. Карина говорила что-то, в ее высоком голосе слышались мягкие, убеждающие интонации. «Нужно в больницу, срочно, пожалуйста»! Мужчина что-то отвечал ей, глухо, недовольно. Потом его подхватили под мышки – у него захватило дыхание, и он стиснул зубы – и затолкали-посадили на заднее сиденье синей десятки. Он увидел лицо Карины – загорелое, усталое, все перепачканное сажей – она улыбнулась, устраивая его поудобней и поцеловала в щеку. Близко-близко ее синие глаза – самые красивые глаза на свете! – ему даже показалось, что он уловил в этот миг свежий и нежный аромат горной фиалки – ее любимых духов.

Карина мечтала найти эти духи всегда. «Загонялась по фиалке» – как она сама говорила. Когда-то, на заре туманной юности, лет в пятнадцать, она случайно купила флакончик «Горной фиалки» и вот с тех пор просто бредила фиалочным ароматом. Когда он уезжал в командировки в Москву, она всегда просительно заглядывала ему в глаза: «Привези!». Он смеялся, но послушно обходил салоны. «Диорелла», Диориссимо»… Нет, все не то! Флаконы стояли на полочке почти полными, а Карина продолжала эксперименты. Потом она где-то нашла фиалковые духи сама. Ему понравился нежный аромат, хотя он не особенно вязался с ее внешностью роковой женщины и совершенно неземной, «марсианской» манерой поведения. Но она упорствовала; Олег привык к свежему, чистому запаху, фиалка теперь ассоциировалась в его сознании с образом Карины, вот и все.

Дверка захлопнулась, Карина осталась за стеклом. Поехали! Какую-то долю секунды он еще видел светлый затылок водителя машины, его загорелые руки, а рядом с собой, на сиденье, двух напуганных маленьких девочек. Они пристально, с сочувствием смотрели на него и, кажется, собирались заплакать. Олег отключился.

Генка Юдин, вчерашний выпускник Юридической Академии, а ныне – уважаемый всеми (без исключений) в райцентре юрист III категории Геннадий Васильевич Юдин смотрел на лежащего перед ним человека-саламандру, широко распахнув чистые светло-зеленые глаза. Пухлая нижняя губа юриста III категории от переизбытка чувств и роящихся в голове мыслей так отвисла, что приоткрылись сверкающие мелкие зубки, которые не смогли испортить никакие «Диролы».

Карташов Олег Николаевич, 41 год, владелец фирмы «Элизиум», преодолел несколько сот метров леса, сплошь объятого пламенем.

– Мистика! – ошарашено думал Генка.

От двух спутников Олег Карташова, как и еще от троих несчастных, оказавшихся на свою беду в тот день в лесу, остались только обгорелые кости. А Карташов – вот он, живехонек, лежит себе на кровати перед Генкиным носом. Ожоги, конечно, но – ничего «несовместимого с жизнью». Что тут скажешь?! Только – мистика! Это было Генкино первое дело. Карташов казался 22-летнему юристу III категории глубоким стариком. Ему бы пивко по праздникам, а не по горящим лесам странствовать. Человек-саламандра пошевелился и открыл глаза. Генка вытер мокрый лоб, прокашлялся для солидности и приступил к своему первому служебному расследованию.

…Следователь был неприлично молод, даже юн, и задавал совершенно глупые вопросы. Олегу, измученному болью и постоянными бредовыми видениями, хотелось запустить в него тяжелым предметом – вазой с ромашками, стаканом с йогуртом, судном из-под кровати – но Олег не рассчитывал на свои трясущиеся руки и боялся промахнуться. Пухлощекий юный пинкертон талдычил что-то про «полосу огня», которую он, Олег, как-то преодолел. Олег, откинувшись на подушку, слушал в пол-уха. В бреду ему постоянно виделась Карина, которая куда-то волокла его за ноги, наверное, на свой проклятый склон. Видение повторялось, это было так мучительно, что Олег боялся засыпать. Конечно, Карину ему напомнили те две голубоглазые девочки из машины, доставившей его в больницу, Две голубоглазые девочки – сестры, вероятно – с совершенно одинаковыми, огромными светлыми глазами. Это же элементарно! А Карина только смеялась и продолжала тащить его за собой.

– А та девушка, которая остановила для вас машину, – лопотал свое дотошный Генка. – Вы помните девушку?

– Какая девушка?! – Олег подскочил на кровати и уставился на Генку. Его нижняя челюсть нелепо отвисла, глаза широко раскрылись, и он стал удивительно похож на Геннадия Васильевича Юдина, каким тот будет через 20 лет, если (не дай Бог!) получит ожоги различной степени тяжести.

