Александр Прозоров - Клятва Темного Лорда Страница 17

– Своей семьи я не знаю. Возможно, это был Лис Избери, коего не раз упоминал при мне мечник Дедята и его друг Жан Печер. Возможно, кто-то другой. Как мне теперь стало известно, меня и мою сестру еще во младенчестве забрали из семьи, а родителей убили, чтобы они не добились в своей жизни слишком многого. Меня и сестру разлучили, дабы мы не ведали о своем родстве. Ведь тогда бы между нами развились родственные чувства, а вовсе не плотская любовь, которой добивался орден Пяти Пророчеств. Посему меня отдали на воспитание наемнику Гаэтано Кро и его жене, а Лилиан – в семью беглых вызывателей дождя.

Битали облизнул губы, сделал глоток кваса и продолжил:

– В десять лет меня отправили в мужской интернат Тасаввуф в Анталии, затем перевели в колледж Глоу в Шотландии, затем в школу маркиза де Гуяка в Бретани. В каждом заведении я провел по два года, везде меня преследовали неприятности с пожарами и смертью тотемников, посему меня опасались, селили отдельно, и завести крепких, надежных друзей я до бретаньской школы не смог. Наверное, именно на это орден и рассчитывал, постоянно переводя меня с места на место и сопровождая плохой репутацией. В замке маркиза де Гуяка меня опять же поселили отдельно от прочих учеников, в башне Кролик, служащей местом ссылки для неудачников. Здесь ко мне проявила живой интерес Генриетта Вантенуа… Как я теперь понимаю, орден приставил ее, чтобы я, достигнув юности, не воспылал интересом к другим девушкам. А она в нужный момент просто отступила бы, ушла, не мешая ожидаемой страсти, которую Темный Лорд всегда испытывал к Озерной Леди…

Битали запнулся, впервые произнеся вслух имя, которое всегда и везде находилось под запретом. Но ничего не случилось, варвары внимательно слушали – и он продолжил:

– Итак, я учился, не прилагая особых усилий и получая очень высокие отметки. Таким был их план: орденом предназначалась для меня судьба тупого самодовольного неуча с отличным аттестатом. Чтобы у меня было много самомнения и мало ума, и чтобы я как можно дольше не догадывался бы о том, кто я, каково мое назначение и куда меня ведут. Однако мне повезло. Я встретил на своем пути умнейшую красавицу Аниту Горамник, дочь храброго Дедяты и прекрасной Снежаны. Она и вправила мне мозги, сказав, что на самом деле я всего лишь жалкий самодовольный неуч…

– Странно, как могло привлечь внимание моей дочери такое ничтожество, каковым ты себя выставляешь, мой мальчик? – не выдержала Снежана.

– Видимо, то, что я был признан лучшим фехтовальщиком колледжа, – небрежно пожал плечами Битали, и стол одобрительно загудел. Похоже, умение владеть мечом варвары ценили куда выше любого образования и хитроумия. – Однако я очень благодарен Аните, стараниями которой стал не только лучшим воином замка, но и не самым глупым из учеников, – поклонился он хозяевам усадьбы. – Во всяком случае, сейчас мне уже не стыдно за получаемые оценки…

– Ты тоже благотворно повлиял на нашу дочь, – ответил благодарностью на благодарность мечник Дедята.

– Встреча с Анитой изменила мою судьбу, и я свернул с пути, начертанного мне орденом. Мы сдружились с остальными обитателями башни Кролик и смогли выстоять в нескольких схватках с бывалыми колдунами. Экзамены мне пришлось сдавать уже по-настоящему, и после одного из них… после одного из них я встретил смертную, что стала для меня дороже всех прочих девушек.

Битали невольно взглянул на Юлиану. Не потому, что рябая девица вызывала у него хоть какую-то симпатию – просто Франсуазы здесь не было, а страхолюдина оказалась ее самой близкой подругой.

– Этим летом орден перевел Лилиан в колледж маркиза де Гуяка, и директор поручил девушку моим заботам, – вздохнул юный чародей. – Нас оставили наедине, вдвоем на весь замок, и если бы мое сердце не было занято, то между нами наверняка возникла бы страсть. Лилиан очаровательная и самобытная красавица. Однако у нас все ограничилось обычной дружбой. Орден проявил настойчивость, отобрав у моей сестры кавалера, к которому она воспылала взаимной симпатией… Но что это могло изменить? Когда ордену стало ясно, что план провалился, его глава, профессор Бронте, выдернул меня из окружения друзей и убил.

– Но ты жив, – напомнил мечник.