– Значит, вы не помните? – откровенно обрадовался Генка. Он почувствовал свое превосходство над человеком-саламандрой, это был миг чистого, не омраченного ничем торжества. В чем-то он сильнее; это безусловно. – Вот, свидетели Сафроновы, Николай и Екатерина, которые доставили вас в больницу, показывают, что их машину остановила девушка… Они стороной обогнули место пожара и сильно торопились, но она так просила отвезти вас… И ваше состояние… У вас был такой вид… Словом… Они не могли отказать. А вас они даже не сразу заметили, вы ведь лежали в стороне, в траве…

Да, он помнил эту воняющую пылью, грязную траву на обочине, и как жгли обгорелую кожу лучи солнца, и как Карина… Да, именно Карина!.. тащила его к машине…

– Какая девушка? – устало переспросил он.

– Черные волосы, светло-зеленая майка, джинсовые короткие шорты, среднего роста, очень тоненькая, вся перепачканная в саже.

Именно такого ответа Олег ждал и боялся.

– Ваша знакомая?

Олег помотал головой:

– Нет, нет!

– Мы ее найдем непременно, вы не сомневайтесь!

Но Олег сомневался, и даже очень!

– Если она расскажет, где именно обнаружила вас, то мы сможем яснее представить себе картину и наконец, понять…

«Да, причину моего чудесного спасения!.. Вряд ли она расскажет это тебе, сосунок! Вряд ли из-подо льда она кому-нибудь что-нибудь расскажет!»

Геннадий Васильевич отбыл, наконец, по своим серьезным делам, а Олег, предоставленный самому себе, решил не поддаваться панике, включил мозги и принялся рассуждать логически. Именно такое поведение, в конце концов, одобрила бы и сама Карина.

«Кто видел ее тело? Никто! В ту расселину никто не спускался! И могила на альпинистском кладбище чисто символическая. Карины там нет! Возможно, она и не умерла вовсе! Возможно, она жива!»

Ему самому смешны были собственные жалкие потуги. Жива? Где же она была целый год? Почему не вернулась, не дала о себе знать? Ладно, не хотела тревожить прошлое, это понятно. Но как она могла узнать про пожар? Оказаться в том лесу? Наконец, пройти через огонь те пресловутые сто метров? Нет, нет ответов! Ясно одно – он, Олег, жив, хотя его обгорелые кости должны были дымиться рядом с костями Мишки и Гарика, и обязан он этим, очевидно…

Вечером к нему пробралась Лика – кормила домашним бульоном, курочкой и блинчиками собственного изготовления. Как он их обожал! Блинчики просто таяли во рту. Лика рассказывала только приятные вещи – как все радуются его чудесному спасению (Олег проницательно взглянул ей в глаза и увидел в самой их глубине мелькнувшую тень. Как и ожидал), врач делает самые оптимистические прогнозы насчет его здоровья, его случай попал во все газеты, его называют «человек-саламандра» и он уже знаменитость… Лика ни о чем его не спросила, она никогда ни о чем не спрашивала, всегда была сама деликатность. Или, возможно, ей просто было неинтересно.

Потом Лика ушла, прошелестело шелковое платье…

Олег ничего не сказал ей про Карину. Он прекрасно сознавал, что за подобным откровением последует обязательный визит высокооплачиваемого психиатра. Но не это было главным! Олег, дошедший до ручки, был не против визита психиатра, совсем даже нет! Просто он не хотел второй раз предавать Карину…

– Знаешь, она звонила тебе в день своего отъезда… – сообщила Лика.

Прошло чуть больше месяца после гибели Карины. Они лежали в постели в роскошной Ликиной квартире, и Олег не видел ее лица. Прохладный голос в прохладной августовской ночи.

Олег сжал в кулаке тонкое шелковое покрывало, выровнял дыхание.

– И что же? – голос остался обычным, будничным. А ведь он боялся, что зазвенит, сорвется…

– Тебя не было, и я велела ей перезвонить позже, после пяти. Ты приехал, но она не перезвонила, и я решила ничего тебе не говорить. Я не знала, что она уезжает…

«Только не говори, дорогая, что тебя загрызла совесть, и ты не хочешь жить с этим камнем на сердце! Ты такая же, как я, и совести у тебя давно нет… Ты сказала это потому, что Карины больше нет на свете. Карина никогда не позвонит снова. Ты перестала бояться и говоришь от облегчения, ведь так»?

Разумеется, ничего подобного он тогда Лике не сказал. Повернулся к стене. Лике не стоило придумывать причин – он не стал бы разговаривать с Кариной, даже если бы Лика рискнула соединить их. Бросил бы трубку. Он знал это, знал, знал!

«Ты же мог ее спасти!»

«Значит, не мог. Не судьба».

Как ему хотелось вновь возненавидеть Карину! Но невозможно ненавидеть человека, улетевшего в синее небо с белого склона.