– Профессор предварительно убил не того тотемника, – пожал плечами потомок Темного Лорда. – Я никогда не был особо послушным учеником и не подчинился приказу выбрать хранителя души в зверинце замка. Предпочел дикого хищника. Но никогда и никому об этом не хвастался.

– Это мудро, – кивнул Дедята. – И конечно, ты не скажешь, кто твой тотем?

Битали отрицательно покачал головой. Полученный урок не прошел для него даром.

– Что ты полагаешь делать теперь, возрожденный? – спросил один из варваров.

– Отомстить, – одним лишь уголком рта улыбнулся потомок Темного Лорда. – На протяжении шести веков мой род принуждали к инцесту. На протяжении шести веков нас выводили, словно скот, только для того, чтобы получать удовольствие от нашей гибели. Нас убивали те, кому мы верили, как самим себе. Убивали жестоко, подвергая пыткам, дабы наказать за наше происхождение. Хотя о чем я? У моего врага есть имя: профессор Артур Бронте. Я заставлю его вступить в честный поединок. И убью.

– Назови нам свой род, – предложил другой дикарь.

– Я потомок великого мага Эдриджуна, известного также как Темный Лорд или Маг Двух Драконов, – твердо ответил Битали.

– Пятое Пророчество гласит, что смертные обретут силу, равную силе великих магов, – негромко проговорила Снежана. – И возродится Темный Лорд в прежнем обличье, и вновь поднимет духов, смертных и друзей своих на войну против мира чародеев. Разразится новая Большая Война, еще страшнее прежней. И рухнут основы мира, и захлебнется в крови память людская, и сама земля возопит от ужаса, и придет солнце в города, став пламенем, и уйдут города во мрак, убегая от мертвого мира. Ничто не останется прежним, ничто не останется нетронутым, и лишь знак Великого Хаоса воспарит в бесцветных небесах.

– Не столь хорош этот мир, чтобы так печалиться грядущим переменам. – Ближний варвар, корону которого заменяла чистая лыковая лента, подтянул к себе каравай, отломил кусочек хлеба, макнул в солонку и забросил в рот. – Я обнажу меч за мальчишку. Мне надоели хранители, надоело жить зверем, надоела безродность. «Сильным – честь, слабым – справедливость!» Лучше умереть во имя чести, чем скитаться ради свободы. Если повезет, прихвачу с собой парочку магов из Совета Свободных.

– Мой дом всегда открыт для тебя, отец! – резко положил ладони на стол Дедята.

– Нет, сынок, – покачал головой могучий старик. – Если уж бунтовать, то с секирой в руках, а не с фигой в кармане, что тайком от самого себя показываешь. Я не войду в твой дом сто первым воином, я не нарушу Хартии Единения. Я лучше истреблю ее защитников и переступлю твой порог с высоко поднятой головой!

– Хранители Хартии осточертели, – согласился его сосед с замшевой повязкой на лбу и тоже отломил кусок хлеба, ткнул в соль, забросил в рот, утер рыжие усы. – Надеюсь, нам удастся убить хотя бы парочку!

– Хранители очень жестоки, сильны и злопамятны, – сказал третий старик, к которому подвинули каравай. – Это звание присвоили сильнейшие из магов, каждый из которых стоит целого рода. У них есть соратники, и они могут объединяться, запрещая это всем остальным. Если мальчик не победит, наши роды потеряют свои уделы. Хранители истребляют целые народы даже не за войну – за саму попытку соединить силы без их на то повеления. Я не могу рисковать семьями нашей земли…

Он подвинул буханку дальше, но следующий варвар сразу отдернул руки.

– Мальчик сказал про шесть веков? Шесть веков хранители успешно изгалялись над потомками Темного Лорда, и ничто не могло им помешать. За шесть веков, полагаю, уже случились любые возможные расклады, и ни разу потомкам Эдриджуна не улыбнулась удача. Как, хочу напомнить, и ему самому. Но Эдриджун был сильнейшим из магов! А перед нами – всего лишь мальчик… Я не верю в его успех.

– Если Темный Лорд возродится, позор покроет всех, отказавших ему в помощи, – задумчиво произнес дикарь, лицо которого пересекал глубокий шрам. – Если он сгинет, смертная мука обрушится на тех, кто посмел отказаться от покоя во имя чести. Трудно выбирать тем, у кого дети на руках, роды, большие семьи, наследные угодья. Легко тому, кто может оставить все возмужавшим потомкам и следовать лишь велению совести. Я не стану говорить от имени рода Мохначей, скажу лишь за себя. Я покину удел, дабы вывести его из-под гнева хранителей, и отдам свой меч потомку Эдриджуна, дабы в памяти рода остаться тем, кто погиб во имя чести. И мне неважно, победит мальчик или падет от руки Совета Свободных.